На путях преисподней - Энгус Уэллс

А может быть, Эйрик с его лестью, любезностью, учтивыми манерами надеется выманить у нее камень, который она носит? Чего он хочет? Не допустить, чтобы половинки талисмана соединились? Использовать силу, которая поддерживает ее сейчас, для каких-то неведомых целей? Если так — ему будет непросто добиться своего. К каким бы хитростям он ни прибегал, она не позволит лишить себя талисмана.

Уинетт сидела, погруженная в свои мысли, но полная решимости. Она не знала, каков будет следующий ход в этой странной игре, но вера ее была теперь неколебима. Никто больше не убедит ее, что Кедрин забыл о ней. Он будет искать ее, найдет, и она готова помочь ему.

Страх все еще не покидал ее. Но теперь Уинетт обрела спокойствие и могла совладать с паникой. Она разделась, натянула шелковую ночную рубашку, потом задула свечи, вошла в спальню и посмотрела в окно на темнеющий лес. Гроза приближалась. Воздух замер, напитанный теплой влагой. Казалось, ее можно попробовать на вкус, она прикасалась к коже, точно лапки невидимых насекомых. Ни луны, ни звезд — небо, набухшее дождем, опустилось совсем низко и давило всей своей тяжестью. Над лесом пронеслась белесая молния, выламываясь в странном танце, потом еще и еще. Молнии беззвучно сшивали небо и лес, взбаламученный порывами ветра. Сквозь удушливо-липкую теплоту воздуха Уинетт уловила запах горящего дерева, потом к нему примешался сладковатый, одуряющий до тошноты смрад паленого мяса. И тут в небе словно распахнулись шлюзы, и дождь хлынул сплошной стеной. За этой завесой ничего не было видно. Скрылись из виду лес и лужайки — все потонуло в непроницаемой серой мгле.

Гроза должна была освежить воздух, но ничего подобного не произошло. Вязкая духота только усилилась, в комнату снова пополз запах разложения. Уинетт захлопнула окно. Духота была предпочтительнее этой омерзительной вони, да и цветы могли немного освежить воздух… И тут Уинетт обнаружила, что цветы в хрустальных вазах поникли и увяли, а на опавших лепестках уже проступили пятна гнили.

Оставайся она в том состоянии, в каком поднялась в спальню, это вызвало бы еще большую подавленность. Серая пелена отгородила ее от всего мира, усиливая одиночество, безотрадная ночь не могла породить ничего, кроме отчаяния. Но талисман по-прежнему питал силы молодой королевы, и она не желала уступать унынию. Все это могло быть только уловкой, призванной сломить ее волю. Что ж, пусть старается! Уинетт собрала увядшие цветы, вынесла их в прихожую и швырнула в очаг. Кедрин ищет ее, напомнила она себе. Исполнившись решимости не поддаваться никаким запугиваниям, Уинетт отправилась в постель. Простыни, обычно хрустящие и прохладные, теперь напитались влагой и липли к коже, как погребальные пелены. Уинетт отбросила их, сжала талисман в руках и попыталась уснуть.

Когда ее веки наконец смежила дремота, пестрый рой образов, порожденных дневными страхами, обрушился на нее. Она видела Кедрина, ласкающего Эшривель, потом он превратился в Хаттима Сетийяна и сговаривался с ее сестрой погубить Дарра. Вот Эйрик указывает на водоем со словами: «Он говорит только правду!». Посланец раскрывает ей объятия и зовет: «Иди ко мне». Тварь поднимается из вод Идре… Орда штурмует Высокую Крепость… Потом Уинетт оказалась в Нижних пределах, на берегу туманного озера. Неясные образы выступали из серой мглы и манили ее, звали присоединиться к ним…

Уинетт проснулась в холодном поту, вся дрожа. Только что она боролась с кем-то: он схватил ее и пытался утащить в бездну. Открыв глаза, она увидела, что ее ноги запутались в сбитой простыне. Спихнув ее на пол, Уинетт поднялась и сбросила пропитавшуюся потом сорочку. Это просто сны, сказала она себе. Во рту ощущался кислый привкус. Опустившись на колени, Уинетт произнесла молитву. Это вернуло ей спокойствие и разогнало остатки недавнего ужаса.

За окном нудно барабанил дождь, стекло запотело и стало матовым и серым. Уинетт подошла к окну. Туман не позволял определить расстояние, и мир казался плоским. Она прошла в альков, приняла ванну и направилась к стенным шкафам. Цветы в очаге засохли, точно их коснулось дыхание зимы, но Уинетт не придала этому значения. Самое скромное из всех платьев, что висели в шкафу, было рыжевато-бордовым, с длинными рукавами и высокой горловиной. Надев его, она занялась прической, обдумывая, как дальше вести себя с Эйриком.

Делиться своими опасениями было рискованно. Если даже они верны, лучше сделать вид, что она верит в добрые намерения Эйрика. Может быть, он действительно не желает ей зла. Но доверять ему опасно — по крайней мере до тех пор, пока не станет ясна истинная цель, которую он преследует. Если же перед ней враг… Преждевременно раскрывшись, она лишится и того ничтожного преимущества, которое имеет сейчас.

Она беспокойно встала из-за туалетного столика и открыла входную дверь. Вид, представший ее взору, был печальным. Розовые плети были слабой преградой для бурных потоков, заливавших галерею. Ничем не защищенный двор утратил свое волшебное очарование и покрылся грязными лужами. Тяжелые капли монотонно стучали по камням портика, тусклый свет навевал уныние. Уинетт собралась с духом и двинулась вниз по лестнице, снова сжав в руке талисман. Ей предстояла встреча с Эйриком.

Кем бы он ни был, ясно одно: она столкнулась с созданием, наделенным невообразимой силой.

Дозорная служба, которую нес Баррис Эдон, стала куда менее однообразна. Все эти приезды и отъезды его очень занимали. Нет, он не рвался в гущу событий — на его век хватило нападения варваров на Высокую Крепость. С тех пор он лишь стоял в положенное время в карауле и участвовал в обходах. Воинская служба была у него в крови, и он ни на что не жаловался. И все же порой ему становилось скучно. Провожать взглядом рыбачью лодку да окликать торговцев, доставляющих в крепость припасы — вот и все, что выпадало на его долю. Но с недавних пор… Нет, неспроста Государь посетил крепость — и не зря так спешно отправился в Белтреван. Военачальник Рикол, понятно, ничего объяснять не стал. Баррис Эдон расспрашивал старших по званию, но те, судя по всему, знали не больше, чем он сам.

В казармах поговаривали… Да о чем говорить? Все только спрашивают, а ответов никто не знает, так что все скоро затихло. Сошлись на том, что Государь Кедрин отправился на переговоры с лесным народом, а охрану не взял потому, что у варваров его почитают за своего. Большинство на этом и успокоились, но Баррису Эдону не очень-то верилось. Будь у Барриса такая жена, как Государыня Уинетт, он бы ни за что не оставил ее, чтобы погостить у варваров. И теперь, похоже, ожидается еще один необычный визит… С вершины башни Баррис увидел повозку, а в ней трех женщин в облачении Сестер Кирье. И одна из них на удивление похожа на Государыню Уинетт.