Кровавое око Сарпедиона - Эдвар Смит «Док»

— Продолжайте, сестра, — холодна сказал ДюКесн. — Этот состав причиняет ощутимую боль, но он делает свое дело, и притом быстро.

Когда она закончила, ДюКесн снова надел рубашку и сказал:

— Большое спасибо, мисс Вэйнман, я очень благодарен вам. Я как будто снова ожил… Но почему вы решили помочь мне? Мне казалось, что с гораздо большим удовольствием вы бы огрели бы меня по голове этим тазом, — он кивнул на контейнер с бинтами и ватой.

— Ну, это было бы неразумно, — улыбнулась Дороти. — Все-таки вы — наш главный инженер, единственная надежда на возвращение… Вас нужно беречь и охранять!

— Что ж, логично… Но я думал…

Дороти не ответила ему и повернулась к Перкинсу.

— А вы, мистер Перкинс? Вам требуется помощь?

— Нет, — рявкнул тот. — Держись от меня подальше, сука, или я вырежу твое сердце!

— А не заткнуться ли тебе, парень? — холодно спросил ДюКесн.

— Но я же только…

— Я предупреждал тебя, чтобы ты ее не трогал — теперь я несколько расширю это определение. Если ты не можешь изъясняться, как джентльмен в присутствии дамы — не раскрывай пасть. И не смей касаться мисс Вэйнман — ни словами, ни мыслями, ни действиями. Иначе я сам вырежу тебе сердце, понял? Она нужна мне, и я не хочу, чтобы какой-то болван нарушил мои планы. Учти, это последнее предупреждение.

— Ну, а как насчет этой стервы Спенсер?

— А вот она — твоя забота, не моя.

В глазах Перкинса появился зловещий блеск. Он вытащил из кармана огромный нож и начал демонстративно править его на кожаном сиденье кресла, время от времени злорадно поглядывая на свою будущую жертву.

Дороти было запротестовала, но тут же примолкла, увидев, как Маргарет спокойно вынимает пистолет, взводит курок и направляет ствол прямо в лоб Перкинсу.

— О, не беспокойся, Долли, — с усмешкой заметила она, — этот мерзавец точит свой дурацкий нож уже целый месяц, и я, знаешь ли, успела к этому привыкнуть. — Девушка презрительно скосила на бандита карий глаз. — Но всему бывает предел, Перкинс. Ты ведь однажды можешь не стерпеть и метнуть в меня свой ножик — так что уж лучше кинь его сейчас. На пол. И подтолкни ногой ко мне. Если ты не сделаешь этого прежде, чем я досчитаю до трех…

Тяжелый пистолет, который она держала обеими руками, был по-прежнему направлен прямо в лоб Перкинса, палец девушки не дрожал на спусковом крючке.

— Раз… Два… — Перкинс повиновался, и Маргарет подобрала его нож.

— Да что же это, док! — воскликнул Перкинс, обращаясь к ДюКесну, который невозмутимо наблюдал за этой сценой с мрачной улыбкой на лице. — Почему ты не пристрелишь эту сучку? Не можешь же ты сидеть и любоваться, как меня убивают!

— Очень даже могу. Мне совершенно безразлично, кто из вас кого прикончит. А ты, кстати, виноват в этом сам. Если б у тебя была хоть капля мозгов, ты бы не оставил оружие валяться без присмотра. Болван! Ты даже не заметил, как мисс Вэйнман взяла твои пистолеты, а я — я наблюдал за этой сценой.

— Ты видел?! — вскричал Перкинс. — И не предупредил меня?

— А зачем, собственно? Если ты не заботишься о себе сам, я этого тем более делать не собираюсь. Особенно после того, как ты испортил всю нашу затею, идиот! Я мог бы восстановить то вещество, которое она украла у этого осла Брукингса, в течение часа!

— Да ну? — .усмехнулся Перкинс. — А почему же, если ты такой умник, тебе пришлось связаться со мной? Сам не смог справиться с этим Ситоном и его дружком, Крейном?

— Потому, что мои методы работают в одной области, а твои — в другой. Но я предупреждал Брукингса, что ты завалишь дело… он еще не верил. И вот — пожалуйста…

— Ну ладно, ладно… но что ты собираешься делать дальше? Так и будешь целый день читать нам нотации?

— Я вообще ничего не собираюсь делать. Разбирайтесь сами.

Последовало тяжелое молчание, которое прервала Дороти.

— Вы действительно видели, доктор, как я брала пистолеты?

— Видел. Один из них оттягивает у вас правый карман бриджей.

— Но почему вы тогда не попытались отнять его у меня? И сейчас не пытаетесь…

— «Пытаться» — неправильное определение, мисс. Если б я не хотел, чтобы у вас имелось оружие, его бы у вас и не было. — Холодные черные зрачки смотрели в фиалковые глаза девушки с такой спокойной уверенностью, что у Дороти сжалось сердце.

— Есть ли у Перкинса еще ножи, пистолеты или что-нибудь в этом роде? — спросила она через некоторое время.

— Понятия не имею, — равнодушно пожал плечами ДюКесн. Но когда обе девушки поднялись, чтобы обыскать каюту Перкинса, он приказал: — Сядьте, мисс Вэйнман! Пусть они разбираются сами. Я предупредил Перкинса насчет вас; теперь я предупреждаю вас. Если он станет угрожать вам — можете его пристрелить; в остальных же случаях не трогайте его. Не трогайте ни в каком смысле.

Дороти с вызовом повернула голову, но встретив его ледяной пристальный взгляд, нерешительно остановилась и села на место. Маргарет вышла в коридор.

— Вот так-то лучше, — сказал ДюКесн. — К тому же мне кажется, что ей не нужна ваша помощь.

Маргарет вернулась с обыска, помахала пистолетом перед носом Перкинса и засунула его обратно в карман.

— Его арсенал исчерпан, — с торжеством заявила она. — Ну, что, будешь вести себя прилично, или мне привязать тебя к поручням?

— Придется, — огрызнулся Перкинс, — раз уж док отказался от меня… Но я еще тебя достану… когда мы вернемся. Ты…

— Стоп! — воскликнула Маргарет. — Слушай внимательно: попробуешь произнести в мой адрес хоть одно грязное слово, и я начну палить — и будь уверен, не промахнусь. Ну?

Зловещую тишину, последовавшую за этими словами, прервал голос ДюКесна.

— Так. Разборки закончены, мы сыты, экипаж отдохнул и повеселился. Теперь я включаю двигатель. Все по местам!

2

Еще шестьдесят часов ДюКесн направлял корабль сквозь ледяной мрак космического пространства, сбрасывая ускорение только на те краткие минуты, когда они ели и пытались размять свои одеревеневшие измученные мышцы. В ночное время энергия тоже не отключалась — каждый мог спать или маяться — как угодно.

Дороти и Маргарет практически не разлучались; между ними установилась настоящая близость. Перкинс большей частью угрюмо молчал. А ДюКесн напряженно работал во все часы бодрствования, за исключением того времени, когда за трапезами он поддерживал непринужденную светскую беседу. Ни тени враждебности не проскальзывало ни в его поведении, ни в словах; однако указания его выполнялись немедленно и беспрекословно.

Когда был исчерпан первый энергетический брусок, ДюКесн заправил в двигатель последний медный цилиндр и заметил: