Остракон и папирус - Сергей Сергеевич Суханов

Внезапно за окном кто-то вполголоса произнес его имя — Геродот!

Галикарнасец узнал голос Хети.

Вскочив на ноги, он так же тихо ответил:

— Я здесь.

— Мы сейчас вырвем решетку... Отойди от окна.

Геродот с Пиррием прижались к противоположной стене.

Хети хлестнул лошадей, и решетка с треском выскочила из саманной стены. Внутрь зиндана полетели куски глины, заклубилась пыль.

Послышался голос египтянина:

— Давай! Лезь!

Неожиданно дверь распахнулась. В клеть ворвался тюремщик. С руганью он подлетел к окну и высунул голову на улицу. Но сразу повалился на пол, захлебываясь кровью, а в оконном проеме показалось острие копья.

— Ты где? — крикнул Хети.

— Сейчас! — ответил галикарнасец.

Он рванулся в коридор. Схватился за котомку, однако сорвать ее с гвоздя не успел — из караульного помещения выскочил еще один маджай. Египтянин на бегу тянулся к висевшему через плечо кривому хопешу в ножнах.

Геродот с хриплым выдохом ударил его ногой в живот, а когда маджай грохнулся навзничь, влетел обратно в зиндан. Увидев сокамерника, Пиррий опустился на четвереньки перед окном.

Галикарнасец быстро собрал с тюфяка обереги Улиада. Затем оперся на спину киприота ногой и полез в оконный проем. Снаружи его мгновенно подхватили сильные руки.

Выбравшись, Геродот заглянул в клеть:

— Пиррий!

Когда сокамерник просунул руки в окно, галикарнасец схватил его за кисти, чтобы вытащить наружу. Но не успел — вбежавший из коридора тюремщик наотмашь рубанул киприота хопешем по спине.

Серповидное лезвие вонзилось беглецу между лопаток. Пиррий замер, вытаращив глаза от шока и боли. Из его горла вырвался булькающий звук, а грязный хитон окрасился кровью. Руки киприота обмякли, и он кулем повалился на пол зиндана.

Хети рывком поднял Геродота на ноги:

— Всё! Надо уходить! Сейчас охрана сбежится.

Какие-то люди в темных каласирисах с платком на лице дожидались возле оседланных лошадей. Галикарнасец смог самостоятельно забраться за спину Хети. Египтянин взялся за поводья и тронул коня по крупу плетью.

Отряд шагом пересек площадь. Скрывшись от погони в узких улочках квартала ремесленников, всадники направились к воротам. Несколько медных кедетов помогли выехать из города без помех.

Чтобы не испытывать судьбу, беглецы пустили лошадей галопом.

ГЛАВА 8

1

453 год до н.э.

Месяц Паофи

Бубастис[47], Навкратис, Керкасор[48], Мемфис

С болот поднимался густой влажный туман. В небе сиял Орион — душа Осириса, а чуть ниже светился Сириус — душа Исиды. Над Дельтой Нила витал дух Амона, дарующий дыхание всему живущему.

Геродот сидел у костра вместе с повстанцами. В котелке булькала каша на молоке из полбы-бедет. От большого кувшина с пивом исходил аромат ячменного теста и финикового сока. Над огнем бесилась мошкара.

Галикарнасец уже познакомился со своими спасителями, в том числе с Амиртеем — высоким ливийцем, открытый лоб которого обрамляли короткие курчавые волосы.

Бюст с таким лицом было бы не стыдно поставить в галерее эллинских философов. Но глубокая морщина между бровей говорила скорее о перенесенных вождем египтян лишениях, чем о проведенных в поиске смысла жизни годах.

Первым делом повстанцы помянули Улиада. Кровь заколотого барашка за неимением могилы вылили на костер. Мясо Амиртей сжечь не позволил: погибшему наварху это уже не поможет, а отряд надо кормить.

Побросали в огонь венки из сельдерея. Молча выпили в память о погибшем товарище вина. Потом перешли к пиву и обсуждению сложившейся ситуации. Собеседники тянули напиток каждый через свою тростинку, время от времени вытряхивая в песок ситечко на ее конце.

Предводитель повстанцев говорил медленно и веско:

— Персы в Египте надолго... Сатрап Аршама избегает ошибок своих предшественников. Не трогает храмы, позволяет крестьянам сохранять излишки зерна, даже назначает египтян на низкие должности... Афинянам сейчас не до Египта, потому что они никак не могут договориться со Спартой. Да и мятежный Кипр у них как кость в горле. А вести войну на два фронта Перикл не решается... Хазарабам Митры в Дафнах постоянно пополняется рекрутами из Сирии, чтобы в любой момент прийти на помощь наместнику Самарии для подавления религиозных бунтов в Иудее. Там законоучитель Эзра новые порядки насаждает...

Амиртей шумно втянул воздух носом:

— Но пиво тоже не сразу подходит, сначала долго бродит... Запах бунта в Дельте так и не испарился. Скажу честно: надежда только на помощь Перикла. Он не успокоится, пока персы чувствуют себя вольготно в Эгейском море.

Соратники молча покивали. Они не спорили с Амиртеем, но не только из уважения к командиру. Просто все изложенное ливийцем было очевидно. Тем более что тот обращался к Геродоту.

Высказавшись, Амиртей поменял тему:

— Как Улиад узнал о том, куда именно отвезли реликвии?

— По узору на ожерельях догадался, — предположил высокий и стройный кариец Мис. — Он мог видеть жрецов при передаче.

Отец Миса, Настес, покачал головой:

— Не думаю, что наварх настолько хорошо разбирался в инсигниях жреческой одежды.

— Услышал разговор о местном празднике, на котором реликвии принесут в жертву, — допустил Лид, младший брат Миса, коренастый и крепкий,