Миссия: соблазнить ректора - Ефимия Летова

студентам, но на меня не смотрел. Открывать записку на коленях было палевно, поэтому я, выждав несколько минут, раскрутила листок на ладони.

Посление было кратким по форме и дурацким по содержанию:

«Ари, пойдёшь моей парой на Громницу? В.»

Кто такой «В.»?

Хотелось обернуться и поискать глазами таинственного отправителя — не для последующих заигрываний перед походом на довольно специфический бал, где ценность каждой девушки возрастает в разы, а для того, чтобы кулак показать, как минимум. Решив игнорировать «В.», я положила записку на стол текстом вниз и клятвенно пообещала себе всё-таки попробовать вникнуть в суть излагаемой Миаром научной проблемы — или хотя бы просто отмечать знакомые слова. Но не прошло и пяти минут, как в другое моё плечо опять что-то ткнулось.

…текст нового послания был приблизительно тождественен предыдущему, с той разницей, что теперь он был подписан как «Р.»

Третья записка вызвала нервный смешок. На пятой я уже не знала, смеяться или плакать. На шестой поняла, что гадать о расшифровке подписей не было смысла: за исключением Юса в желающих потанцевать с симпатичной опытной в интимном плане однокурсницей отметились абсолютно все мои одногруппники мужского пола.

Хоть бы дуэлей не устроили. Впрочем, в дефиците партнерш для танцев были и свои плюсы: будет и у Шаэль с Вандой праздник. Наверное…

Очередное послание кольнуло уже не многострадальную спину, а затылок. Я помянула Мрак сквозь зубы и тут же услышала непривычно мягкий, даже вкрадчивый голос Миара, совсем близко:

— Лада Эрой… Что это тут у вас? Почему вы пишете конспект на каких-то мятых бумажках?

Я торопливо прикрыла горстку записок на учебном столе ладонью, но это не помогло: Миар положил на мою руку свою.

Меня будто тряхнуло изнутри. Столь резкий переход от расслабленной рассеянности к возбуждению — у меня перехватило дыхание. Медленно я подняла глаза, мы встретились взглядами, и Миар руку отнял. Глаза у него были совершенно непроницаемые, и в то же время за их горькой зеленью угадывался целый калейдоскоп самых разных эмоций, от насмешливого осознания превосходства до почти испуганной своей силой и властью нежности.

Неужели этот человек хоть кому-то и хоть когда-то мог казаться посредственностью?!

— Лада Эрой…

Я покорно опустила руки вдоль тела.

Миар поднял одну из записок, прочитал. Приподнял брови. Взял ещё одну, потом ещё. Окинул взглядом аудиторию — студенты притихли, вжавшись в учебные столы.

Молча, совершенно небрежно, словно ничего особенного не происходит, едва ли не посвистывая, он направился к преподавательскому столу. Взял журнал учёта посещаемости и принялся вновь просматривать записки, ставя в журнале какие-то отметки.

Тишина в аудитории достигла критического уровня.

Миар удовлетвенно хмыкнул и захлопнул журнал.

— Что ж, уважаемые лады… Поскольку материал для вас слишком лёгок, и вам, судя по всему, совершенно нечем заняться, после всех сегодняшних занятий возвращаемся сюда же на отработку. Устроим небольшой промежуточный экзамен по всем темам за все три года обучения. Я имею в виду мужскую часть аудитории. Девушки могут быть свободны… И вы.

Он кивнул Юсу.

— Официально девкой признали, — хмыкнул кто-то, и Юс залился краской.

Миар моментально обернулся к неосмотрительно брякнувшему глупость Барду.

— А вы, лад, у нас, значит, образец мужественности? Вы?! Именно в вашей записке я обнаружил две грамматические ошибки… да-да, я помню ваш почерк. Но нет, это же нисколько не стыдно, о чём это я, как и игнорировать собственную мать, разумеется. Стыдно не присоединиться к большинству, не стать частью стада, верно?

Бард моментально смешался и опустил глаза.

— Значит, так, любвеобильные мои. Лада Эрой на Громнице в этом году не танцует. Попытка оказать на неё любое воздействие интимного характера… — ишь ты, выражанец какой! — будет приравниваться к добровольному отчислению.

— Это несправедливо! — возмущённо пискнула я.

— Несправедливо! — нестройным эхом откликнулись одногруппники.

Миар и ухом не повёл.

— Вы все меня услышали, не глухие!

— Что-что? — зло повторила я. — Говорите громче, ничего не слышно!

— Занятие окончено, — объявил Миар. — Лада Эрой, останьтесь.

Студенты унылой вереницей потянулись к выходу. Я подождала, пока за последним из них закроется дверь — и нахально уселась прямо на парту.

Миар снова приподнял брови:

— Чем тебе стул не угодил?

— Хочу быть ближе к вам. Может, удастся докричаться.

— Малодейственный способ.

— Если я воспользуюсь сильнодействующим, вы опять испугаетесь и сбежите… Что вы себе позволяете, верлад?! Я хочу танцевать! Хочу побывать на празднике, в конце концов, имею право, я же студентка ЗАЗЯЗ! Хорошо, хорошо, Академии… Вы-то мне пару не составите, к гадалке не ходи. Нет ничего особенного, что меня приглашают на танцы — надо же мальчишкам хоть кого-то приглашать, выбора-то нет. А вот вы так неосмотрительно выдаёте свою во мне заинтересованность… Что за глупая ревность между совершенно посторонними людьми? Вы же считаете нас именно таковыми, я права?

— При чем тут ревность? Не превращайте мою Академию в вертеп, лада Эрой!

— Сами виноваты, не нужно было дискриминировать девушек. Неужели они действительно были настолько назойливы, как… как люди говорят?

Миар только отмахнулся.

— Всё глупости болтаешь. А между тем, у меня к тебе важное дело.

— Никаких дел до официального опровержения вашего бредового запрета! Я хочу танцевать!

— Натанцевалась уже в «Лазурии» своей, — отрезал Миар. — Начинай серьёзную нормальную жизнь.

— Я готова прислушаться к вашим словам, будучи как минимум в серьезном статусе вашей любовницы. Прислушаться, а не слепо исполнять.

Ректор поморщился.

— Я твой преподаватель и наставник. Это очень, очень серьёзный статус.

— Нет так нет, — демонстративно пожала я плечами и соскочила со стола.

— Куда собралась? — кажется, моя быстрая капитуляция вовсе его не обрадовала.

— Куда-нибудь. Желающие потанцовать со мной и без академической Громницы отыщутся. Согласна, вы имеете полное право отстранить меня от праздника, хотя это несправедливо, обидно и вообще выдаёт ваш старческий вредный характер, но… Счастливо оставаться!

— Стой! Я тебя по делу оставил! — возмутился ректор, преграждая мне путь — и это было его тактической ошибкой. Или стратегической: дядя как-то объяснял мне разницу в детстве, но я забыла. Мы почти столкнулись, и я тут же обвила его шею руками, чтобы не упасть.

…ладно, вру, вовсе не из-за этого.

— Помощь в этом вашем деле равняется разрешению принять участие в празднике на общих основаниях? — шепнула я, не решаясь поцеловать его первой, просто уткнувшись носом в тёплую металлическую пуговицу на жилете.

— Дверь не заперта, — невпопад ответил он. Потёрся носом о мою щёку, присел на стул — и обнял меня, уткнувшись лбом в живот. Я растерянно погладила его по голове — мне хотелось чего-то большего, прямо сейчас, прямо здесь. А Миар