Во имя Рима: Люди, которые создали империю - Адриан Голдсуорти

выносливость его превосходила всякое вероятие. В походе он шел впереди войска, обычно пеший, иногда на коне, с непокрытой головой, несмотря ни на зной, ни на дождь. Самые длинные переходы он совершал с невероятной быстротой, налегке, в наемной повозке, делая по сотне миль в день, реки преодолевал вплавь или с помощью надутых мехов, так что опережал даже вестников о себе.{248}

Хотя в «Записках» часто описываются героические поступки отдельных солдат, рядовых легионеров автор редко называет по имени. Чаще их мужество восхваляется коллективно, отличившиеся легионы выделяются особо. Мы уже отмечали умение Цезаря манипулировать гордостью римлян, когда он объявил, что пойдет на Ариовиста с одним X легионом, раз остальная армия так оробела. Легионерам именно из этого легиона временно дали лошадей, чтобы они служили личной охраной Цезаря, так что они приобрели неофициальный статус всадников (equestris). Солдаты шутили, что щедрый командир возвысил их до положения второго сословия в Риме. Бойцы зачастую отождествлялись со своими легионами, особенно лучшие подразделения, и сильное соперничество за то, чтобы доказать превосходство своего легиона, всячески поддерживалось.{249}

В книге Цезаря особое внимание уделяется подвигам его центурионов. Успехи армии зачастую объяснялись их смелостью и вдохновляющим примером, а их героизм смягчал горечь поражения. Похвала, которую они получили в официальных записях Цезаря, сравнима по значению для гордых римлян с материальными наградами и повышениями, произведенными сразу же после сражения.

Во время войны в Галлии армия Цезаря увеличилась более чем в два раза, открыв перспективы для получения высоких должностей. О том, кто становился центурионом в этот период, известно мало. До сих пор неясно, было ли большинство из них непосредственно назначено или же их повышали из рядовых, хотя последний вариант никогда не упоминается в «Записках». Возможно, их набирали главным образом из семей, владевших определенной собственностью и имевших образование, — мы могли бы назвать их «средним классом» римского общества. Не исключено, что их семьи были весьма известны в небольших италийских городах.

Центурионы получали жалованье и значительно более выгодные условия службы, чем обычные легионеры. Возможностей для повышения и получения вознаграждений было также значительно больше. Сцева, центурион, отличившийся при защите одного из фортов возле Диррахия, был повышен до примипила и получил вознаграждение в размере 500 денариев. Имеется запись, относящаяся, вероятно, к 30-м годам до н. э., о подразделении галльской вспомогательной кавалерии известном, как ала Сцевы (ala Scaevae), и весьма вероятно, что это один и тот же человек. Несколько центурионов Цезаря были даже включены в сенат во время его диктатуры. Центурионы получали большое вознаграждение, но несли несоизмеримо высокие потери, стремясь отличиться. Аппиан утверждает, что Цезарь приказал своим солдатам тщательно искать тело Крастина после битвы при Фарсале и похоронил его отдельно, а не в общей могиле. Также упоминают, что Цезарь возложил на его тело знаки отличия за доблесть. Если это соответствует действительности, то это исключительный случай, поскольку римляне обычно не выдавали награды посмертно.{250}

Цезарь хвалил и награждал своих солдат, разделял вместе с ними опасности во время проведения боевых операций и постоянно их тренировал. Череда побед, нарушенная лишь несколькими поражениями, за которые он быстро рассчитался с врагами, укрепила веру легионеров в талант своего командира. Сам Цезарь постоянно напоминал, что он не просто одаренный, но и очень удачливый полководец. Немногим военачальникам довелось завоевать такую преданность своих войск.

Иногда поведение его солдат все же не было столь безупречным, как говорится в «Записках». Во время Гражданской войны произошло два больших мятежа. В конце 49 г. до н. э. IX легион взбунтовался из-за того, что многие солдаты оставались на службе дольше положенного срока, к тому же им задержали выплату жалованья. Но они быстро уступили, когда прибыл их полководец и стал ругать их за неблагодарность и за то, что они больше не верят в его удачу. Цезарь изобразил такую ярость, заявив, что произведет в легионе децимацию, что солдаты вздохнули с облегчением, когда он в конце концов приказал казнить лишь двенадцать зачинщиков.

Его действия, когда большая часть его армии (включая его любимый X легион) взбунтовалась перед Африканской кампанией, были еще более жесткими. Этот бунт, скорее всего, стал результатом бездействия, в то время как Цезарь находился в Египте. Не исключено, что могли всплыть какие-то старые обиды. Саллюстий, будущий историк и в то время один из офицеров Цезаря, едва не был убит солдатами, когда мятежники в ярости требовали выплатить им жалованье и премии. Внезапно полководец прибыл лично и предстал перед войсками. Предложение открыто высказать свои жалобы обескуражило солдат. Бунтовщики поначалу молчали, потом раздались отдельные крики — солдаты просили их демобилизовать. Цезарь, который в тот момент готовился к новой военной кампании и, следовательно, нуждался в армии, ответил, не проявляя при этом никаких эмоций, что они демобилизованы, а он добудет победу с другими войсками, однако выполнит все обещания после окончательной победы. После этого никто не выразил серьезного желания покинуть армию, и враждебность солдат сменилась чувством печали и стыда из-за того, что полководец, похоже, их совсем не ценит.

Цезарь ничего больше не говорил, зато его старшие офицеры — которых, возможно, проинструктировали, как себя вести, еше до появления полководца — стали умолять командующего простить солдат, с которыми ему довелось многое пережить в походах, и не гневаться из-за нескольких необдуманных слов. Казалось, не осталось надежды, что он может смягчиться, когда он снова заговорил и обратился к ним «граждане» (Quirites), а не «товарищи» — то есть назвал их фактически «штатские». Бунтовщики начали кричать о своем раскаянии и просить, чтобы он снова принял их на службу. Когда Цезарь повернулся, чтобы сойти с трибунала, крики стали еще громче, и легионеры принялись умолять его наказать зачинщиков и взять остальных в Африку.

Полководец изобразил нерешительность, повергая солдат в еще большее отчаяние, а потом в конце концов объявил, что возьмет с собой в кампанию всех, кроме X легиона, чья неблагодарность после его неоднократных знаков внимания не заслуживает прощения. Солдаты из этого подразделения теперь дошли до того, что стали просить Цезаря провести децимацию, если только потом он возьмет легион на войну. Наконец он решил, что эмоции достигли такого накала, что больше нет необходимости изображать недовольство. X легион отличился в битве при Фапсе и совершил решающий прорыв в сражении при Мунде. После убийства Цезаря остатки этого подразделения ветеранов хранили верность его памяти и долгие годы доблестно сражались, поддерживая его приемного сына Октавиана.{251}

Цезарь знал, как играть на эмоциях своих солдат, больше всего на чувстве гордости отдельных легионов и желании сохранить статус преданных и храбрых воинов. Римские сенаторы могли добиться успеха в общественной жизни, если умели общаться с людьми и завоевывать расположение как отдельных лиц, так и группировок на Форуме и в военном лагере. Цезарь благодаря своему природному чутью и опыту сумел заслужить привязанность своих солдат и воодушевить их во время сражений, как не удавалось еще никому из великих римских военачальников — возможно, за исключением Помпея.

Глава 10

ИМПЕРСКИЙ «ПРИНЦ»: ГЕРМАНИК ПО ТУ СТОРОНУ РЕЙНА

Клавдий Германик Цезарь (15 г. до н. э. — 19 г. н. э.)

Какие уроки он преподал своему Германику и, дав ему военную выучку во время совместной службы, принял покорителем Германии! Какими почестями он воодушевил юношу во время триумфа, величие которого соответствовало великолепию совершенных им дел.{252}

Заговорщики, убившие Юлия Цезаря, судя по всему, не имели четкого представления о том, что же делать дальше. Возможно, они надеялись, что со смертью диктатора общественная жизнь сама собой вернется в привычное русло.

Но через несколько месяцев разразилась новая гражданская война. Марк Антоний собрал легионы Цезаря, чтобы отомстить за смерть своего старого друга и покровителя. Некоторое время сенат, который в целом сочувствовал заговорщикам, пытался использовать Гая Юлия Цезаря Октавиана (приемного сына Цезаря, которого мы называем зачастую просто Октавиан), чтобы ослабить влияние Антония на легионы ветеранов. Октавиану было лишь 19 лет, и сенаторам казалось, что в этом юноше нет ничего выдающегося, кроме его знаменитого имени. Цицерон сказал, что сенату следует похвалить молодого человека, наградить, а затем избавиться от него, как только мальчишка выполнит возложенную на него миссию.