Котир, или война с дикой кошкой - Брайан Джейкс

Мартин высунул голову из расщелины.

— Все спокойно, они улетели, — сообщил он.

Командор проворно забрался на самый верх кучи камней:

— Глядите, товарищи, — горное озеро. Доставайте рыболовные снасти.

— Смотрите-ка, тут водятся рачки — совсем такие же, как те, что Командор со своей командой ловит во Мшистой Реке! — воскликнул Гонф. — Лог-а-Лог, что это?

— Где? А, это. Кажется, это морская звезда. Не слишком-то съедобная штука. А вот видишь кружочки, присосавшиеся к скале? Это такие раковины, блюдечки называются. Они довольно жесткие, но силы наши поддержат.

Динни покачал головой:

— Ну, Лог-а-Лог, эти раковины отдирать — все одно что песок копать!

Крот был очень удивлен, когда Лог-а-Лог отделил одну из раковин от скалы при помощи ножа. Тот выковырнул моллюска из раковины и поделил мясо на всех.

— Пожуйте пока это, — предложил он. — Не бойтесь, не отравитесь.

Гонф, увидев малопривлекательное мясо, скорчил гримасу, но тем не менее смело запихал его в рот и начал жевать.

— На вкус очень солоно, — сообщил он. — Жевать это мясо можно до следующего урожая, а оно все будет в зубах вязнуть. Уж лучше не жуя заглотить.

Мартин нашел какие-то водоросли с довольно приятным вкусом:

— Эй, попробуйте-ка этой травки! Напоминает капусту, что готовит Гуди, только пересоленную. Но все равно вкусно.

По очереди они перепробовали всю растительность горного озерца. Рачков наловить не удалось, хотя Гонф долго не выпускал из лап удочку. В качестве приманки он насадил кусочек мяса блюдечка. В конце концов кто-то все-таки клюнул и потянул крючок вглубь.

— Ха-ха, товарищи, клюнуло! — радостно завопил Гонф. — Смотрите, ужин к нам в гости идет!

Вдвоем с Мартином они принялись вытягивать удочку. Наконец они втащили на берег небольшое, напоминавшее паука существо с мягким панцирем и парой крошечных клешней.

— Выкиньте обратно в воду! Это краб! — встревоженно закричал Лог-а-Лог.

Мартин схватил краба за туловище, а Гонф попытался отнять зажатую клешнями наживку. У берега озерца послышалось шарканье и всплеск — из воды показался огромный панцирь!

Лог-а-Лог обрубил леску ножом, оставив наживку в подарок крошке крабу.

Вода в озерце всколыхнулась от движения большого тела. Четыре членистые ноги, закованные в черно-серую броню, уцепились за край берега.

Из воды показался большой взрослый краб!

Чудовище встало прямо перед путешественниками, непрерывно поводя из стороны в сторону глазами на стебельках. Под ними разошлись две широкие пластины, меж которых зияла наклонно уходящая в брюхо пасть. Но гораздо опаснее казались лапы чудовища. Огромные мощные клешни, поднятые высоко над головой, то расходились. то опять смыкались со стуком, напоминавшим удар стали о камень. Страшные кривые клешни были усажены твердыми выростами, похожими на зубы.

— Отходите! Не пытайтесь вступать в бой — проиграете, — произнес Лог-а-Лог, не сводя глаз с разъяренного краба. — Пятьтесь, не поворачиваясь к нему спиной, пока не выйдем на песок. А там придется бежать что есть мочи. Крабы боком ковыляют очень быстро.

Друзья стали осторожно пятиться. Огромный краб выпустил из пасти пузырь, опустил клешни, злобно щелкнул ими в лицо врагам и бросился на них со скоростью молнии.

После гибели Кладда Цармине был необходим новый командир стражи, и она назначила на эту должность ласку Брогга.

Сначала Брогг наслаждался своим новым положением, которое давало ему столько власти! Однако в последнее время он все чаще раскаивался в том, что облекся в плащ командира. Это чувство еще усилилось, когда Цармина вызвала его к себе в комнату.

— Брогг, я назначила тебя командиром. Ты должен отыскать Джиндживера. Он похитил Ясеневую Ногу.

— Так точно, повелительница.

— Выбери себе в помощники еще одного командира. Например, этого горностая — Крысобока. Он вполне подойдет, — предложила Цармина. — Я хочу, чтобы вы перебрали всю армию — одного за другим.

— Перебрали армию, госпожа?

— Ну да, тупица, перебрали армию. Вы с Крысобоком будете по одному отводить солдат в тюрьму.

— Так точно, повелительница.

— Прекратишь ты когда-нибудь меня перебивать? Лучше слушай внимательно! Вы все только и знаете, что рявкать: "Так точно, повелительница!", "Никак нет, госпожа!".

— Так точно, повелительница!

— Заткнись! — закричала вышедшая из терпения Цармина. — Будете их по одному заводить в камеру, дергать за усы, а потом проверять шкуру. И хвост. Настоящий он или накладной.

— Так какой же, госпожа?

— Это-то вы и должны выяснить, придурок.

— Так точно, госпожа. А зачем?

Цармина нервно зашагала по комнате. Ее надтреснутый голос стал визгливым:

— Потому что один из солдат — это переодетый Джиндживер, болван! Он скрывается здесь, в крепости, и плетет против меня интригу. Отправляйся его искать!

В тот же день вечером Брогг в обществе Крысобока и нескольких хорьков-приятелей сидел в казарменной столовой. Теперь их трапеза состояла из одного лишь черствого хлеба да лесных растений. Брогг отхлебнул из своей фляги:

— Гм, хоть сидра по крайней мере капля осталась. Мммда, ребята, я вам вот что скажу: госпожа-то наша точно что не в себе.

— Ну, не знаю, не знаю, — ухмыльнулся Крысобок. — На то, чтобы отличить бравого горностая, у нее ума пока хватает. Вот тебе пример: назначила меня командиром.

Один из хорьков выплюнул заплесневелую корку.

— А это что, церемония такая была, а, Брогг? — спросил он.

— Что за церемония? Ты о чем говоришь, Песий Мех?

— Ну, о том, как ты увел Крысобока в тюрьму, подергал его за усы, потом пощипал его шкуру и покрутил хвост, прежде чем вручить ему плащ командира.

— Да нет, это не церемония. Кстати, это вам всем еще предстоит.

— Что, нас всех сделают командирами?

— Эх, хотелось бы мне, ребята, чтобы старик Зеленоглаз был сейчас с нами! — невесело вздохнул Брогг, подперев голову лапами. — Или, на худой конец, хотя бы тот, другой — Джиндживер…

Теплые лучи солнца, лившиеся сквозь листву, озаряли дремавший в мирной тишине Лес Цветущих Мхов. Где-то далеко куковала кукушка. Молодая поросль папоротника тянулась усиками к цветущей ежевике.

Джиндживер с раннего утра шел на восток, ни разу не обернувшись, чтобы бросить прощальный взгляд в сторону Барсучьего Дома. Наконец он присел, прислонившись спиной к стволу смоковницы, и развязал котомку со съестными припасами, которыми снабдили его лесные жители. Одного вида овсяного пирога домашней выпечки оказалось достаточно, чтобы у дикого кота комок подступил к горлу и на глазах показались слезы при мысли о друзьях, с которыми ему пришлось расстаться. Он вспомнил с особенной нежностью о малышах — Ферди и Коггзе.