Пункт назначения 1978 - Виктор Громов

прикончил половину. Только потом поставил чайник, привалился к стене и стал ждать.

На часах было без пяти десять. Спать не хотелось. Не хотелось ничего. В душе царила пустота – огромная черная дыра, в которой не осталось места даже для усталости. Я пытался представить, какой будет моя жизнь после всего этого. Завтра, через месяц, через год. И не смог ничего.

Почему-то вспомнились слова цыганки: «Не жалей ни о чем. Правая рука всю жизнь меняется. Кто знает, что будет дальше?»

Я посмотрел на ладонь. Вздохнул. Все эти гадания – брехня. Ничего не изменилось. Я победил тень. Иринка жива. И что? Вторая линия как была совсем коротенькой, так и осталась. Не подросла ни капельки. И что по-вашему? Я завтра должен умереть? Чушь…

Настроение сразу ушло в минус. Я сжал руку в кулак. К чертям все эти суеверия. Достали они меня. Пить чай расхотелось абсолютно.

Раздался противный свисток. Я встал, выключил газ. Сказал сам себе: «Иди-ка ты спать, Олег. Утро вечера мудренее».

* * *

Ирка вольготно раскинулась посередине дивана. Простыню с себя она скинула, спихнула на пол. Ей было хорошо, спокойно. Спать я решил устроиться тут же. Тихонечко, на самом краю. Чтобы быть рядом, чтобы ненароком не упустить. И понимал, что это уже бессмысленно. Что нет никакой угрозы. И не мог себя пересилить. Страх за сестру никуда не делся, остался во мне занозой. Навсегда. Навечно.

Люстру в коридоре выключать не стал. Боялся, вдруг Иришка проснется, вдруг напугается темноты. Дверь оставил открытой на половину, чтобы свет не был в глаза, а лишь создавал в комнате приятный полумрак.

Стоило лечь, как Ирка завозилась, прижалась спиной, прошептала:

– Уже все? Дядя больше не вернется?

Сердце екнуло, сжалось. Я укрыл ее простыней, поцеловал в макушку.

– Какой дядя, родная?

– Страшный, – она всхлипнула, не открывая глаз, не просыпаясь толком. – Хозяин, который в зеркале жил. Злой.

В горле встал ком. Десяток ударов сердца пришлось потратить на то, чтобы голос звучал ровно. Чтобы просто суметь выговорить:

– Не было никакого дяди, Ириш, тебе все приснилось. Это сон.

Она поверила, снова завозилась, отодвинулась к стене, свернулась калачиком, уткнулась лбом в ковер. Я вздохнул с облегчением. Зря. Только закрыл глаза, стараясь отвлечься от боли в плече, как явственно расслышал ее шепот:

– Врешь ты все…

Вру. Что поделать? Я усмехнулся.

– Спи. Завтра поговорим.

Скоро дыхание ее выровнялось. Я еще долго лежал, пытаясь удобнее пристроить руку. Как уснул, не помню. Сон всегда приходит без спроса…

Эпилог

Организм орал: «Еще рано! Оставьте меня в покое!» Ужасно хотелось спать. Вместо этого меня настойчиво трясли. Женский голос повторял:

– Олег, вставай! Вставай, тебе говорят. Да сколько ж можно?

Я попытался отбрыкаться, впрочем, не слишком успешно. Тогда попросту перекатился на другой бок и буркнул.

– Ты кто? Отстань!

– Кто?

Голос возмутился так искренне, что стало ясно – для возмущения он имеет вполне законные основания.

– Я, между прочим, твоя жена! А ты кого ожидал здесь увидеть?

Жена? Я даже проснулся. Какая к чертям собачьим жена? Мне две недели как исполнилось шестнадцать!

От удивления я открыл глаза. Надо мной склонилось лицо Лельки. То ли сердитое, то ли встревоженное, так сразу и не разберешь.

– Леля? – не поверил я. – А ты что тут делаешь?

Она надула губы.

– Ковалев, я тебя не понимаю. Вроде не пил вчера? – В меня вперился подозрительный взгляд. – Или пил? А ну, дыхни!

От неожиданности я исполнил приказание. Дыхнул. Она принюхалась, задумалась. Пожала плечами. Изрекла:

– Перегаром, вроде, не пахнет.

Потом глянула на меня серьезно, укоризненно.

– Ты чего мне голову морочишь? Вставай! Ирина там тебя заждалась уже. Или хочешь, чтобы я ей позвонила и сказала, что ты не придешь?

– Лель, – сказал я примирительно, – не кипятись. Я просто еще не проснулся. Спросонья чего только не померещится?

– То-то же!

Она сразу растаяла. Наклонилась. Чмокнула меня в щеку.

– Вставай. Не хорошо заставлять людей ждать.

– Не хорошо, – согласился я.

Она ушла. Я проводил глазами ее фигурку, понимающе хмыкнул. В этой реальности Лелька слегка раздобрела. Оно и понятно, статус замужней дамы позволял расслабиться. По правде сказать, округлости ее ничуть не портили. Она была все так же хороша собой.

Я повернулся на спину, закинул руки за голову. Итак, что мы имеем? Ирка, судя по всему спасена. Отец жив и не держит на меня зла. Мать… Я потер пальцами кончик носа. С матерью все выяснится, и очень скоро. Это плюс. А что в минусе?

Я покосился на двери, на свою руку с обручальным кольцом. Покрутил тонкий ободок на пальце. Та-а-ак, со свободой можно смело проститься, как и с холостяцкой жизнью. Не слишком большая плата. В крайнем случае можно и развестись. Не в рабство же я себя продал? Это мелочь, сущая ерунда.

А вот второй минус был куда неприятнее. Я совершенно, просто абсолютно не знал, что же случилось здесь за последние сорок лет. Мда… И как теперь с этим быть? И вообще, интересно, который нынче год? Не у Лельки же спрашивать?

Ладно. Я уселся на кровати, нашел ногами тапки. С этим потом разберусь. Пошарил глазами по комнате, разыскивая мобильник. С первой попытки не нашел.

– Олег! – Лелька снова подала голос. – Ну тебе что, помочь? Сам подняться не можешь?

Вот язва! Какой была, такой осталась. Что тогда, что сейчас.

– Встаю! – Крикнул я.

И на этот раз действительно встал.

* * *

В ванной сразу бросился к зеркалу. Хотелось понять, каким я стал, сколько мне лет? Куда меня, черт возьми, на этот раз зашвырнуло?

Из зеркала смотрело мое лицо. То самое, о котором я за последнюю неделю успел слегка подзабыть. Лицо немолодого, но вполне импозантного дядьки. Не