Самый плохой ректор - Анна Рэй

Интересно, и когда же тетушка с дедушкой собирались нас с Амадором «расстроить»?

Все это время ректор выслушивал мнения сторон, но теперь подошел ко мне и решительно произнес:

— Свадьба так свадьба. Вот только мне надо помириться с невестой.

Амадор склонился ко мне с явным намерением осуществить полное примирение, а мое сердечко затрепетало в ожидании поцелуя. Но тут совершенно не вовремя заголосил профессор-провидец:

— Ночь, улица, алтарь, аптекарь… Скандал, кошмар, исхода нет… — Старикашка подобрался к нам с Амадором ближе и, указав на меня, завопил: — Сбежишь — начнешь опять сначала, и повторится все, как встарь: ночь, улица, фонарь, невеста, кошмар, любовь и вновь алтарь!

Не знаю, какие выводы можно сделать из бредовых предсказаний провидца, лично я считаю, что профессору давно пора на пенсию. Но остальным понравилось, и толпа студентов радостно заревела: «Свадьба-а ректора-а! Ура-а-а!» Столичный иллюзионист предположил, что пришло время для финального аккорда, и активировал в небе салют. Горгулья расчувствовалась и заключила нас с Амадором в каменные объятия, масики превратились в фату и воспарили у меня над головой. Змиевский на гиппогрифе взмыл в небо в показательном выступлении, а приглашенный оркестр заиграл свадебный марш. Ректор Ликарнийской академии уже разливал по стопочкам настойку, бутылочку которой извлек из кармана мантии. Откуда-то появились соленые огурцы на закуску и цветы для невесты.

— Прекратите! — взвизгнул министр просвещения. — Немедленно прекратите этот балаган! У меня серьезное расследование, а вы тут устроили! Лер Тори, прошу вас пройти со мной в кабинет для досмотра документов. В ином случае я доложу куда надо, и о карьере при дворе вы можете забыть!

— Хорошо, давайте пройдем в кабинет и во всем разберемся, раз праздник вы нам уже испортили, — ответил вместо Амадора принц Кристиан. — Я, как наместник Протумбрии, прослежу, чтобы ваше расследование велось в рамках закона двух королевств…

— А я прослежу, чтобы вы соблюдали интересы моего клиента, — вторил принцу дед Амадора, следуя за министром.

— Ну а я просто прослежу, — мрачно произнес некромант Десмонд и тоже направился в учебный корпус, а за ним побежала Мартишка, прихватив чемоданчик с магическими штучками.

— Элиска, ты можешь подождать в своей комнате, пока все закончится… — шепнул мне на ухо Амадор.

— Ну уж нет! Это же я сочинила объяснительную любовную записку. И я всех обманула, прикинувшись адепткой Комарек. Я с тобой!

— И мы с вами пойдем! Как свидетели, — заявила Вилария и в сопровождении нашей команды мечты последовала в приемную ректора.

За ними поплелась кляузница Ханка. А за ней последовали пушисто-зубастые питомцы, весь педагогический состав двух академий, наставник Райт с Валежкой и тетей Лижбет, инспектор Барыжка и мэр Жижи. В итоге в просторном, но не предназначенном для такого количества посетителей кабинете было не протолкнуться.

Всю ночь министерские работники, как правильно ранее заметил никем не уважаемый министр, чинили правосудие и наносили вред. То есть рылись в документах и проводили допросы. Под утро секретарь Пшемик Дергун увел группу поддержки в приемную, где отпаивал чаем с печеньем. Мэра Жижи отпустили домой, студентов попросили разойтись, те и разошлись — пели песни под окнами. Преподавательский состав двух академий дружно ушел на экскурсию в погреб с редкими спиртосодержащими зельями, а в кабинете остались мы с Амадором, инспектор Барыжка и наши защитники — старший Тори и тетушка Лижбет. Валежка с наставником Райтом отправились с Матюшей в Ликарнию за документами, чтобы подтвердить мою «сомнительную личность», как выразился министр. Его не убедили ни показания моих родственников, ни заверения жениха и друзей, ни мой кошмарный портрет, который каким-то образом переместился из шкафа на стену.

— Нет, нет и нет! — сопротивлялся министр. — Меня могут убедить только документы. А лучше ваш отец — лер Кошмарек.

— Оно, конечно, лучше, — согласилась тетя Лижбет, — но Адам сейчас готовится к свадьбе дочери. А вы, между прочим, нас задерживаете.

При упоминании о свадьбе мы с Амадором поникли. На мне все еще был спортивный костюм, волосы висели паклей, а глаза слипались. Амадор выглядел чуть лучше — он сиял, словно начищенный золотой. Пыльца въелась не только в волосы и в одежду, но и в кожу, делая ректора похожим на статую. Чувствую, гости будут в ужасе от жениха и невесты. Но, с другой стороны, лично я их не приглашала. Вот пусть папенька и объясняется с высокими вельможами, почему невеста похожа на оборванку, а жених на памятник. И вообще! Может, я еще не готова к столь серьезному шагу, как свадьба. Да я в невестах толком-то не походила. Я же полагала, что у меня будет время помириться с женихом, бегать на свидания… Ну или летать на свидания на гиппогрифе — как получится. Но то, что получалось сейчас, мне категорически не нравилось. Близился час расплаты. Или позора. Тут как повезет. Радовало одно — Амадор меня простил, потому что один раз поцеловал, два раза обнял, три раза улыбнулся и четыре раза закрыл собой от министерских работников, отвечая за меня на их вопросы. Вернувшаяся Матюша тоже помогала, периодически возникая перед взором министра просвещения и до смерти пугая того завываниями. И масики притаились в засаде, чтобы в любую минуту прийти на помощь. Зверьки прикинулись книгами на полке, то и дело попискивая. Отчего помощники министра с подозрением косились на книжный шкаф, а затем отказались проверять его содержимое. Особенно когда из книг показались длинные серые мордочки с острыми зубами.

Наконец утром прибыла Валежка с подлинными документами, и министр нехотя, но все же согласился признать во мне аптекарскую дочку и невесту ректора. А значит, и обвинения шли по другой статье: не как злостное нарушение Устава учебного заведения, а как мелкое хулиганство при оформлении серьезного документа — той самой злосчастной объяснительной записки. Амадору по-прежнему вменялось использование служебного положения для проталкивания невесты в академию. Но высокая комиссия просто не знает, что меня не нужно никуда проталкивать. Я сама куда хочешь протолкнусь! Именно это и доказал наш семейный адвокат — дедушка Амадора, сняв к обеду с нас обвинения. Поэтому министерские работники вцепились в Ханку и магистра Болека, которого адептка Беде шантажировала. Эта парочка устроила в кабинете потасовку. К счастью, их визги заглушили декан Матеуш с ректором Ликарнийской академии, громко напевая в приемной: «Мы ребята удалые, боевые, холостые. Академики крутые… Эх!»

Министр задергал глазом, его помощник заскулил, а помощница нервно похрапывала, уснув на подоконнике в