Мифы Великой Отечественной — 1-2 (военно-исторический сборник) - Михаил Мельтюхов

б) Был ли Маринеско личным врагом Гитлера? Объявлялся ли в Германии траур? Был ли расстрелян командир конвоя?

На основании имеющихся материалов можно уверенно заявить, что фюрер воспринял известие о гибели «Густлофа» с поразительным равнодушием. По всей видимости, он узнал о катастрофе уже на следующий день на очередном совещании в своей ставке по военно-морским вопросам. Второй вопрос совещания касался морских перевозок. Текст интересующих абзацев стенограммы несколько раз приводился в других изданиях, однако рискнем повторить его вновь: «В связи с потоплением пассажирского парохода „Вильгельм Густлоф“ торпедой, выпущенной с подводной лодки на внешней коммуникации к северу от банки Штольпе, главнокомандующий военно-морскими силами (Дениц. — М.М.) заявляет, что с самого начала было ясно, что при столь активных перевозках должны быть потери. Потери всегда очень тяжелы, но, к большому счастью, их не прибавилось. Однако он должен указать, что русские подводные лодки способны действовать без помех в Балтийском море только потому, что там им не оказывают противодействия германские самолеты. Из-за недостатка в эскортных силах флот должен ограничиваться непосредственным охранением конвоев. Единственным фактическим средством противолодочной обороны являются самолеты с радиолокационными установками, то самое оружие, которое дало возможность противнику парализовать боевые действия наших подводных лодок.

Начальник оперативного штаба ВВС докладывает, что у военно-воздушных сил недостает ни горючего, ни достаточно эффективного оборудования для подобных операций. Фюрер подчеркивает аргументы, выдвинутые главнокомандующим военно-морскими силами, и приказывает командованию ВВС заняться вопросом, как можно было бы помочь этому делу». И все! Никакой бесноватой реакции, никакой скорой расправы. После этого абсурдность утверждения о «личном враге» очевидна. То, что Маринеско не попал ни в какие списки, подтвердил в 1988 г. и официальный ответ, полученный из потсдамского архива ГДР. Относительно траура «дружественные» немецкие товарищи попытались подсластить пилюлю: «…Изучение… не позволяет сделать заключения о том, был ли объявлен 30 января 1945 г. в Германии трехдневный траур по случаю гибели… „Вильгельма Густлофа“… Объявление траура представляется сомнительным из-за отсутствия сообщений о самом факте потери корабля». Добавим к этому, что до сих пор сторонники версии о трауре не смогли предъявить ни одного документа, подтверждающего факт, который должен был иметь всегерманское значение. Таким образом, не было ни траура, ни официального сообщения о гибели лайнера, хотя информация об этом облетела германские порты на Балтике уже спустя сутки после события.

Точно так же не соответствует истине утверждение относительно казни командира конвоя. И распоряжавшийся на борту капитан Петерсен, и командир 2-го батальона корветтен-капитан Цан, и командир сил охранения ВМБ Готенхафен корветтен-капитан Вольфганг Леонхардт дожили до 9 мая 1945 г., и их следы теряются уже в послевоенной Германии.

в) У вдумчивого читателя не может не возникнуть вопрос: Так откуда возникла информация, на которой долгие годы основывались авторы многочисленных книг, журнальных и газетных статей об «С-13» и Маринеско? Ведь не могла же легенда возникнуть на голом месте!

К счастью, долго искать отправную точку в исследовании данного вопроса не пришлось. И в ответе историков ГДР, и в книге X. Шёна, и в документальном сборнике «Из истории краснознаменной ПЛ „С-13“» все сходятся на том, что первые сообщения о гибели лайнера были сделаны зарубежной прессой 19–20 февраля 1945 г. Увидевшая свет 19-го числа британская «Таймс» имела заметку под названием «Германский лайнер затонул в Балтийском море» следующего содержания: «25 000-тонный германский лайнер общества „Сила, обретенная через радость“ „Вильгельм Густлоф“, эвакуировавший 3700 подводников и 5000 беженцев из Восточной Пруссии, по сообщению финского радио, был потоплен после того, как покинул Данциг. Спаслось около 1000 пассажиров.

В соответствии с информацией, полученной из передачи стокгольмского радио, лайнер получил попадание торпеды и затонул в течение нескольких минут». — Агентство Рейтер.

Последующие статьи, прошедшие волной по страницам шведской прессы, несколько уточняли детали трагедии. Так, «Дагенс нюхетер» от 21 февраля сообщала, что на судне было 10 000 человек, из которых спаслось всего 950, а «Афтонбладет» писала, что судно продержалось на воде всего 15 минут.

Нетрудно оценить, насколько эти сведения соответствовали действительности. Особый интерес вызывает происхождение цифры «3700 подводников». Сейчас уже не выяснить, откуда она появилась. Впрочем, все это не удивляет. Не сделав официального сообщения, немцы тем самым дали повод к появлению всевозможных газетных «уток» от «стокгольмских комсомольцев». Утаить же шила в мешке просто не представлялось возможным — многие состоятельные немцы из беженцев, знавшие о трагедии, пытались перебраться в Швецию, да и штормовое Балтийское море не собиралось хранить всегерманскую тайну. От места катастрофы до побережья нейтральной страны было чуть более 100 миль, а это слишком мало, чтобы не увидеть на берегу страшные свидетельства войны в виде обломков и обледеневших трупов. И пошла писать губерния…

В дальнейшем ситуация усугубилась целым рядом факторов. Архивы кригсмарине попали в руки англичан, которые поспешили наложить на все материалы гриф «секретно». Истинные потери военного персонала на лайнере просочились в открытую печать достаточно скоро, но в то же время многочисленные спасшиеся с «Густлофа» гражданские лица, естественно, не зная точной статистики произошедшего, поспешили разнести слух о жуткой трагедии. Дело кончилось тем, что гибель «Густлофа» даже вошла в «Книгу рекордов Гиннесса» как случай самой большой катастрофы на море в истории человечества[250]. Это, в свою очередь, вызвало за рубежом поток книг и статей о гибели лайнера. По мотивам катастрофы в Германии был снят художественный фильм под названием «Ночь опустилась над Готенхафеном». Для немцев все это стало как бы своеобразным искуплением грехов, демонстрацией того, что и они многое потерпели от войны, развязанной сумасшедшим Гитлером, к которому они не имеют никакого отношения. В нашей же стране внимание иностранных исследователей к истории с «Густлофом» в первую очередь объяснялось боевым успехом «С-13», мнимым значением его для сокрушения рейха и ложным трауром.

Анализируя со всех сторон подробности и результаты атаки Маринеско, вместо «героических» эпитетов невольно вспоминаешь совсем другие слова: «…Наша эскадра была вдвое сильнее неприятельской материально и, конечно, несколько раз сильнее ее в нравственном отношении. Следовательно, особенного „геройства“ тут не представлялось, и „свет“ этим „удивлен“ также быть не мог. Но наши моряки сделали, все и каждый, свое дело отчетливо и точно, за что им честь и слава, — и в этих простых словах заключается высшая похвала, какую человеку заслужить дано…» Догадываетесь, о каком событии это написано? Это написано по поводу другого «успеха без подвига» русского флота — победы в Синопском сражении и не кем нибудь, а самим флаг-офицером В. А. Корнилова, вице-адмиралом И. Ф. Лихачевым в 1901 г.