Первая русская национальная армия против СССР - Борис Хольмстон-Смысловский

Этим партизанским вождям и обязан германский тыл своими огромными военными потерями. Презренные бандиты оказались реальной боевой силой.

Перейдем теперь к разбору конкретных исторических примеров из эпохи Второй мировой войны, когда массовые партизанские действия оказывали тяжелое влияние на оперативные решения германского командования.

По сведениям германской военной разведки— Абвера, общие директивы, относящиеся к ведению малой войны на Востоке, исходили от самого Сталина — главы СССР. Непосредственное руководство «зеленой армией», как сказано выше, лежало в руках генерала Пономаренко, который стоял во главе Центрального штаба партизанского движения. Маршал Ворошилов— доверенное лицо Сталина — был связью между генералом Пономаренко и главным военным фронтовым командованием.

Генералу Пономаренко подчинялись белорусский, украинский и другие краевые и областные штабы партизанского движения. В его обязанность входило ежедневное представление самому Сталину общей сводки партизанских военнополитических акций.

Во время отхода советских вооруженных сил из Белоруссии и Украины была проведена колоссальная подготовительная военно-политическая и административная работа. Согласно приказу советской Ставки, было начато уничтожение промышленных центров, орудий производства, железных дорог, электрически-газовых станций, плотин и мостов. В тылу германской армии были оставлены при отступлении партийные ячейки, как нелегальные организации будущих кадров партизан, пропаганды и саботажа. Были заложены будущие центры партизанского снабжения, приемные пункты для отбора отставших солдат или бежавших из германского плена красноармейцев, в целях отправки их через действующий фронт в советскую армию или же в лес в «зеленые» партизанские бригады.

В октябре 1941 года Адольф Гитлер по политическим соображениям приказал: несмотря на приближающуюся зиму, непроходимую грязь на дорогах, германские потери, расстройство транспорта, износившуюся и требующую замены военную технику и отсутствие оперативных резервов, наступать против советских армий, остановившихся на границе Великороссии.

Приказ был отдан против общего мнения германского Генерального штаба и группы покрытой славою полководцев.

Погруженный в визионерство своей «мистической стратегии», он считал, не желая слушать голосов Абвера (германской военной оперативной разведки), что советская армия психически надломлена, ее обученные резервы исчерпаны, военная техника разгромлена, правительственная власть коммунистической партии расшатана, а сама российская нация потеряла сердце и волю к дальнейшей борьбе.

Идя за фантастическим полетом своей стратегической мысли, германский фюрер блуждал в мечтах еще в 1942 году победоносно окончить Восточную кампанию.

2 октября 1941 года, выполняя приказ своего фюрера, германские армии перешли в наступление. Оперативное направление было Москва.

Целым рядом блестящих ударов германские полководцы создают два колоссальных оперативных «котла»: под Брянском и Вязьмой. Немцы берут в плен около 1 миллиона советских солдат. Германские стальные танковые клинья, вытягиваясь, начинают смыкаться, готовя советским вооруженным силам небывалые Канны. Московские Канны. На левом, северном фланге, генерал-полковник Геппнер подошел к Калинину. На правом, южном фланге, знаменитый танковый полководец — генерал-полковник Гудериан, пройдя Орел, начинает спускаться к Туле. 18 октября центральная армейская группа генерал-фельдмаршала фон Клюге взяла Можайск и подошла вплотную к внутреннему поясу обороны города Москвы. Казалось, что историческая участь революции в Советской России была решена. Казалось…

Но тут произошло то, что уже предчувствовало германское командование, но чего упорно не хотело понять и признать германское государственное руководство. Руководство, подчинившее себе полностью германскую стратегию.

На историческую сцену вышли традиционные, не советские, а русские генералы.

Три генерала: зима, пространство и время.

Первый генерал — пространство — подготовил выход на историческую сцену второго генерала — время. Время спасло от разгрома советские армии. Оно дало возможность проведения реорганизации. Подтянуть из Сибири оперативные резервы, где, к счастью для Советов, японская армия, стоявшая в Маньчжурии против них, преступно бездействовала. И то же время привело германские армии к стенам Белокаменной Москвы только к началу наступления третьего генерала — русской суровой зимы, зимы в 40 градусов мороза.

Этот генерал — зима, вышедший на боевую арену, сковал морозом, после ужаснейших осенних дождей и непогоды, все «проходимые» и «непроходимые» дороги, и покрыл их, после тяжелых снежных бурь, глубоким снежным саваном.

Дороги практически перестали существовать. Все было предварительно размыто, потом занесено глубокими сугробами и, в окончательном расчете, сжато в ледяные тиски.

Ни прохода, ни проезда.

Все движение в течение одной ночи, как по мановению волшебной палочки, мгновенно приостановилось. Бензин и смазочные масла замерзли. Авиация опустилась на занесенные снегом аэродромы без возможности снова взвиться в небесную высь. Танковые и механизированные дивизии увязли на полдороге. Снабжение зарылось в снежных сугробах. Горючее, то есть кровь современной механизированной армии, перестало циркулировать.

Три вышеуказанных генерала спасли Советскую армию от окончательного погрома.

К советскому фронту начало подходить сибирское пополнение, военная техника, боеприпасы, снабжение и теплая одежда. Все на приспособленном к зиме моторе, а пополнение — в меху и валенках.

Германская армия в своих «ветром подбитых» шинелях начала замерзать. Десятки тысяч отмороженных солдат увозили поезда на родину. Неприспособленная техника была выведена из строя. Транспорт, как уже было сказано выше, зарылся в российских снегах. Снабжение покрывало только 10 процентов требования фронта.

Германская армия начала выбиваться из сил. И в это критическое время в тылу германского фронта начала разворачиваться по всем правилам революционного искусства «малая война».

Для усиления партизанских действий сквозь тонкий германский фронт, вернее, только обозначенный фронт, прорвался конный корпус генерала Белова[40]. Партизаны организовались и перешли в энергичное наступление. И через несколько недель, вся территория на сотни километров в тылу германского центрального и отчасти северного, замерзших фронтов, оказалась под полным контролем советских партизан. Хорошо знакомая картина. Все полетело в воздух. Ни прохода, ни проезда. Запылали амуниционное депо, склады снабжения, средства транспорта, и разбивались связь и коммуникации.

Положение германских центральных армий стало критическим.

Без нормального оперативного тыла, без нормальной коммуникации и снабжения германская армия не только не могла продолжать наступление, но и, больше того, она не могла оставаться — замерзать на месте. И под решительным давлением командующих генералов германская Ставка должна была, скрепя сердце, отдать свой первый приказ об отступлении.

Не знавшая до сих пор поражения, германская армия начала свой первый оперативный отход на презираемом ими до сих пор Восточном фронте.

Это была первая оперативная победа советского оружия, выигранная при действительной помощи партизанских военнополитических акций.

Партизаны торжествовали. Партизанское дело перешло в историю военного искусства. Вводилось новое оперативное положение, что в огне партизанских пожаров «малой земли» и при одновременном давлении регулярных армий «Большой земли» неприятельский фронт держаться не может.

Политика германской оккупационной власти «пахала борозды», по которым организационно шли партизанские бригады. Несколько подробнее об этом я буду говорить ниже — в главе о политике.

Под искусным центральным руководством советского командования партизанское движение на Востоке, в тылу германских войск, начало расти подобно снежному кому.

От тактический акций 1941 года оно перешло в оперативные действия 1944 года.

Непрерывно в лес сбрасывались парашютисты, просачивались или прорывались отдельные отряды, бежали военнопленные, уходили недовольные, шли патриоты и скрывались уголовные преступники. Ширилась партизанская политическая акция, и свирепствовал дикий лесной террор. Потом началась поголовная мобилизация в партизанскую «зеленую армию». Мобилизация в тылу неприятельских войск. И к 1944 году был построен, как уже было выше сказано, второй партизанский внутренний фронт. Фронт на протяжении около 1500 км и в глубину полосою от 200–300 км. На этом фронте «гуляла» 200-тысячная партизанская масса.