Мифы Великой Отечественной — 1-2 (военно-исторический сборник) - Михаил Мельтюхов

Следующие полторы тысячи погибли в момент погружения лайнера. В большинстве это были те, кто не успел сесть в спасательные средства и был затянут водоворотом, те, у кого не выдержал организм при попадании в ледяную воду, те, кто захлебнулся и задохнулся. В то же время не вызывает сомнения, что более крепкие подводники, имевшие хорошую физическую подготовку, знавшие, как правильно надеть спасательный жилет, имели неплохие шансы на спасение. Миноносцы, подошедшие к месту гибели теплохода, в первую очередь вылавливали людей из воды. Именно в этот момент удалось спастись Шену, корветтен-капитану Цану и капитану Петерсену. Однако, как мы уже знаем, присутствие «С-13» помешало принять участие в спасательной операции крейсеру «Хиппер», возможности же миноносцев по приему людей были весьма ограниченны. Подняв из воды в сумме чуть больше 1000 человек, они их исчерпали, а в то же время на шлюпках и плотах все еще находилось почти вдвое большее число людей.

Положение находившихся в плавсредствах потерпевших не сильно отличалось от ситуации, в которой оказался экипаж затонувшей подводной лодки «Комсомолец». При температуре воздуха −18 градусов в шлюпках, заливаемых волнами, без теплой одежды на протяжении примерно 2,5 часа они ждали судов, которые могли бы возобновить спасательные действия. Это время не прошло «даром». Многие замерзли, часть шлюпок была отнесена с места катастрофы. Несмотря на титанические усилия, корабли конвоя «Орион» смогли поднять из воды всего 137 человек, прибывший спустя час «Геттинген» и его охранение — уже только 78. И это несмотря на то, что поиски длились до шести часов утра. Все реже и реже в обнаруженных спасательных средствах немецким матросам удавалось находить людей, подававших признаки жизни. Почти все из них впоследствии получили диагноз «обморожение 2–3-й степени», около 40 умерло уже на борту спасателей[249]. Всего же, по подсчетам Шена, общее количество погибших на борту спасательных средств составило примерно 1800 человек, что на 30 процентов превосходит число выживших пассажиров «Густлофа». Даже одна эта цифра превосходит число погибших в нашумевшей катастрофе «Титаника», когда из 2207 находившихся на судне пассажиров и членов команды погибло 1507.

Последний человек был спасен спустя семь часов после гибели лайнера сторожевым кораблем «V 1703». Этот корабль, несший дозор в Данцигской бухте, перехватил первую же радиограмму о торпедировании и сразу направился на помощь. Попасть к месту событий он смог лишь к 06.50 утра. Осмотр нескольких первых лодок показал отсутствие в них какой-либо жизни. На сторожевике накапливались трупы, а спасенных все не было. Становилось ясно — помощь опоздала. Командир корабля принял решение возвращаться назад. Осматривавший последнюю встреченную лодку матрос Вернер Фик увидел в ней странный сверток больших размеров. Подойдя к нему и размотав угол, моряк увидел голову годовалого ребенка, который все еще подавал признаки жизни! Немедленное медицинское вмешательство спасло жизнь мальчика. Впоследствии бездетный Вернер Фик усыновил младенца, став, таким образом, единственным человеком, для которого страшная ночь гибели «Густлофа» стала самым счастливым днем в жизни.

Итак, можно подвести краткие результаты «атаки века»: утоплен крупный пассажирский лайнер, не имевший сам по себе ни боевого значения, ни военных грузов. На его борту погибло: из 918 матросов и офицеров 2-й учебной дивизии подводных сил 406 человек (44 %), из 173 членов экипажа — 90(52 %), из 373 женщин-военнослужащих — 250 (67 %), из почти 5150 беженцев и раненых — 4600 (89 %). В последнюю цифру вошло почти 3000 детей. Естественно, что Маринеско не мог знать истинной цены своей победы, но те, кто исследовал обстоятельства победы (если они занимались этим всерьез), вслед за ним не могли всего этого не знать. Можно ли назвать достигнутый результат «подвигом» с точки зрения достигнутых результатов? Боюсь, что нет.

Следует подчеркнуть, что, несмотря на тот факт, что большинство людских потерь «Густлофа» составили беженцы и раненые, сам лайнер являлся вполне законной целью для торпедной атаки. Как и подавляющее большинство других вспомогательных судов кригсмарине, он нес маскировочную окраску и легкое зенитное вооружение, которым наверняка бы воспользовался, обнаружь немецкие сигнальщики «С-13» на небольшой дистанции перед атакой. С другой стороны, командир «эски» имел приказ вести «неограниченную подводную войну» в пределах позиции, так что, упусти он лайнер, ему пришлось бы отвечать за это по всей строгости законов военного времени. Никакого выбора, никаких ограничений не существовало — следовало топить цель, что Маринеско с успехом и выполнил. Но теперь, когда мы точно знаем, кто плыл и погиб на лайнере, можно ли их утопление назвать «важным по своему значению действием»?

И все-таки, скажут некоторые, а какое отношение приведенные немецкие материалы имеют к «краеугольным камням» легенды о «подвиге» «С-13», упомянутым нами в начале статьи. Доведем начатое дело до конца.

а) Мог ли быть среди погибших моряков кригсмарине хотя бы один экипаж подводной лодки?

В своей книге на страницах 450–466 и 483–484 Шен приводит репринт списков пропавших без вести и погибших подводников, представленных на рассмотрение Дёница 12 апреля 1945 г. В них содержатся фамилии 16 офицеров, в т. ч. 8 фенрихов медицинской службы, трех лейтенантов (в т. ч. двух морской службы), трех обер-лейтенантов (также два морской службы) и двух капитан-лейтенантов морской артиллерии. Как известно, экипаж подлодки VII серии составляли четыре офицера морской службы, причем командир должен был иметь звание не ниже обер-лейтенанта. Таким образом, из погибших подводников теоретически было бы возможно «сформировать» один экипаж, если не считать, что погибшие офицеры были не специалистами, а строевыми командирами курсантских подразделений. Напомним, что подчиненный им личный состав нуждался еще, по меньшей мере, в полугодичном курсе подготовки.

б) Был ли Маринеско личным врагом Гитлера? Объявлялся ли в Германии траур? Был ли расстрелян командир конвоя?

На основании имеющихся материалов можно уверенно заявить, что фюрер воспринял известие о гибели «Густлофа» с поразительным равнодушием. По всей видимости, он узнал о катастрофе уже на следующий день на очередном совещании в своей ставке по военно-морским вопросам. Второй вопрос совещания касался морских перевозок. Текст интересующих абзацев стенограммы несколько раз приводился в других изданиях, однако рискнем повторить его вновь: «В связи с потоплением пассажирского парохода „Вильгельм Густлоф“ торпедой, выпущенной с подводной лодки на внешней коммуникации к северу от банки Штольпе, главнокомандующий военно-морскими силами (Дениц. — М.М.) заявляет, что с самого начала было ясно, что при столь активных перевозках должны быть потери. Потери всегда очень тяжелы, но, к большому счастью, их не прибавилось. Однако он должен указать, что русские подводные лодки способны действовать без помех в Балтийском море только потому, что там им не оказывают противодействия германские самолеты. Из-за недостатка в эскортных силах флот должен ограничиваться непосредственным охранением конвоев. Единственным фактическим средством противолодочной обороны являются самолеты с радиолокационными установками, то самое оружие, которое дало возможность противнику парализовать боевые действия наших подводных лодок.