Завещание мессера Марко (сборник) - Валентин Пронин

Индус снова учтиво поклонился и ушел, закрыв двери снаружи на засов и замки. Припасы, купленные по дороге, кончились. Не было воды. Португальцы не ждали ничего хорошего. Некоторые были уверены, что вечером или ночью на них нападут.

Настала вторая ночь. Терпеливо перенося духоту, португальцы не снимали латы, держали арбалеты и мечи под рукой. Васко да Гама тревожно ходил из угла в угол: плаванье могло кончиться бедой. Дворик, в котором они находились, казался слишком тесным – с одной стороны закрытые двери каких-то складов, с другой – высокая оштукатуренная стена. В случае нападения трудно стать в оборонительный строй.

Белая стена, освещенная луной, привлекала общее внимание. За ней слышались осторожные шаги, позвякивало оружие. Монсаид тихо предупредил всех, чтобы не приближались к стене. Оттуда могут кинуть камень, нож или ядовитую змею.

С дерева на глазах у пораженных мореплавателей медленно сполз большой удав и скользнул в дыру под стеной.

– Отправился ловить крыс или обезьян. А то и в чей-нибудь курятник. Но люди его не трогают, он не опасен. Искусно обученный, ручной удав даже охраняет маленьких детей в отсутствие взрослых, – пояснил Монсаид.

– Уж очень страшный с виду, – пробормотал один из солдат, – прямо в дрожь бросает.

– Повторяю, он безобиден. Остерегайтесь маленьких пестрых змеек. Их укус – смерть, – сказал Монсаид.

Утром слуги принесли воды. Когда открывали обитую железом входную дверь, моряки увидели двор, полный воинов. У коновязи фыркали кони. Воины-индусы сидели, спали, играли в кости, как это обычно бывает во всяком караульном помещении. Во двор стража выпустила одного Монсаида. Тот вернулся еще более встревоженный, потому что узнал неприятные новости.

Португальцы окружили пронырливого, но полезного им мавра. Монсаид рассказал:

– Вчера приплыл корабль с африканского берега. Приехавшие купцы донесли Заморину о якобы совершенных вами грабежах и бесчинствах. (Португальцы молча переглянулись.) Мавры распустили слух, будто на судах, названных вами кораблями португальского короля, на самом деле находятся беглые преступники, изгнанные из своей страны за разбой и убийства. Письмо короля, говорят они, подделано, чтобы войти в доверие местных правителей. Они советуют Заморину перебить преступников. Кроме того, местные мавры угрожают ему: если правитель не уничтожит вас, мусульманские купцы перестанут торговать с Каликутом, а будут уходить в порты, соперничающие с ним, – Кананор и Коилун. Коварный старик Вали грозится впустить сюда отряд разъяренных моплахов. Но, я думаю, он побоится предпринять что-либо без разрешения государя.

– Скверно, – выслушав Монсаида, произнес командор. – Но окончательного решения Заморин не принял. Будем ждать, молить о спасении Бога, Святую Деву и всех святых. Если же неверные ворвутся, чтобы убить нас, мы дорого продадим свои жизни.

Через несколько часов Монсаиду снова разрешили выйти и поговорить с кем-то из знакомых. Вернувшись (Васко да Гама предполагал, что он больше не вернется), мавр принес хорошие, во всяком случае, обнадеживающие известия.

Португальцы вновь окружили деятельного Монсаида.

– Среди советников Заморина, – начал бодро молодой мавр, – немало знатных индусов-землевладельцев. Есть и богатые купцы. Они надеются, что в вашем лице, ваша милость, найдут поддержку против мусульман. Вот эти индийские вельможи и доказывают Заморину обратное тому, что распространяют мавры. Индусы напоминают ему, как сдержанно и пристойно вели себя португальцы в Каликуте. Слухи о грабежах на африканском берегу называют клеветой. И умоляют его не трогать моряков из Португалии. Если, мол, их умертвят, то про Каликут разнесется дурная молва. Приезжать будут только мусульмане, а другие не решатся здесь торговать – ни малайцы, ни бирманцы, ни китайцы, ни индусы из других мест Индостана.

– Значит, не все еще кончено для нас? – произнес Жоао Нуньеш, обращаясь к командору.

– Да, будем надеяться на благоприятное течение событий, – взволнованно хмурясь, подтвердил Васко да Гама.

Через сутки дверь заскрежетала замками, заскрипела и распахнулась. Вошел с недовольным видом толстый Вали и улыбающийся начальник индийской стражи.

– Наместник Вали передаст вам повеление нашего государя, – сказал начальник наиров, смуглый индус, с бритым подбородком и пышными усами, щеголявший в темно-синем тюрбане, с мечом у пояса и золоченым жезлом в руке.

Не кланяясь командору, краснобородый старик отрывисто объявил:

– Владыка Каликута, могучий и мудрый Заморин разрешает тебе, чужестранец, и ограниченному числу твоих людей торговать в Каликуте теми товарами, которые вы привезли на своих кораблях. Как только товары будут доставлены на берег, всех задержанных освободят. Напиши, посол, об этом своим подчиненным.

– Передай владыке Каликута мою благодарность. Передай ему также пожелания здоровья, процветания, благоприятствия и удачи во всех его делах, – торжественно произнес Васко да Гама с глубоким поклоном.

После чего он сел писать письмо брату Пауло. Письмо было следующего содержания: «Мне кажется, если даже ты пошлешь лодки, переполненные товарами, эти собаки не отпустят меня. Поэтому я умоляю тебя как брат и приказываю как командир, лишь только ты убедишься, что меня не хотят отпускать, поднимай паруса и плыви в Португалию сообщить королю о нашем великом открытии. Если меня убьют, ничего не будет потеряно, просто одним слугой у короля Маноэля станет меньше. Но если ты промедлишь, неверные соберут корабли со всего побережья, нападут на вас и уничтожат. Тогда известие о нашем великом открытии не дойдет до Португалии».

Пауло да Гама все-таки рискнул прислать на берег товары. В тот же день командор и его спутники были переправлены на «Сао-Габриэль».

Оказавшись на флагмане, Васко да Гама велел прекратить отправку товаров на берег. Вместе с Монсаидом он принялся составлять письмо Заморину. Монсаид записал пожелания португальского флотоводца бисерной арабской вязью. Снова жалуясь на мавров, командор позволил себе упрекнуть Заморина в неисполнении предыдущих договоренностей и закончил письмо просьбой помочь в продаже привезенных товаров. Монсаид повез письмо правителю Каликута.

В то самое время, когда Монсаид отплывал на португальской шлюпке от флагмана, к другому борту приблизилась небольшая легкая лодка, маневрируя среди волн. Человек с черной бородой, одетый в старые шаровары, рубашку без рукавов, подпоясанную выцветшим поясом, и в грязноватый тюрбан, придерживаясь за борт корабля, крикнул вахтенного. Матрос подошел лениво, думая, что это либо очередной местный попрошайка, либо какая-то выдумка коварных мусульман. Он плюнул сверху в приплывшего на лодке, погрозил ему кулаком, но все-таки позвал Нуньеша.