Пути-дороги (Солдаты - 2) - Михаил Алексеев

-- В его взводе скрывался и скрывается солдат, убивший ротного офицера -- лейтенанта Штенберга. Лодяну отказался помочь следственным органам обнаружить этого негодяя.

-- А зачем вы распорядились об увольнении командира роты Мукершану? Он что, тоже был причастен к убийству?

-- Мукершану вел вредную пропаганду среди солдат.

-- Призыв к дружбе с СССР им считаете вредной пропагандой?

Припертый к стене, Рупеску молчал.

Демин колюче посмотрел на него, сказал:

-- У меня к вам больше нет вопросов, господин генерал, -- и, не попрощавшись, вышел на улицу. Он быстро направился в штаб своей дивизии.

3

После занятия города советскими и румынскими войсками Мукершану, еще утром сдавший роту другому офицеру, решил посетить шахтерский поселок, раскинувшийся за смутно маячившими невдалеке многочисленными копрами. В километре от поселка он встретил группу углекопов, сидевших на валунах и о чем-то угрюмо разговаривавших. За плечами шахтеров были приторочены котомки, в руках -- посохи.

-- Куда это вы собрались? -- спросил Мукершану, присаживаясь рядом с шахтерами.

-- А вы кто будете? И какое вам до нас дело? -- в свою очередь спросил пожилой рабочий, откинув с головы брезентовый капюшон, которым укрывался от мелкого холодного дождя, спустившегося с какой-то приблудной тучки.

-- Есть дело, коль спрашиваю.

Шахтеры с ленивым любопытством посмотрели на незнакомца, почуяв в его голосе неподдельную заинтересованность.

-- Кто же ты, однако? -- переспросил все тот же пожилой углекоп.

-- Солдат. Не видите, что ли?

-- Видим. Мало ли их тут бродит! Интересуетесь только вот зачем?

-- Сам рабочий. Вот и интересуюсь. Все по профессиональной привычке поглядели на руки Мукертану. Удовлетворенные, загудели:

-- Не обманываешь, похоже.

-- А зачем мне вас обманывать?.. Покидаете, значит, шахты? -- Мукершану нахмурился. -- Эх вы!..

-- Какое, однако, твое дело? -- разозлился пожилой шахтер, который, по-видимому, был тут за главного. Мукертану подозревал, что это по его инициативе рабочие собрались в свое странствие.

-- А ты зря сердишься, старик. Я плохого вам не сделал. Но только настоящий шахтер свою шахту не оставит.

-- Свою?.. А ты погляди на нее! -- все более раздражаясь, воскликнул рабочий. -- Купаться в ней, в шахте-то? Уж больно вода черна; ты бы сам попробовал.

-- Воду можно выкачать.

-- Пусть хозяин сам качает. Сумел залить -- пусть и откачивает. А мы с голоду не хотим умирать... Да что ты к нам прицепился?.. Откуда ты объявился? Пошли, чего его слушать!..

-- Я сказал откуда. А ты зря, старик, торопишься. Батраками, что ль, к помещику? Не советую -- плохой это хлеб. Возвращайтесь-ка к себе на шахту и принимайтесь за дело. Так-то оно будет лучше.

-- Хозяину капиталы скоплять? Нет уж, хватит.

-- Не хозяину, а себе, -- спокойно возразил Мукершану и быстро сообщил: -- Ваши будут шахты, поняли?

Рабочие недоуменно зашумели:

-- Как бы нe так!

-- Вырвешь у них -- руки пооборвут.

-- Не пооборвут. Коротки теперь у них руки. -- Мукершану приблизился к пожилому рабочему, доверительно заговорил: -- Что ты косишься на меня? Где это ты видел, чтобы рабочий обманывал рабочего? Вот возьми, почитай! -- и Николае показал шахтеру документ, в котором указывалось, что он, Мукершану, рабочий с завода Решицы, является членом Румынской коммунистической партии. -- Ну, что ты скажешь на это, старина?

-- Простите за грубые слова, товарищ, -- голос старого рабочего стал мягче, взгляд потеплел. -- Откуда мы знали?.. Что же, однако, нам делать? С голоду пропадаем. Детишки пухнут.

-- Вижу и понимаю. Но покинуть шахты и уйти в деревни -- не выход из положения. Стране нужен уголь. Коммунистическая партия не даст помереть вашим детишкам.

-- Значит, вы советуете нам вернуться?

-- Да, советую.

-- Ну что ж. Мы вернемся. Только знаешь, товарищ, недолго мы протянем, если так продолжаться будет...

-- Знаю, -- тихо проговорил Мукершану. .

-- Ну что ж, пошли... До свидания, товарищ! -- старый шахтер протянул было руку Мукершану, но тот сказал:

-- Я с вами пойду, погляжу, как там у вас...

-- Милости просим.

Шахтеры медленно повернули обратно.

4

Дивизия генерала Сизова с каждым днем пробивалась вперед и вперед, поднимаясь все выше и выше в горы. Дорог тут мало, да и те, что вились по ущелью, были заминированы немцами. Все мосты через многочисленные горные речушки взорваны, на их восстановление у командования дивизии не было времени. Оно имело задачу -- как можно быстрее преодолеть Трансильванские Альпы, вывести соединение на равнину и двинуться полным ходом к венгерской границе, которую уже пересекли, совершив большой обходный рейд, кавалеристы генерала Плиева.

Радио приносило радостные вести, советские войска наступали всюду. Правда, на западе что-то не особенно спорилось у союзников, но о них как-то не думалось в те дни.

Полк Тюлина шел впереди. Используя метод, предложенный на слете сержантом Громовым, пехотинцы поднимались вверх, связавшись друг с другом веревками, как настоящие альпинисты. Веревки эти и прочные широкие ремни с модными крючками нашлись в повозках старшины Фетисова, предусмотрительно собравшего их при разгроме горного батальона противника.

Сам Тюлин и еще несколько бойцов-разведчиков поднялись за облака.

-- Прекрасный командир! -- вырвалось у генерала Сизова, смотревшего вверх. -- Погляди, как организовал дело!

При встречах с Тюлиным Сизов уже ни разу не напоминал ему о прошлом, о тех далеких днях, когда генералу приходилось частенько журить этого офицера.

-- Молодец! -- искренне подтвердил Демин, которого всегда радовал рост людей. -- Со временем из него получится толковый командир дивизии.

-- Безусловно.

-- И что еще важно -- он стал больше заниматься политработой в полку, чего раньше с ним не было. Сейчас нередко сам беседует с замполитами, парторгами и комсоргами. Советует им, что надо делать, учит.

Среди камней, земляных глыб и кустарников перемещались серые цепочки бойцов, медленно, но неуклонно набирающих высоту. А по единственной тропинке, за ночь немного расширенной саперами, поднимались обозы. Откуда-то сверху катилось, точь-в-точь как при форсировании Молдовы в первые дни наступления:

-- Раз, два -- взяли!

-- Давай, давай!

Было странно, удивительно и отрадно слышать это чисто русское "давай, давай" в чужих, непроходимых дебрях.

За советскими солдатами поднимались румынские, хотя генерал Рупеску считал дальнейшее продвижение в горах безумием и предлагал Сизову двигаться в обход.

-- Тут ни един тшорт не проходиль, -- пытался говорить он по-русски, нажимая на колоритное слово "тшорт".