Русские воеводы XVI–XVII вв. - Вадим Викторович Каргалов

Дону емлют для промыслу воинского, посылают в подъезды, подсматривать и неприятельские сторожи скрадывать; и дается им жалованье, что и другим казакам. А будет их, казаков, на Дону с 20 тысяч человек, учинены для оберегания Понизовых городов от приходу турских, и татарских, и нагайских людей, и калмыков».

Отдельным родом войск являлась артиллерия – «наряд», ведал которым Пушкарский приказ. «А в том приказе сидит боярин да два дьяка. А ведомы в том приказе пушечные дворы, московские и городовые, и казна, и пушкари, и всякие пушечные запасы и сборы. И будет пушкарей, и затинщиков, и мастеровых всяких людей с 600 человек на Москве, кроме городовых. А для порохового дела учинены в Москве и в иных местах дворы и мельницы».

Если ручное огнестрельное оружие для новых полков приходилось закупать за границей, то пушками Россия была обеспечена полностью. С пушечного завода в Туле сообщали, что «литых пушек сделать мочно сколько надобно»! В мирное время пушек оказывалось даже «в лишке», они вывозились «за море» и продавались «повольною ценою».

В наступательной кампании особую роль всегда играла полевая артиллерия, и она была создана. Пушки на лафетах придавались всем полкам; говоря современным языком, пушки были штатным вооружением, их количество заранее расписывалось по полкам.

По сообщению Григория Котошихина, «для войны ж и приступов бывают с царем и с бояры в полках пушки, проломные, и полковые, и гранатные, со всякими наряды и с запасы: в царском полку с 200 пушек всяких, в боярских – по 50 и по 80 пушек всяких, которые в стрелецких и в солдатских и в драгунских полках. А возят те пушки и всякие пушечные запасы, и запасное всякое воинское ружье, на царских домовых лошадях; да для приступов же и подкопов и осадного времени, за пехотою возят топоры, заступы, кирки и иные угодья, которые к воинским промыслам годятца».

Общего числа пушек беглый подьячий Посольского приказа не называет – видимо, эту тайну русские военачальники хранили крепко. Не сумел узнать Григорий Котошихин и общей численности русской армии, записав довольно неопределенно:

«А когда случится царю итти самому в войну, и бывает с ним в его полку всякого чину людей с 30 тысяч человек; да в полках же у розных бояр и воевод бывает тысяч по 20 и по 15 и по 10 и по 7 в полку…»

Военные историки называют различные цифры численности русской армии в середине XVII века, вплоть до двухсот тысяч человек. Но при этом следует учитывать, что немалая часть «воинских людей» стояла гарнизонами в городах, была занята пограничной службой на необъятных «украинах» Российского государства, обеспечивала коммуникации. Например, с воеводой Шереметевым в Белгороде стоял полк из семи тысяч человек, прикрывая «крымскую украину» от возможных нападений с юга, а воевода Бутурлин вынужден был пойти со своим четырехтысячным полком на Украину, на помощь гетману Богдану Хмельницкому.

Перед началом войны 1654 г. были развернуты три группировки русских войск: северная, под командованием В.П. Шереметева, – около пятнадцати тысяч человек; центральная, под командованием Я.К. Черкасского, – сорок одна тысяча человек; южная, под командованием А.Н. Трубецкого, численность которой неизвестна. Можно предположить, что южная группировка была больше, чем северная, но наверняка уступала центральной, в которой находился «царский полк». Общую численность «действующей армии» можно определить в восемьдесят – сто тысяч человек.

Что могла противопоставить этой армии Речь Посполитая?

В мае 1654 г. в Варшаве собрался сейм, объявивший «посполитое рушенье» – общую мобилизацию. Были назначены командующие армией. Большую коронную гетманскую булаву получил Потоцкий, «польным гетманом» стал Лянцкоронский. Литовскую «большую булаву» получил Радзивилл, «польную» – Гонсевский. Но шляхтичи не торопились собираться в полки. Януш Радзивилл писал королю: «И то наказание и заслепление Божие, что шляхта не единые охоты к сбиранию и деянию отпору неприятелю не чинят». Поэтому основная надежда короля была на наемное «кварцяное войско» и на систему крепостей, которые спешно укреплялись: Смоленск, Витебск, Минск, Вильно и другие большие белорусские и литовские города.

И все же, по подсчетам историков, Речь Посполитая располагала шестидесятитысячной армией, которая, опираясь на систему крепостей, могла успешно обороняться. Надеялся король и на союз с Крымом, который мог оттянуть на себя значительные русские силы, ведь в распоряжении крымского хана была стотысячная конница!

Другое дело, что в события вмешался фактор, который шляхта не учла или, во всяком случае, не приняла всерьез: явные симпатии к России большинства белорусского населения. Не успели русские войска перейти границу, как местные власти начали посылать в Варшаву панические донесения: «Мужики вельми недоброхоты, везде на царское имя сдаютца»; «Мужики молят бога, чтобы пришла Москва»; «Мужики бунтуютца, панов своих не слушают и говорят, что вместе заодно с Москвой».

Но удивляться тут не приходилось – для белорусского народа поход русского войска был освободительным!

Стратегический план войны предусматривал одновременное наступление по трем направлениям: северная группировка – на Невель, Полоцк и Витебск; центральная группировка, которую возглавил сам царь Алексей Михайлович, – через Вязьму на Смоленск; южная – из района Брянска на Рославль, Мстиславль, Борисов, охватывая Смоленск с юга. Предусматривался также удар по польским землям силами казачьего войска Богдана Хмельницкого.

Развертывание ударных группировок началось задолго до объявления войны.

5 октября 1653 г. по царскому указу в Новгород поехал воевода Шереметев – «собираться с ратными людьми». В Псков с той же целью был отправлен окольничий Стрешнев. По собственноручной «отписке» Шереметева, с ним было ведено быть «драгуном и солдатом пешим десяти тысячи пятьсот человек» и дворян и «детей боярских» более полутора тысяч человек. Пришли «приказы» московских и новгородских стрельцов (примерно по пятьсот человек каждый), отряды служилых татар и казаков. Основную часть армии составили солдатские и драгунские полки нового строя. Вместе с псковским полком Стрешнева все войска должны были сосредоточиться к 20 мая 1654 г. в Великих Луках и быть готовыми к наступлению.

Местом сосредоточения центральной группировки стала Вязьма. Еще в ноябре 1653 г. воеводе Хованскому было ведено собирать там служилых людей и по зимнему пути свозить запасы, делать «государевы станы» и острог. В январе 1654 г. в Вязьму отправился стрелецкий голова Образцов с «приказом» московских стрельцов. Одновременно укрепляли заставы в Ржеве, Великих Луках, Торопце и других пограничных городах, «чтоб служилые люди на заставах против наряда были однолично сполна с ружьем, и от прихода литовских людей в день и в ночь оберегались».

В феврале 1654 г. было объявлено о походе и назначен срок сбора «воинских людей» в Москве. В дворцовых разрядах записано:

«Месяца февраля в 14 день указал Государь сказать стольникам, и стряпчим, и дворянам московским и жильцам, что за неправды