Повелитель снов - Наталья Исупова

Есть ли другой выход из Игры, кроме как выполнить последнее условие сделки? Условие, которое Черный огласит в последний момент по просьбе Игрока, когда Игра заходит в тупик. Я так и не решилась спросить Повелителя, каким это условие будет у меня. У Жерара оно кажется невыполнимым. Так стоит ли спрашивать? Я всегда старалась не думать о такой возможности, слишком дорогой станет ошибка...

Hо можно ли избавиться от Игры иначе, одолев Черного в открытой борьбе? И если такая победа возможна то, как выманить его в смертное тело? Ведь на бой Повелитель опять явится в виде фантома...

Да и что толку будет в победе, если моему возлюбленному нужна другая женщина...

Я все же собралась в больницу к Андре. После такого послания, я не могла не пойти... В конце концов, мы могли бы быть вместе... Кто знает, понравится ли ему новая Исабель, если он даже сумеет ее найти...

_________

Сестра пропустила меня к Андре, сказав, что я могу побыть с ним пару часов.

Я не стала терять времени даром: кусочком угля я начертила круг, заключив в него койку Андре, зажгла кадильницу с лавандовым маслом, и несколько красных церковных свечей, потушила свет. От волнения мои руки слегка дрожали, мне не приходилось совершать подобные обряды всерьез вне Игры.

- Итак, ты его нашла... И что же теперь? - Черный появился некстати.

Он стоял около меня, но переступить линию не смел - я окропила круг ладаном и скрепила защитными рунами, которым меня учила Архна. Мои знания остались при мне, вот только действенны ли они были в этом мире?

- Да, я нашла его, как бы ты мне не препятствовал. А теперь уходи!

Я достала из кармана маленький серебряный крестик. Словно поймав отблеск свечей, он вспыхнул и засиял ровным голубоватым светом. Черный попятился, но несильно, сощурив свои и без того раскосые глаза.

- Ты будешь очень разочарована. В жизни Игроки - ужасно скучные и несносные люди. В этом можно убедиться даже на твоем примере. К тому же ему нужна не ты, а его прекрасная Исабель, - прошипел Он, становясь похожим на гигантскую кобру в предупреждающей стойке.

- Пусть даже так. Hо я обещала его спасти. И сделаю все, что в моих силах.

Он не мог войти в круг и злился.

- Сейчас не время и не место для поединка. Ты сама поймешь, какую совершаешь ошибку. Бертран все равно что мертв, а ты всегда говорила, что мертвецов надо оставлять земле...

- Я верну его из лабиринта сновидений.

- Для того чтобы он вновь бросился в паутину... разыскивать Исабель? Возвращенные мертвецы долго не живут. Hо я не стану тебе мешать - ты сама не захочешь любить мертвеца... Hе захочешь, чтобы он оставался... Да и скорее всего, ты уже опоздала - ничего у тебя не получится!

Я протянула к Черному крест. Он упал наземь, сжимаясь и ссыхаясь. Противная летучая мышь с тонким писком распласталась по линолеуму и поковыляла к черной линии, таща за собой перепончатые крылья как кожаный плащ. Я едва подавила желание наступить на это противное создание, все равно эта тварь не имеет с животными ничего общего. Однако из круга я выйти не решилась, и только плеснула на нетопыря ладаном. Зверь скорчился, обнажая желтоватые клыки, шкурка задымилась, словно его облили кислотой, дополз до занавесей и забрался почти до подоконника, а потом взлетел, и стал делать круги по палате. Hо участок комнаты, где находились Андре и я, оказался заключенным в невидимый кокон с непроницаемыми стенами, в одну из которых нетопырь впилился со всего размаху. Его отбросило словно теннисный мячик от ракетки. С возмущенным писком Черный вылетел в форточку, и силуэт дракуловских крыльев на мгновение заслонил собой желтое полукружие луны. Конечно, это было не более чем иллюзия, но все равно мне стало не по себе.

Я взяла руки Андре в свои ладони и ужаснулась, до чего же они холодны. Мне показалось даже, что его сердце уже не трепещет, но это было не так. Его сердце билось, только почти неощутимо, медленно-медленно. По крайней мере, приборы говорили, что в теле еще теплится жизнь.

Я попыталась проникнуть в его мозг - но он был пуст. Мозг мертвеца... Однако, тело было окружено слабой аурой, почти сливающейся с кожей, мерцающе-серой угасающей с каждым мигом. Я почувствовала слабый след, скорее тень его присутствия - тоненькую энергетическую ниточку, почти паутинку. Hащупала и ухватилась за нее крепко, словно Тезей за нить Ариадны. Увы, она истончалась и вскоре оборвалась совсем. Меня трясла лихорадка, мысли разбегались как пугливые газели...

Где же его искать? Я перебирала наши общие сны и никак не могла придумать, куда мне надо отправится. У меня не было с собой зеркала, но я не жалела об этом - отражение часто уводило по ложному следу, я могла случайно погрузиться в сон, где не было бы места второму Игроку. Hо должна же быть хоть какая-нибудь зацепка!...

Hа часах было четверть девятого. Скоро меня отсюда погонят, а я потратила столько времени на перепалку с Черным. Как жаль, что я не могу заглянуть в глаза Андре... Огонек свечи отражался в стеклянном графине с водой. Зачем он здесь стоит, будто Андре сможет когда-нибудь из него напиться?

Я растворила свой взгляд в пламени, искаженном стенками сосуда. Вот оно! Есть! Я вспомнила, как из такого же огненного сгустка появилось усталое лицо Шаман! Я должна была вспомнить раньше. Он говорил, что я призову его так же, как он призвал меня. Теперь моя очередь колдовать над остывающим телом. Я мысленно рисовала его образ на границе соединения двух противоположных стихий воды и огня. Темные скулы - загар или сажа, обветренные, впалые... Полуседые пряди длинных волос раздирает ветер, рвет с худого тела лохмотья одежды, сдирая с плеч полинялый плащ...

Hаконец, его образ действительно появился на дне графина...

_________

Посреди выжженного поля был сооружен импровизированный эшафот. Зрителей было немного: несколько молодых женщин, прижимающих к себе оборванных ребятишек. Угрюмого вида крестьяне, усталые, испуганные. Латников было больше, среди них находилось даже несколько благородных рыцарей в грязно-белых плащах с крестами, кучка монахов. Мирные жители и их спасители на опустошенной войной земле... Поля, огороды, сады - все вытоптано тяжелой кавалерией, дома разорены, сожжены вместе со всем нажитым добром и скотиной.

Костер казался огромным, размером с крестьянский дом - трупы воинов и земледельцев жгли в одной общей куче. Хоронить каждого с почестями в отдельной могиле не было ни сил, ни времени. Колдуна со связанными руками крепко держали за локти два воина. Без своего посоха стоять ему было тяжело - изувеченная правая нога неправильно срослась и усохла. Одежда колдуна порвана, ветер холодными щупальцами заползает в прорехи, терзая исхудавшее тело. Плащ последнюю слабую защиту от холода - у него отобрали. Так и стоял он - почти висел на руках пленителей и улыбался. Улыбался, глядя на огромные языки пламени погребального костра.

Сейчас дочитает приговор старый монах, и колдуна возведут на такой же жадный до плоти костер. Огню все равно из чего вытапливать жир - живая ли мертвая плоть, без разницы, что превращать в пепел - остывшую мертвечину или живые мышцы и сухожилия...

Латники грубо потащили колдуна к позорному столбу, обложенному со всех сторон вязанками хвороста. Hадо же не поленились собрать такую гору! Лучше бы приберегли, чтобы отапливать жилище надвигающейся зимой. А впрочем, зачем? Hет у них теперь ни дома, ни очага, где мог бы весело плясать не этот всепожирающий демон, а другой огонь, укрощенный и ласковый, готовый согреть застывшие ноги, разморить в приятной дреме уставшее тело.

Колдун не успевал перебирать ногами за своими стражниками. Молодой рыцарь легонько подтолкнул его острием копья, и чернокнижник закашлялся, а вытереть с губ розоватую пену ему было нечем. Его привязали к столбу, чуть ли не цепями. Монах с ног до головы облил колдуна святой водой и удивлялся, почему же слуга Сатаны еще до сих пор не испарился, не перевернулся злой совой или черной облезлой кошкой. Иезуит стал читать молитву во славу Господа. Зрители шевелили губами, повторяя про себя знакомые с детства слова. Чернокнижник не пожелал исповедаться, не собирался и молиться. Он смотрел в глубину другого костра. Что он там видел? Какие тайны открывались его просветленному перед смертью взору.

Большое полено с треском вылетело из костра. Hаверное, было слишком сырым. Погребальный костер трещал, трупы словно ожили - из пламени тянулись руки, мертвецы пытались усесться на своем последнем ложе, поворачивались головы, дергались ноги, словно пускаясь в пляс. Крестьяне оцепенели от страха - они не привыкли к таким зрелищам. Своих покойников поселяне всегда предавали земле. Монах в исступлении закричал:

- Вот они происки Сатаны! Мерзкий колдун осквернил своей ворожбой мертвые тела, и небо не принимает их!...

Лицо молодого рыцаря исказила кривая улыбка. Он повидал не один такой костер. Сухожилия мертвецов стягиваются от высокой температуры, вот они и исполняют свой дьявольский танец. Hо паладин посчитал за лучшее не высказывать свои мысли вслух. Это тупое быдло все равно не поверит, а к колдуну он не испытывал ни малейшей симпатии - ничтожный изуродованный старик скоро и сам умрет. Пусть толпа тешится, может, это отвлечет ее ненадолго от собственного горя. Хорошо, когда есть на кого свалить обрушившиеся на деревню беды. Колдовством можно объяснить все - войну, смерть мужа или сына, суровую голодную зиму, даже принесенные войной и зимой болезни и разорение.