Я и Путь in… Как победить добро - Отар Кушанашвили

В таком признании определенно отвага: самый тон – взвешенный, покойный. Мы же филиппики швырять мастера – и вы, и я, да и она, судя по тому, что в квартете ингредиентов смысла жизни в ответе небесам самое зыбкое звено – «Ты».

Бросьте в меня булыжники, но не Галкин же под местоимением разумеется!

Был такой в мои студенческие времена журнал «Театральная жизнь» – уж не знаю, живой ли (судя по тому, какова она, эта жизнь, без кавычек, вряд ли). Вызывающе антисоветский, и антисоветскость его состояла в том, что он исповедовал и проповедовал – бестрепетно притом – культ отдельно взятого человека.

АБП опубликовала там эссе. Лучшее из того, что она писала. Могу, если она возразит, доказать, ибо, например, в журнале имени себя, недолго протянувшем, писала она, что ли, устало, а тут – плевок в рутину, проклятие и гимн одиночеству, огонь, радость, скорбь, секундная эйфория. Эссе было об артистической доле.

О себе.

Это было написано так беспощадно и сердечно, что я, хвастливый журфаковец, изумился, нет, был настигнут прострацией: вот как, оказывается, можно писать.

О себе, о мире – по-доброму и зло, высоким штилем и безмерно едко.

Я тогда неделю в хандре проходил. Нет, лгу. Просветленным, напротив. «Если у человека такой высокий уровень самоосмысления, – думал я, шатаясь по тифлисским улочкам, – понятно, почему страна прислушивается ко всякому его вздоху, а два 10-летия спустя другой титан самоедства, Гриша Лепс, решается на жест, который по охальности сродни покорению Эвереста без подготовки, – перепеть «Озеро надежды» (Игорь Николаев, само собой)».

В любом другом исполнении, повторяю, мертворожденная затея. Песня от лица женщины, находящейся на перепутье, угодившей в ловушку собственных химер, невозместимых интимных издержек, потратившей полжизни на поиски счастья и при всем при том – верящей, верующей.

Лепс спел ее от мужского лица – и так, что солнце ярче засияло, дожди стали более частыми и хмель от жизни самой бьет в голову.

Тут же злорадно стали писать: ГЛ спел даже лучше. Не лучше – иначе, и потом, в чем-чем, а в зависти АБП замечена никогда не была. Уж скольким помогла – от «А-Студио» до Любаши, от Зинчука до Моисеева.

Коротко знающие утверждают, что АБП тотчас, если, натурально, считает нужным, отзывается на зов о помощи, и вообще, для тех, кому доверяет, она не на котурнах и не в маске: ни позы, ни аффектации.

Все люди, которых она любит, главные для нее, и даже тех, кто ее любви не оценил, она провожает с грустной улыбкой с миром: послушайте «А ты не знал» и «Не обижай меня».

У нее такая закалка, что она не боится косых взглядов. Я бы боялся, если бы про меня спел Сергей Зверев (я, кстати, дружу с ним – высокой, будете удивлены, самоиронии человек), но все это семечки, когда вспоминаешь, что она сделала с песнями Владимира Кузьмина. Кто спорит, он один из самых вкусных мелодистов европейского калибра, но как насыщала она само пространство этих мелодий: «Когда-нибудь я стану лучше…»! Такая песнь в той мертвящей среде!

И годы спустя «Будь или не будь» с… – вот как это объяснить? Воздух другой, с панталыку сбивает?

Выпускникам «Фабрик» всех стран и не разобраться, как можно было так в полголоса для хрестоматийного фильма пропеть «Мне нравится», что носовые платки были самым востребованным аксессуаром, а годы спустя забацать дуэт с Веркой Сердючкой.

Я слышу: не тебе, пес, совать нос в эту путаницу противоречивых наслоений в репертуаре Великой, но, мужественно отвечу (да еще подкрепительно-выразительно кашляну), это именно я едва не загремел из-за нее в каменный мешок, а загремел бы – и поделом, это я на гастролях в Самаре главному ее произведению, дочери Кристине, заходя в ресторацию, где она, само совершенство, трапезничала, напел «Не отрекаются любя», а гомерический хохот закончил дивертисмент-элегией «Желаю счастья в личной жизни».

Поэтому – шаттафакап!

Суровый и блистательный Розенбаум, тоже полагающий МГ пластмассовым, тоже не понимает, как вдохнувшая особенную жизнь в его пьесу «Где-нибудь с кем-нибудь как-нибудь» леди, боготворимая им, – вот с этими вот…

Она узаконила честную, со слезами, жизнь, вот что. Увековечила образ той самой леди: сильной, но терпеливой, терпеливо плачущей у окна.

Другие карабкаются по призовому столбу, она (если бы не этот окаянный визит на Первый канал с рассказом о том, как за квартиру прощен был ничтожный зять), минуя столб, шествовала по русской, прежде советской, земле, она – наш Клинт Иствуд в юбке, который большую человеческую невинность трактует как осознанное состояние организма, а это состояние регулярных требует упражнений.

Я мог стать ее другом, но постеснялся. После суда в квартиру меня привел Филипп, меня трясло, а когда б не трясло, этого текста не было бы. Она угостить чаем хотела, а я, идиот, отказался.

Она спела песню, которая называется «Когда я уйду».

Еще чего: стоять! Никуда вы не уйдете. Вы – наша потому что.

Нет, моя».

«Когда правитель обнажает свой торс, чтобы продавщица продуктового магазина в Самаре считала его Шоном Коннери, когда о самовлюбленном Берлускони, которого Италия ненавидит, потому что он заставляет делать минет всех, приезжающих к нему на виллу, в возрасте от семи до 25 лет, изрекает: «А че вы на него наехали? Настоящий мужик!» – это уже много о человеке говорит».

– …Помню, в Украине в одной из программ я был в жюри, а ведет ее Лазарев. Мое отношение к Лазареву знают все…

– …надеюсь, неблизкое?

– Нет, у него якобы с Лерой… и Лера Кудрявцева постоянно мне говорит: «Перестань ты его дергать!»

– Она же твоя бывшая девушка…

– Моя, да и его в пьяном виде я помню… В общем, все в моей биографии побывали, так вот, Лера просит: «Отстань от него, люди же в это верят!», и я вдруг понимаю, что формально она права.

– А что, действительно верят?

– Да, и думаю, что ты со своей деятельностью журналистской и книжной в этом много раз убеждался. Мало того, когда я в газете пишу о том, что артист N опять выходил из гей-клуба, ко мне в аэропорту подходит девушка и говорит возмущенно: «Почему в отношении Владика Топалова вы это себе позволяете?» – и я понимаю, что ей 12 лет, я для нее уже готовящийся к летальному исходу старик, этакая Надежда Крупская в мужском обличье, ходячее напоминание о том, что когда-то жил Брежнев, и когда эта девочка спрашивает: «Как вы можете так говорить?» – я вспоминаю, конечно, что нужно и ее интересы учитывать.

Просто когда возникают совсем уж анекдотические моменты, как дуэты, которые мы перечислили, с участием одной и той же леди, по инерции первой, это вызывает у меня смех, но в зависимости от того, где нахожусь и в каком контексте высказываюсь. С тобой говорю открыто, потому что твои интервью и книги читают люди грамотные, образованные и понимающие, что для них я вообще подарок небес, потому как они слушают мою блестящую речь и видят, как я рассуждаю. У твоих поклонников есть априори IQ, но если я в подростковой программе снимаюсь, бью себя в грудь: «Конечно же натурал, б…, – я сам видел». Тут же меняю парней, которые заходили к нему в Юрмале, на девчонок и утверждаю: «Бесперебойный, б…, е…уняра!», и зрители кивают: «Мы так и знали», но вру я, чтобы им было легче. Это достаточно тонкий момент – не разрушить легенду: пусть верят, ведь если лишу их какой-то симпатии, что тогда будет?

– В Санкт-Петербурге на встрече творческой интеллигенции с премьером России Путиным поднялся, как он сам себя назвал, «Юра Шевчук, музыкант», и задал неудобный для власти вопрос – что ты почувствовал, когда это увидел?

– Думаю, что у Владимира Отаровича Путинашвили паче его чаяния в некоторых случаях очень сомнительное чувство юмора: он так заигрывается с образом объекта поклонения жительниц Владивостока старше 82 лет, что хамит людям весьма неискусно: «А как вас зовут, извините?» – когда за год до этого признался, что Юрий Шевчук относится к числу любимых его музыкантов. Я, кстати, то интервью нашел…

– Правда?

– Да-а-а, и вообще, Путина привел к власти я, о чем теперь сожалею. Когда правитель обнажает свой торс, чтобы продавщица продуктового магазина в Самаре считала его Шоном Коннери, когда о самовлюбленном Берлускони, которого Италия ненавидит, потому что он заставляет делать минет всех, приезжающих к нему на виллу, в возрасте от семи до 25 лет, изрекает: «А че вы на него наехали? Настоящий мужик!» – это уже много о человеке говорит. Он ведь знал по либретто, кто на эту встречу придет и кто рядом сидеть будет…