Р.А.Б. - Минаев Сергей Сергеевич

Все интервью заканчивались одинаковым вопросом журналиста: «Может, следует наконец перестать играть в демократию и решить вопрос с помощью милиции?» – «Да! Да!!», – отвечали «рабочий и колхозница». «Видимо, ничего иного не остается», – с прискорбием выдавливал из себя «представитель картеля»…

Предъявляли телезрителям и высокооплачиваемых «бездельников». Обычно это был молодой актер с опухшим лицом, в мятом костюме и несвежей рубашке, который держал в руках бутылку со спиртным и выкрикивал непристойности. Или разбитного вида девица в мини-юбке, красившая губы в недешевом авто и показывавшая в камеру «фак»…

В народе тщательно пестовали ненависть к нам. Проще говоря, его на нас натравливали. Иного не показывали в новостях, не писали в газетах, не обсуждали по радио. Правда о нас мгновенно замусолилась. Вся эта «большая МЕДИА» принадлежала корпорациям, а поскольку мир, созданный ими, был по большому счету виртуальным, ничего не стоило просто вырезать нас из него. Как аппендицит. Быстро и эффективно. Признаться, я был удивлен, почему нас просто не замочили в первый же день с помощью войск, тут же убрав наши трупы с мостовых и упоминания о нас из СМИ. Будто бы ничего не происходило. Будто нас никогда не существовало. Видимо, этот простой прием не был использован только потому, что армия и милиция пока не принадлежали картелю.

Появились «гражданские сообщества» противников забастовки. «Автолюбители против менеджеров», «Домохозяйки против менеджеров», «Студенты против менеджеров». Всему этому жлобью оперативно напечатали стикеры на стекла, дали эфирное время и даже место на Манежной площади для митинга, который, впрочем, был малочисленным и попросту утонул в массе прибывших туда поглазеть забастовщиков. Картель действовал в лучших традициях геббельсовской пропаганды. Загорецкий прислал мне эсэмэс: «С нетерпением жду, когда кто-нибудь из картельных козлов скажет: “Все это время мы были с народом, работали во имя народа и говорили голосом народа. Мы и есть его часть. Й. Геббельс”». Эта цитата совсем не показалась мне архаичной…

Сайт Фронта все утро подвергался непрерывным DOS-атакам. К полудню его перетащили на какой-то зарубежный сервер, и появилась новая статистика забастовки:

• Москва 189 432 человек на улицах;

• Питер – 232 101;

• Екатеринбург – 56 879;

и так далее по всем городам.

Блогосфера запестрела фотографиями забастовки, сделанными в разных городах, и рассказами очевидцев с мест событий. Многие особенно активные блоги начали исчезать, но на смену им появлялись сотни новых. По крайней мере в интернете мы уже победили.

А люди в костюмах все стояли или сидели на асфальте у своих офисов. Они ничего не требовали, никому не мешали. Они просто вышли на улицы. С каждым часом нас прибывало. Мне снова трижды звонила жена. Первый раз с просьбой, чтобы я оттуда валил. Домой или в офис. «Лучше в офис», поправилась она. Второй раз с мольбами. Третий с проклятиями. Больше я не отвечал.

Мы пребывали в бездействии. Новостей о переговорах с картелем не было, и это действовало на всех удручающе. Тем временем пропагандистская машина корпораций увеличивала давление. Просочились слухи о том, что участников забастовки банки потребуют немедленно вернуть ипотеки, потребительские кредиты и прочие займы. Но зная неповоротливость наших информационных систем, мы понимали, что оперативно вычислить забастовщиков невозможно. Тем более что многие операторы и банковские клерки тоже были здесь.

Еще говорили, что картель вот-вот пролоббирует в Думе закон, по которому забастовщиков можно будет призвать к уголовной ответственности, а саму забастовку приравнять к уличным беспорядкам.

Естественно, появились и «очевидцы», которые рассказывали леденящие кровь истории о том, как семью соседа, принявшего участие в забастовке, женщину с двумя малышами банк вышвырнул на улицу. Рассказы про «чуваков из одной компании», которых «менты закрыли», подбросив наркотики, циркулировали с угрожающей настойчивостью.

Были и «чудесные истории» о том, что «в одном банке» вернувшимся с улицы забастовщикам подняли зарплату. Доходило до абсурда. Девушка из отдела планирования сообщила мне, что парень ее подруги, помощник депутата Госдумы, располагает информацией, будто из-за забастовки доллар скоро будет стоить восемьдесят рублей: «надо быстро покупать, пока не вырос», и потом, последствия «повесят на нас, тех, кто на улице». Впрочем, каким образом на нас будут это «вешать», не уточнялось.

«Девушка Маша, бывший страховой агент, воспользовалась всеобщей неразберихой на Тверской улице и изнасиловала в подворотне ОМОНовца. Адвокаты бойца готовят судебное разбирательство. Еще из новостей: главы трех крупнейших медицинских корпораций предложили „антикризисный пакет“ для потерявших работу. Безработным предлагается стать тестирующими новые виды лекарств. “Гринпис” активно поддержал эту инициативу, Госдума взяла проект на проверку “ввиду социальной неоднозначности предложения”, – вещало из машины „Гутен Таг“. – Вернемся к хронике событий. По городу гуляют слухи о том, что у участников забастовки банки отберут ранее выданные кредиты. Это провокация: пока будут выяснять, кто бастует, а кто нет, кредиты окончательно обесценятся. Не верьте никому – кидайте банки, это так упоительно!

Возвращаясь к рекламным щитам – лихо они это обтяпали, да? Истерика в СМИ будет нарастать. Город наводнен провокаторами. Чем ответит Фронт? И будет ли он отвечать? Покажите им, из чего вы на самом деле сделаны!

В пять вечера, перед выступлением ваших лидеров, пройдет новое цирковое шоу. По слухам, картель “зарядил” обратиться к “герилье” одного старца, назначенного по случаю “мессией”. Интересно, чем они шырнут старика, чтобы он зажег? “Гутен Таг” пристально следит за ходом событий. Пять минут назад очевидцы из Подмосковья сообщили, что на город движутся колонны грузовиков с солдатами. Теперь или никогда, ребята! Решайтесь. Встретимся через час».

В три часа прошла информация о том, что на Чистых прудах забастовщики поймали провокатора, который распространял слух о том, что верхушка Фронта пытается выторговать для себя места топ-менеджеров в картеле, а всех нас потом сдаст, отдав в руки службам безопасности или милиции. Провокатора чуть не линчевали там же, у памятника Грибоедову. Сайт Фронта призывал не поддаваться на провокации, не участвовать в криминале и сообщал о том, что «переговоры идут напряженно». Уверенности это никому не прибавляло. Незаметно подкралось уныние, потом страх. Мы не знали, что делать. События никак не развивались. Лидеры групп пытались подбадривать народ, но получалось это несколько театрально. Пока успокаивало то, что нас было очень много. Мы занимали тротуары, проезжую часть, газоны. Пока еще улицы были нашими.

В том, что нас было много, заключалась и проблема. К любому массовому выступлению рано или поздно примыкают маргиналы, которым все равно, против чего бастовать, какие лозунги выкрикивать и против кого выступать. Они там, где много людей, слабая организация и сводящий с ума дух свободы. Среди нас стали появляться участники левых партий, радикальных интернет-форумов, футбольные фанаты и прочие жаждущие побоищ ублюдки.

В пять толпа разгромила бутик элитных вин на Кутузовском. Почти в то же время начали бить витрины на Тверской и Новом Арбате, грабя продуктовые и ювелирные магазины. В первых брали водку, во вторых – наличные. Начались массовые стычки с милицией. По слухам, подъезды к Рублевке оцепили усиленными нарядами милиции и солдатами: желающих идти туда «жечь» было более чем достаточно. Между крышами домов повисла паника…

Информация поступала все более скудная. Люди перестали понимать, что происходит и чем это закончится. Доступ в интернет стал редким везением. Почти всем, у кого были корпоративные мобильные, отключили связь, а купить новые телефоны было делом малореальным: продавцы сотовых салонов были с нами на улицах. Если кому-то требовалось связаться с домом, приходилось одалживаться у случайных прохожих. После пятичасовых новостей делать это стало сложнее.