Смерть и креативный директор - Рина Осинкина

терпел, не позволяя себе малейшей мысли о любимой, и пресекая каждую невольную эмоцию, и каждое мимолетное воспоминание беспощадно давя.

А теперь эмоций держать он не намерен. И не будет! Но все это после – когда дело завершит.

Все-таки молодчина Олеся – в конечном итоге.

Однако, какой интересный этот «клуб пенсионеров», если у них есть доступ к снимкам с уличных видеокамер и фотографии из досье. Номерок он, конечно, пробьет, откуда сообщение было прислано. Но что-то ему подсказывало, что числится телефон за покойным ветераном труда или среди утерянных.

По бетонным ступеням с выщербленными кромками он не спеша поднялся на третий этаж. Следуя наработанной годами привычке, не сразу потянулся к кнопке дверного звонка – постоял, прислушался. И правильно сделал.

Из квартиры доносились голоса. Похоже, женские. И женщин было как минимум трое.

О чем они переговаривались, понять не представлялось возможным. Но, когда замок в двери с тихим масляным клацаньем дважды повернулся, и створка приотворилась, речь зазвучала четче.

– Кать, скоро ты там? – донесся до его ушей голос бархатного тембра, в котором явственно читалось недовольство. – Мы закончили, а ты возишься.

– Сейчас, Надежда Михайловна, минуточку! – из глубины квартиры ответил первому голосу второй, тональностью выше. – У него сторожа сильные стояли. Но я уже их завалила, сейчас форматирование жесткого диска запущу. Пока наш мальчик выпутается, его компу настанет полный кирдык.

– Я в тебе не сомневалась, дорогая, – удовлетворенно произнесла первая дама.

– Ну, зачем вы… Ну, не надо… – захныкал чей-то тенор, и Коновалов с удивлением понял, что звуки издавал хозяин апартаментов.

Становилось все интереснее.

– Заткнись, – коротко проговорила еще одна представительница, третья по счету, и было ясно, что ее лучше не раздражать.

Стенания прекратились.

– Он голос подал? – изумилась некая Надежда Михайловна, стоявшая, судя по всему, в прихожей и поторапливающая некую Катю и остальных, кто там был еще с ней в компании.

– Ванюша чем-то недоволен? – вновь услышал Коновалов ее голос, но уже из глубины квартиры. – Алин, рано ты ножницы убрала.

– А я их недалеко убрала, – злорадно проговорила невидимая Алина скрипучим голосом канцелярской крыски, и ее тон ничего хорошего хозяину квартиры не предвещал.

Коновалов содрогнулся.

Каким бы гаденышем ни был Олесин бывший, из лап извращенок его надо выручать.

Вспомнив, что он не при исполнении, а значит, врываться в квартиру не имеет права, нажал на кнопку звонка и продолжил терзать ее до тех пор, пока входная дверь не распахнулась настежь. Перед ним предстала яркая, хорошо сложённая блондинка во всем зрелом великолепии – матерая, опасная и красивая до мурашек.

Окинув Коновалова испытующим взглядом, в котором промелькнуло некое понимание, какая-то догадка, она обратилась к нему, доверительно понизив голос: «Позвольте выйти», и Макс посторонился. Бросила через плечо: «Не задерживайтесь, девушки. Здесь очередь, оказывается».

Одна за другой выпорхнули «девушки» – их было трое, как Макс и предполагал. Модно и дорого одетые леди, совсем не хулиганского вида. Младшей – лет тридцать с небольшим, старшей, их блондинистой шефине – за пятьдесят.

Что у них может быть друг с другом общего? Непонятно.

А что они не поделили с хозяином квартиры?

Каждая, проходя мимо, мазнула его любопытным взглядом. Лифт они решили не вызывать, застучали каблучками вниз по ступеням.

Коновалов расслышал: «Быстро он, однако». И еще: «А он ничего, симпатичный». И еще: «Девчонки, мы молодцы». А потом чье-то сдержанно-сухое: «Время покажет». Кажется, это их гросс-дама обронила.

Уж не на его ли счет комментарии?

Или они про Олесиного бывшего так отзываются?

Чем он там, кстати, занят, если не вышел проводить дорогих гостий до порога?

Макс снова ткнул в кнопку звонка, зычно прокричал в полуоткрытую дверь: «Хозяева дома?» и, услышав в ответ невнятный возглас, счел его за разрешение войти.

Квартира была однушкой с довольно широкой прихожей, из которой дверь слева вела в кухню, справа – в жилую комнату, а двери в ванную и туалет располагались напротив входной.

«Ля-ля-ля, хи-хи-хи», – доносилось справа.

«Крыша поехала», – заключил мент Коновалов, толкая деревянную створку.

Однако лялялякала вовсе не жертва маньячек.

На темном, как графит, мониторе скакал на пружинке огромный желтый смайлик, строил рожи и высовывал розовый язык, а в промежутках хихикал. Сверху по экрану бежал строкой какой-то текст, но издали Коновалов не смог его прочитать.

Монитор располагался на компьютерном столике как раз напротив входа, а спиной ко входу в рабочем кресле сидел субтильный субъект в спортивном костюме малиновых тонов и силился разорвать зубами липкую ленту канцелярского скотча, которым к подлокотникам были прихвачены запястья его рук.

– Не хотите ли вызвать полицию? – поинтересовался Коновалов невозмутимым тоном, не сдвинувшись с места.

– А? – затравленно спросил хозяин квартиры, оглядываясь на голос.

– Именно. Полицию, – подтвердил Коновалов, и, подойдя ближе, присвистнул.

Оказывается, кроме энтузиаста-хакера, над мальчиком Ваней неплохо поработали любители-стилисты. Его желтоватые дреды, так классно смотревшиеся на недавно полученном Коноваловым фото, были выстрижены неровными клоками, а местами – до голых проплешин на макушке и висках. Оставшиеся косички, а также и сами проплешины, подверглись трехцветной окраске, похоже – фломастерами: синим, зеленым, красным. На боковых лысинках – тех, которые по вискам, – были намалеваны отвратительные зубастые рожи с выпученными глазами и огромными ушами. Видимо, среди нападавших сыскалась и художница-карикатурист.

Коновалов с сожалением и досадой понял, что добавлять от себя – только портить. Хотя обидно, конечно. Но чувство вкуса не позволит, как и чувство меры.

Тем не менее, Олесе он кое-что обещал.

– Послушай, мужик, – вдруг оживился Янек. – Если уж ты здесь. Сгоняй на кухню за ножом, мне срочно надо руки освободить. Может, комп еще спасу.

Не получив сразу ответа, проговорил менее уверенно:

– Ну, ты хотя бы смартфон мордой вниз положи. Похоже, эти бабы отмороженые трансляцию включили. Прикинь: в квартиру ввалились, а я и не ожидал. К креслу привязали! Чуть до приступа сердечного не довели, гадины. Обкромсали, расписарили, а потом стали меня фоткать и фотки мне показывать и ржали, как безумные, а потом запустили видеоконференцию, кажись… Как бы не с шефом. И не с заказчиком каким-нибудь. А ты кто вообще? Сосед мой? Или… кто?

Коновалов только сейчас заметил прислоненный к раме монитора смартфон, в нижней части дисплея которого появлялись и исчезали то разрисованные проплешины на макушке хозяина квартиры, то обгрызенные канцелярскими ножницами жалкие остатки его дредлоков, а физиономию владелец умудрялся прятать, угнувшись к подлокотнику.

– Уж точно не мать Тереза, – с недоброй усмешкой ответил Коновалов. – Зубки крепкие, сам справишься. Я к тебе с поручением, дружок.

Он дотянулся до стоящей над монитором аудиоколонки, отключил звук. Глумливые