Завещание мессера Марко (сборник) - Валентин Пронин

По берегам реки тянулись рисовые поля. Большое колесо с лопастями, приводимое в движение ногами крестьянина, безостановочно целый день шагавшего на месте, медленно вращалось и со скрипом поднимало воду из реки. Неподалеку, по расчищенному кругу гоняли быков с завязанными глазами, раскручивая каменный жернов, из-под которого старик ковшом собирал струившуюся белым ручейком муку.

Кое-где лес подступал к реке. На отмелях стояли важные цапли-марабу. Поблескивая, прыгала на перекатах мелкая рыбешка, и смуглые худые детишки ловили ее сачком. Вниз по реке скользили низкие, груженные тюками баржи; с рыбачьих лодок опускали сети. Паром перевозил через реку селян и путников с тяжелыми корзинами на головах. Бедная, захолустная жизнь людей не давала и намека о сказочных богатствах и поразительных чудесах.

В заводи, среди водяных цветов, будто серое бревно, лежал крокодил, поджидая жертву. У другого берега несколько темнокожих подростков мыли слона. Мальчишки ходили по лежавшему на боку животному, как по бугристому кожаному острову, натирали его пучками соломы и поливали из черпаков водой. Слон помогал им, набирая в хобот воды и весело брызгая на себя. Эта картина привлекла внимание португальцев. Усмехаясь и подталкивая друг друга, солдаты наблюдали, как свободно здесь обращаются с этими могучими животными, совершенно не страшась их.

Путешествие вниз по реке оказалось достаточно долгим. Наконец за излучиной над домами горожан, утопая в зелени садов, показался дворец правителя.

Сначала иноземных гостей подвезли к большому каменному храму с широкими ступенями, спускавшимися к реке, и предложили совершить здесь моление для успеха предстоящего приема у Заморина. Васко да Гама согласился и первым стал подниматься вверх по ступеням.

– Что это за храм? – спросил у Монсаида Альвариш.

– Христианский, – ответил с серьезным видом Монсаид, однако португальцу показалось, что в глазах мавра мелькнуло что-то двусмысленное и лукавое. Гостей встретили бритоголовые, полуголые люди в накинутом на одно плечо одеянии. Они приветливо улыбались и протягивали входящим пропитанные смолами палочки, которые следовало поджечь. Палочки тлели в руках португальцев, издавая приятный аромат, и голубоватый дымок напоминал им привычные церковные свечи.

– Какие у них нарисованы святые-то на стенах, смотреть страшно, – шепнул солдат Диого своему приятелю Гаспаро.

– Да, прямо чудища какие-то, прости меня, Господи. У кого зубы изо рта торчат на вершок, у кого четыре руки…

– У кого пять. Зато с коронами на головах. Может, какие-то праведные короли?

Сам командор уже сообразил, что индуистские храмы к христианству отношения не имеют. Однако он не подал вида, что им овладевают сомнения. Чтобы расположить к себе индийцев, совершил торжественное моление, складывая руки у груди, низко кланяясь перед недвижно пляшущими многорукими и голыми идолами. Глядя на него, офицеры и солдаты тоже кланялись и крестились.

Помолившись в индийском храме, португальцы продолжили шествие и дворцу Заморина. На городских улицах любопытных собралось гораздо больше, чем на пригородной дороге. Густая толпа напирала со всех сторон. Звучали непонятные возгласы, разносился терпкий запах пота, смешанный с запахом кокосового масла. Процессия пробиралась по городу с невероятным трудом, хотя наиры поднимали лошадей на дыбы и не жалели бичей, разгоняя толпу. В конце концов дошло до того, что и сами португальцы принялись кулаками прокладывать себе дорогу среди этих почти голых, скользких от пота горожан, которые, казалось, обезумели и готовы были претерпеть любые побои, лишь бы развлечься столь редким зрелищем.

Только когда из крепости навстречу процессии вышел новый отряд с палками и бичами, заморским гостям удалось пробраться к воротам дворца. Ворота медленно раскрылись. Васко да Гама увидел широкий двор, мощенный отшлифованными плитами, насаждения каких-то диковинных цветов и растений, издававших приятный, но непривычно дурманящий аромат, и ровные ряды рослых воинов, стоявших с копьями вдоль стены.

Дальше, в пестро разрисованном строении, размещались приемные покои Заморина. Низкорослый толстяк Вали пригласил командора и остальных проследовать за ним. Внезапно навстречу вышли еще четверо придворных, одетых точно так же, как наместник Заморина. Это тоже были мавры в серебристых халатах, белых чалмах и с крашенными хной бородами.

Наконец, войдя во дворец, португальцы оказались в маленьком, выложенном цветными плитками дворике. На ступенчатом возвышении сидел в золотом кресле темнокожий черноволосый человек средних лет в одной только белой набедренной повязке – в виде юбки, окаймленной множеством золотых колечек с рубинами. На голове Заморина сверкал остроконечный колпак, весь усыпанный самоцветами, играющими острыми искорками при свете светильников. Черные волосы правителя, собранные сзади в узел, перехватывала нитка крупного жемчуга. На левой руке индуса сиял золотой браслет, изукрашенный мелкими драгоценными камнями и огромным алмазом. Массивные золотые серьги с крупными рубинами довершали наряд правителя Каликута, не считая жемчужного ожерелья и толстой золотой цепи искусной работы.

Справа от раджи стоял мальчик с красным, окованным золотом щитом и коротким мечом с золотой насечкой. «Может быть, это сын Заморина или его родственник…» – подумал Васко да Гама, несколько взволнованный таким количеством драгоценностей в наряде индуса. Впрочем, слева другой мальчик, тоже лет десяти, держал золотую чашу. Стоявший за спиной своего повелителя седобородый старик изредка подавал ему свернутые листы бетеля. Заморин задумчиво жевал бетель и сплевывал в чашу красную, словно кровь, слюну.

Васко да Гама приветствовал Заморина, подняв руки к небу и затем прижав к груди, то есть действовал настолько правильно, насколько был осведомлен о восточных жестах почтения. Человек с седыми волосами, таким же, как у Заморина, бритым лицом, ослепительно сверкавший подобными драгоценностями, предложил португальцам сесть. Слуги внесли резные скамьи, поставили перед гостями подносы с фруктами и маленькие серебряные кувшины с холодной водой.

Повелитель Каликута, спокойный и доброжелательный с виду человек, попросил начальника иноземцев кратко изложить послание короля. Заметив в окружении Заморина мавров, которые, скорее всего, занимали здесь высокое положение и могли навредить португальцам, Васко да Гама попросил Заморина принять его наедине. Правитель отнесся к его просьбе благосклонно и, не раздумывая, поднялся и перешел в соседнее помещение, где стояло роскошно убранное коврами и подушками ложе. Они сели довольно близко друг к другу. Монсаид старательно переводил, иногда слегка перевирая и прибавляя кое-что от себя.