Успеть до коллапса - Дэмиан Фэлтон

медицины на факультет истории и культурологии, — объяснял Медан. — Всё, что справа от нас, — это лекционные залы.

— А слева? — Уоррен кивнул на край факультета, походивший на гигантский штормовой вал.

Они как проходили над самой подошвой двух волн и можно было увидеть широкий “пляж” лепестка, простиравшийся сразу за крышей. Справа подошва волны устремлялась пологим подъёмом к самому куполу, и можно было увидеть ещё семь стеклянных коридоров.

— Слева — библиотеки.

— Как-то далековато, — заметил Уоррен.

— Библиотечных колец у нас семь, — ответил Медан. — Они поделены по расам костяка. Левый край факультета — одна раса, правый — другая. Вы быстро запомните где какая. За лекционными рядами находятся кафедры, дальше — лаборатории.

— И получается, что библиотечные авеню костяка пересекают все главные факультеты и кафедры?

— Да, и на этих перекрёстках вы быстро найдёте все нужное.

— Гениально! Это тоже ваша сестра продумала?

— Так и есть, доктор Уоррен.

— Но всё же мне интересно узнать, что разработали вы, тон Гурон, — сказал доктор.

Медан снова отметил наблюдательность и такт джанийца: он не стал его называть Зэввотом на людях.

— Лепестки, — сказал Медан.

— То есть, фотопанели, — уточнил Уоррен.

— Да. Таких больше нет ни у кого.

Они прошли вдоль края факультета истории до самого последнего коридора. Медан подробно рассказывал про каждую секцию. Пару раз они спускались до уровня техобслуживания, под которым начинались факультеты военного дела. Медан не стал показывать гостю нижний сектор университета, объяснив это тем, что экскурсия отнимет как минимум один день. У Уоррена ещё будет время прогуляться там: верхняя и нижняя секции по всему корпусу соединялись многочисленными лифтами. В общежития, которые располагались над коридорами, Уоррен и Медан тоже не заходили.

— Йен вам проведёт там экскурсию куда лучше моего, — сказал Медан.

На самом деле он просто не любил говорить о быте других людей и вообще старался избегать лишнее внимание.

Когда они с Уорреном подходили к последнему соединительному коридору, пришло уведомление от Йена: он и Верон уже прилетели вместе с Мерджи и ждут их в его ректорской.

“Как вовремя!” — мысленно радовался Медан.

Они направились по коридору в соседний корпус, свернули налево и сразу вышли к лабораториям.

— Получается, ваши друзья нас обогнали? — спросил Уоррен по дороге.

— Да, в центре кафедры есть бангари.

— Успеватели? — уточнил Уоррен.

— Вы ещё и илларские языки знаете? — удивился Медан, обернувшись. Уоррен держался в паре метров позади, легко успевая за его широким шагом. — Сколько всего вы их выучили?

— Ох, не помню.

— Не похоже, чтобы вы скромничали.

— Не хочу ставить вас и себя в неловкое положение. Вы бы всё равно узнали о моих лингвистических способностях, а вам наверняка надо будет обсудить что-то важное с друзьями в тайне от меня. Если хотите, могу составить список всех языков, которые я знаю.

— Не стоит. Но спасибо, что предупредили.

— Так что за успеватели?

— Трапы с ускоренным движением. У вас подобные используются в аэропортах.

— Для опаздывающих студентов? — уточнил Уоррен.

— И преподавателей.

Наконец-то, они дошли до внутреннего кольца, за которым начинался центральный купол. Медан специально попросил Йена выделить Уоррену рабочее место там, куда бы точно не сунулись лишние носы, и ректор не нашёл ничего иного, кроме как переоборудовать одну из собственных лабораторий рядом с ректорской.

Как и внешняя галерея, внутреннее кольцо было широкой трубой, но не извилистой, а безупречно ровной. Внутри него располагались двенадцать помещений: четыре ректорские, справа от которых находились личные комнаты основателей университета, а слева — рабочие кабинеты. В них Медан, Мерджи, Верон и Йен занимались делами, не связанными с управлением и организационными вопросами.

Медан проектировал электронные новинки, Мерджи — создавала макеты и чертежи сооружений, а также проверяла на прочность и химические свойства различные минералы. В этом ей очень помогал Йен.

У юного князя Иллара было очень много способностей, или точнее научных увлечений. Он обожал химию, историю, математику, астрономию. Стоит с ним заговорить на тему любого факультета университета, и Йена тут же уносит. Его лиловые глаза загораются, щёки наливаются румянцем, и он начинает говорить-говорить, с такой страстью, словно рассказывает о своей возлюбленной. Может, поэтому его лекции пользуются такой популярностью. У него просто дар прививать любовь к любому предмету. Студентки по молодому черноволосому ректору с ума сходят, да только этот болван не видит их томных взглядов и не слышит тяжелых вздохов. Его сердце занято наукой, а рабочий кабинет — собственной редкой библиотекой, посвящённой истории рас костяка.

Но самый необычный рабочий кабинет был у Верона Расмора. Юный лановец собрал там самую огромную и детальную карту Вееромы, которую Медан когда-либо видел. Вся комната была оборудована под огромный планетарий, где в стенах хранились данные о всех мирах, где Верон побывал: фотографии, видео, данные проб и анализов, записи о флоре и фауне. У этого бойкого карлика был талант к исследованию и анализу. Нередко к нему обращались иссэ за советом и консультацией касательно тэтас-формации той или иной планеты. У Верона — огромный практический опыт, и Медан видел, что уже этим лановец заработал себе прямую и светлую дорогу в Совет высшего ранга.

Со стороны коридора в кольцо можно было попасть либо через ректорские, либо через рабочие кабинеты, но никак не через личные комнаты.

Медан чуть ли не бежал по коридору, казавшимся ему бесконечным. Наконец-то ректорская Йена!

Медан поднёс варлат к панели, и дверь послушно отъехала в сторону, явив довольно просторный круглый зал, но куда меньше наружного кольца. Расположенный внутри стеклянного цилиндра, он имел ровный серый пол высокую стену со стороны входа, куда выше, чем помещения факультета за ней. Эти пол и стена состыковывались под прямым углом, а потолок и противоположная стена были округлыми.

Рабочие столы, компьютеры, поверхности со смарт стеклом тянулись вдоль окна, за которым можно было видеть огромный зеркальный купол и, конечно же, космос. Стена слева служила личной библиотекой, над дверью, которая вела в лабораторию Йена, поднималась подвижная лестница в вытянутым вдоль потолка балконом, как на стройке. Никакого изыска, но Йену нравилось. Стена справа служила электронной картотекой и календарём, куда были внесены все важные данные участников Совета и их миров. С хронотором Модьйоса не сравнится,