Кровавое око Сарпедиона - Эдвар Смит «Док»

Когда был исчерпан первый энергетический брусок, ДюКесн заправил в двигатель последний медный цилиндр и заметил:

— Теперь мы должны почти остановиться — относительно Земли, конечно. Начнем возвращение.

Он передвинул, рычаг, и снова на корабле установился уже привычный изматывающий распорядок. Пошло несколько суток, и проснувшись однажды утром, ДюКесн обнаружил, что брусок в двигателе висит не перпендикулярно к полу, как обычно, а слегка отклонился. Он определил угол отклонения по большим кругам на приборе, затем просканировал ближайшие секторы пространства. Доктор уменьшил силу тока, после чего крен стал гораздо более ощутимым, как будто угол увеличился на много градусов. ДюКесн быстро определил величину нового угла и восстановил ходовую мощность, затем сел за компьютер и принялся за расчеты.

— В чем дело, док? — спросила Дороти.

— Мы слегка отклоняемся от рассчитанного курса.

— Это плохо?

— В общем-то, ничего страшного. Каждый раз, когда мы пролетаем вблизи какой-нибудь звезды, ее гравитация несколько сбивает нас с курса. Но последствия этого влияния обычно невелики и непродолжительны, и чаще всего имеют тенденцию компенсировать друг друга. Теперь же этот эффект представляется мне значительно большим и продолжается дольше обычного. Боюсь, если он не прекратится в ближайшее время, мы можем промахнуться мимо Солнечной Системы… Но самое неприятное в том, что я не могу найти ему объяснение.

Он озабоченно взглянул на шкалу, контролирующую положение бруска, надеясь, что тот возвращается к вертикали; однако угол отклонения непреклонно продолжал нарастать. ДюКесн вновь отключил ток и вперился взглядом в иллюминатор в поисках столь досаждающего ему небесного тела.

— Вы все еще ничего не видите? — встревоженно спросила Дороти.

— Нет… но если попробовать воспользоваться прибором ночного видения… инфракрасным локатором…

Он принес странное устройство — пару соединенных между собой гротескно выглядящих биноклей, приладил их к глазам и минут пять напряженно всматривался в верхний иллюминатор.

— Боже милосердный! — воскликнул он наконец. — Это мертвая звезда, и мы падаем прямо на нее!

Бросившись к пульту, он молниеносно развернул брусок и измерил видимый диаметр странного объекта. Потом он добавил энергии, выждал ровно пятьдесят минут, снова замедлил ход и произвел еще несколько измерений.

— Это невероятно! Она намного больше какого-либо известного астрономического тела… И ведь я не пытаюсь вырваться из тисков, а только выйти на гелиоцентрическую орбиту! Похоже, нам придется использовать полную мощность. Займите свои места!

ДюКесн подал на двигатель полную мощность — до тех пор, пока брусок не израсходовался почти полностью, затем произвел новую серию наблюдений.

— Недостаточно, — спокойно констатировал он.

Перкинс взвыл и, как в эпилептическом припадке, грохнулся на пол; Маргарет обеими руками схватилась за сердце. Дороти, глаза которой выглядели темными провалами на смертельно-бледном лице, пристально посмотрела на ДюКесна и спросила:

— Это конец, да?

— Пока еще нет, — голос доктора был спокойным и ровным. — Наше падение займет около двух суток, и у нас еще есть остаток меди на последнюю попытку. Я собираюсь поточнее рассчитать угол, чтобы наш последний выстрел получился как можно более эффективным.

— Внешняя защитная оболочка не сможет нас спасти?

— Нет; она исчезнет задолго до того, как мы ударимся о поверхность звезды. Я бы вообще попытался содрать ее и скормить двигателю, да только не могу придумать, как ее снять.

Он зажег сигарету и, расслабившись, сел за компьютер. Вычисления, во время которых он выкурил несколько сигарет, заняли около часа. Затем ДюКесн изменил — совсем незначительно — угол наклона бруска.

— А теперь нам надо поискать медь, — сказал он спокойно. — В самом корабле ничего нет — вся электропроводка из серебра, включая цоколи сигнальных лампочек. Но проверьте детали обстановки и ваши личные вещи — нам пригодится все, что содержит медь или латунь, даже металлические монеты — центы, пятаки и прочая мелочь.

Поиски были произведены, но их результат оказался не очень-то обнадеживающим. ДюКесн добавил к найденному свои часы, тяжелый перстень с печаткой, ключи, булавку для галстука, а также обоймы из своих пистолетов. После этого он проверил, не припрятал ли чего-нибудь Перкинс. Девушки отдали не только деньги и обоймы, но и украшения, включая обручальное кольцо Дороти.

— Я, конечно, хотела бы его сохранить, но… — вздохнула она, добавляя кольцо к остальной коллекции.

— Нам пригодится все, где есть хоть следы меди; я рад, что Ситон слишком большой ученый, чтобы покупать вам платиновые украшения. Однако, если мы выберемся отсюда, сомневаюсь, чтобы вы заметили какие-либо изменения в вашем кольце: меди в нем очень мало, однако нам ценен каждый миллиграмм.

Он свалил весь металл в энергетический блок и передвинул рычаг. Хватило его очень ненадолго, и после очередного наблюдения, во время которого остальные ждали, затаив дыхание, ДюКесн коротко объявил:

— Этого недостаточно.

Перкинс, чей разум был уже поврежден выпавшими на их долю испытаниями, окончательно потерял рассудок. Дико вскрикнув, он бросился на неподвижного доктора, однако тот, увернувшись, нанес ему страшный удар рукояткой пистолета в висок. Перкинс отлетел к противоположной стене с разбитым черепом и замер на полу. Маргарет выглядела так, как будто она сейчас потеряет сознание. Дороти и ДюКесн взглянули друг на друга. К удивлению девушки, ученый был невозмутим, словно находился сейчас в своем кабинете на Земле. Она приложила отчаянные усилия, чтобы голос звучал ровно:

— Что же дальше, доктор?

— Я и сам еще не знаю. Пока я не придумал способа, как содрать защитное покрытие… Но оно такое тонкое, что не даст большого количества меди даже с такой огромной поверхности, как у нашего корабля.

— Но даже если вы найдете способ, и меди окажется достаточно, нам ведь все равно придется голодать, не так ли? — в совершенном отчаянии спросила Маргарет.

— Совсем не обязательно. За это время мне, возможно, удастся придумать еще что-нибудь…

— Может, вам и не надо будет ничего придумывать, — медленно произнесла Дороти. — Вы сказали, что у нас еще по крайней мере два дня в запасе?

— Мои наблюдения были достаточно грубыми, но похоже, что у нас осталось чуть больше двух дней — около сорока девяти часов. А почему вы спрашиваете об этом?

— Потому, что Дик и Мартин Крейн могут найти нас очень скоро — может, и раньше, чем через два дня.