Призраки прошлого. Структурная диссоциация и терапия последствий хронической психической травмы - Онно Ван дер Харт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Между обозначенными уровнями иерархии есть множество переходных степеней. Например, пациент может сказать: «Что-то меня трясет от страха». При этом он чувствует, подступающий страх, у него есть готовность к стартовой реакции, но самой рефлекторной реакции еще нет. Таким образом, в данном случае осуществляется двойное действие: стартовая реакция (на стадии готовности) и одновременно с этим торможение рефлекторного акта. Для торможения рефлексов требуется регуляторное действие, которое расположено на более высоком уровне в иерархии тенденций.
Помимо единичного экстероцептивного стимула и реакции на него, перцептивно-моторный цикл включает восприятие состояния собственного тела. Например, степень внимания, которое мы уделяем еде, и реакция на нее будет зависеть от того, насколько мы голодны. Так как системы действий направлены на достижение и поддержание гомеостаза, а процессы гомеостаза укоренены в телесной сфере, мы воспринимаем наши телесные состояния через наиболее простые действия, направленные вовне. Как правило, тенденции разворачиваются в рамках одной или нескольких систем действий. Эти системы регулируют нашу внутреннюю среду, поддерживая гомеостаз (например, системы регуляции температуры, поиска безопасности). Осознание телесного состояния чрезвычайно важно, поскольку позволяет выбирать и осуществлять потенциально адаптивные реакции (Damasio, 1999) и переходить к следующему действию, поэтому текущее телесное состояние будет влиять на наше внимание и интенсивность реагирования на конкретные безусловные стимулы. Например, люди, страдающие от последствий травмы, часто испытывают страх. Чем большей интенсивности достигают физические ощущения, сопровождающие страх, тем упорнее избегание угрозы и поиски безопасности. Это можно сравнить с чувством голода – чем оно сильнее, тем настойчивее поиски пищи. Однако часто жертвы травмы испытывают страх независимо от того, угрожает ли им в действительности что-то или они находятся в безопасности. При этом они всегда реагируют на чувство страха активацией защитной системы и сужением поля внимания, сосредотачиваясь только на тех раздражителях, которым они присваивают значение угрозы, что не только не способствует сохранению гомеостаза, но и вызывает серьезный дисбаланс.
Не все действия на уровне базисных рефлексов представляют собой абсолютные автоматизмы. Мы способны к научению и созданию новых синтезов и на этом уровне. Например, благодаря научению мы можем сформировать ассоциативную связь между определенным стимулом (скажем, каким-то звуком) и безусловным стимулом (ударом по голове), что меняет нашу первоначальную реакцию на первый стимул. Такой синтез (см. главу 10) помогает нам лучше ориентироваться в окружающем нас мире. Например, в детстве индивид, пострадавший от психической травмы, обучается мгновенной защитной рефлекторной реакции на звук приближающихся к комнате шагов, так как обычно за этим следовало избиение. К сожалению, эти рефлексы сохраняются много дольше, чем это необходимо. В настоящем, находясь в безопасности, этот человек время от времени будет регрессировать к уровню рефлексов и вздрагивать или съеживаться, едва заслышав за своей спиной звук приближающихся шагов. Регрессия связана с сильным падением психической эффективности, что влияет на способность регуляции защитного рефлекса. Часто ни ВНЛ пациента, ни его терапевту не удается регулировать интенсивность рефлекторной реакции АЛ на какой-то конкретный стимул. Когда АЛ реагирует рефлекторно, поле ее сознания сужается настолько, что способно вместить только раздражитель, который оценен как угрожающий, и немедленную рефлекторную реакцию. Для АЛ с активированной защитной системой и терапевт может предстать как насильник. Эта АЛ утрачивает, таким образом, способность различать фигуры терапевта и тех людей, действия которых стали причиной психической травматизации пациента в прошлом. Одной из причин нарушения нормальных социальных контактов при доминировании защитной системы, возможно, является сопутствующее торможение социальных систем действий, отвечающих за игру, привязанность и репродуктивное поведение.
Досимволические регуляторные тенденции к действию
К досимволическим регуляторным (перцептивно-суспенсивным тенденциям, по Жане – Janet, 1926, 1938) относятся тенденции к действию, в которых исполнению действия предшествует период ожидания, то есть мы можем говорить о самых начальных попытках регуляции аффекта и импульса. Осуществление этих действий не требует речи и способности символизации, которые необходимы для регуляции более высокого уровня. Между тем им в меньшей степени присущ эксплозивный характер рефлексов, и полная активация этих действий занимает, по крайней мере, две фазы. Восприятие стимула (жажда) влечет за собой состояние готовности (импульс) к действию (пить). Однако на этом уровне мы уже можем приостановить действие, если мы поняли, что оно не будет способствовать достижению цели (утолению жажды) должным образом. Так может быть, например, когда вода слишком горячая или грязная. Тогда мы ожидаем появления добавочного стимула (например, понижения температуры воды до приемлемого уровня), который переводит рефлекс из стадии латентности и готовности (Janet, 1934) к исполнению и завершению. Такой тип регуляции путем простого контроля импульса имеет несколько преимуществ перед базовыми рефлексами. Он позволяет нам приспосабливать действия к тому, что происходит в разные моменты времени и знаменует начало способности аккумуляции физической и психической энергии. Когда мы откладываем исполнение моторного действия, мы накапливаем энергию, так как наша потребность становится более сильной, пока мы дожидаемся ее удовлетворения. Например, исполнение таких действий, как питание, питье, сон, можно лишь отсрочить на время, однако рано или поздно мы должны будем их осуществить. Растущая по мере ожидания интенсивность потребности (например, голода, жажды, усталости и т. п.) позволяет нам впоследствии исполнить моторное действие/я с достаточно высоким напряжением физических и умственных сил. Опыт ожидания учит нас, что действия, исполнение которых откладывается, могут приносить нам удовлетворение.
К досимволическим регуляторным тенденциям относятся тенденции защиты (например, бегство, замирание) и базисные тенденции к действию в отношении объектов («вещей»). Объекты не существуют для нас в психологическом плане до тех пор, пока мы их не создаем, то есть не поймем, как именно мы можем использовать их. Например, безопасное место не является некой данностью для ребенка, который подвергается насилию, оно становится таковым только после того, как ребенок на опыте узнает, что он, например, может спрятаться в чулане и чувствовать себя там в безопасности. Подобно этому, и пациент, страдающий от последствий психической травмы, должен научиться воспринимать кабинет терапевта как безопасное место. То, как мы используем объекты, зависит от систем действий, активность которых доминирует в данный момент. Таким образом, в зависимости от того, доминирует ли система защиты или система повседневной жизни, индивид может воспринимать стул как объект, за которым можно спрятаться, как орудие борьбы (защита), как напоминание о том, как в детстве его привязывали к стулу и били или как предмет, на котором можно сидеть и спокойно, в полной безопасности беседовать с терапевтом (исследование). Таким образом, разные представления об одном
