Остракон и папирус - Сергей Сергеевич Суханов

Подождав, пока пленник скроется за холмом, эллины из Навкратиса вернулись к нуггару, чтобы развернуть лодку в сторону залива. Когда Арес оттолкнулся веслом от берега, Пан с довольным видом похлопал ладонью по крышке сундука.

От заставы к Дафнам вела хорошо утоптанная дорога среди деревенских угодий. Период ахет не означал полного бездействия. Паводок подбирался к подножию холмов, поэтому крестьяне торопились собрать со сжатых делянок солому, чтобы обложить ею стенки хлебных ям. Эта работа не мешала птицам склевывать с земли оставшееся после жатвы зерно.

Галикарнасец еле шел. От жажды губы потрескались, тонкая бечева из библоса резала руки. Несколько раз он упал. Персы натягивали поводья, чтобы дать ему подняться, потом снова били лошадей пятками.

Вскоре конвой миновал финиковую рощу. Сидя под пальмами, взрослые жители деревни перебирали разбросанные по земле светло-коричневые плоды. Дети гнали нагруженных корзинами ослов к сараю под пальмовыми листьями.

Голый мальчуган подбежал к пленнику с протянутыми ладошками, в которых лежало несколько фиников. Геродот улыбнулся малышу, а тот удивленно замер, увидев на его руках путы.

Галикарнасец затосковал. Арест не предвещал ничего хорошего. Ему вспомнилась похожая ситуация, в которой он оказался в Сардах. Но тогда удалось сбежать из казармы и добраться до Эфеса, откуда до Самоса было рукой подать.

«А сейчас... — мрачно думал он. — Даже если каким-то чудом выберусь из тюрьмы, то куда пойду? И как в одиночку буду искать реликвии? В Египте теперь можно довериться только Мнемхотепу, потому что Амфилит оказался подонком. Но ведь речь идет не о спасении моей шкуры, а о выполнении важного поручения Перикла...»

Когда конвой пропал за деревьями, на дороге показался Хети. Поблагодарив мальчугана за финики, он потрепал его по щеке. Потом глотнул воды из фляги и зашагал дальше...

Под вечер показался огромный полузасыпанный песком сфинкс. За дюнами высилась каменная стена, из-за которой торчали верхушки обелисков.

Грунтовка перешла в вымостку, упиравшуюся в высокий пилон. Изваяния сидящих под флагами фараонов пристально смотрели вдаль поверх убогих крестьянских мазанок. Но конвоиры свернули от храма в сторону саманных бараков.

Доложив хазарапатишу о пойманном шпионе, они повели Геродота к городскому зиндану. Передали эллина маджаям, после чего отправились в обратный путь.

Из-за обитых медью дверей доносились приглушенные голоса и стоны. Прежде чем втолкнуть пленника в полутемную клеть, тюремщик повесил его котомку на вбитый в стену коридора гвоздь.

За спиной галикарнасца с громким лязгом стукнул засов.

5

Геродот осмотрелся.

Маленькая комната с земляным полом. Солома на полу, сверху навалена груда тряпья. Никакой отхожей ямы, лишь глиняная бадья с невылитыми помоями. Пустая глиняная миска. Вонь, грязь. Из окошка на уровне глаз проникает скудный свет.

Он подергал бронзовую решетку — сидит крепко.

Внезапно тряпье на соломе зашевелилось. Опираясь рукой на стену, с тюфяка поднялась исхудалая фигура.

— Ты кто? — прошамкал незнакомец по-египетски.

Не дождавшись ответа, повторил вопрос на койнэ.

— Эллин... Из Афин, — удивленно ответил Геродот.

Арестант улыбнулся беззубым ртом:

— Слава Зевсу Аммону! Я тоже эллин. Пиррий с Кипра... Как твое имя?

Геродот назвался.

Тебя за что взяли? — допытывался сокамерник.

— По ошибке, — решил соврать галикарнасец. — Нашли в вещах папирус с путевыми заметками и решили, что я шпион... А тебя?

— Египтянина избил... Я за вином в Египет приплыл. Всегда брал в Пелусии, но в этот раз решил купить подешевле в Дафнах. В общем, договорился с одним здешним виноделом... Он мне в погребе налил из пробника. Вино у египтян отличается особым вкусом и ароматом благодаря каким-то местным присадкам... Меня все устроило, и я ему задаток дал. А сам стал дожидаться возле лемба, когда он амфоры привезет. Он и привез, только я перед погрузкой решил проверить качество товара. Откупорил амфору, хоть он и сопротивлялся, а оттуда вонь... Скисло! Климат тут жаркий, если амфору не намазать изнутри смолой или маслом, то воздух будет проникать внутрь через мелкие поры. Три-четыре года брожения — и все, пропало вино... Он меня обманул — дал попробовать свежака, а подсунул уксус... Ну, я и навалял ему... А он оказался поставщиком номарха. Так что уплыл я недалеко, на излучине мой лемб маджаи перехватили...

Киприот помедлил, потом сокрушенно покачал головой:

— Плохо дело... Эллинов простые египтяне не любят. Тем более если взяли за дело... Тут до тебя один моряк сидел, они его так изуродовали, что родная мать не узнала бы. Отрезали язык, уши и нос.

Геродот похолодел:

— Моряк? Как звали?

— Улиад... Вроде, саммеот...

Заметив, как исказилось лицо галикарнасца, Пиррий спросил:

— Знакомый?

— Я его искал, — честно признался Геродот.

— Тяжело ему пришлось, — продолжил киприот.

Его сам персидский хазарапатиш допрашивал, еще когда он говорить мог. Таскал в казарму каждый день. Обратно его приводили полуживого от побоев, еле на ногах стоял... Только Улиад ему мало что рассказал, вот персы его и изуродовали. А маджаи еще и в душу залезли. В зиндане охрана из дафнийцев, так они отобрали у него все амулеты, чтобы он не мог молиться эллинским богам... А уже после истязаний говорят: хочешь молиться, так мы тебе египетские амулеты дадим. Если признаешь наших богов, мы тебя бить перестанем... Он вроде как согласился, скорбно покивал. А потом написал на стене, каким именно египетским богам хотел бы поклоняться... Только я не поверил, что он под пытками