Победитель - Харлан Кобен

– Вы ему верите?

– Верю.

Лео задумывается.

– А ваш источник говорил, что продал сведения лично мне или кому-то из Стончей?

Я собираюсь ответить, когда мой взгляд натыкается на поручни. Взглянув на них, я снова поворачиваюсь к Лео:

– Вы думаете, он продал сведения дяде Ниро?

– Не знаю.

– Ваш дядя перенес инфаркт. Он передвигается в инвалидной коляске.

– Да.

– Но это не значит, что он не мог кого-то нанять для такого дела.

– Сомневаюсь, что он кого-то нанимал, – отвечает Лео.

– Тогда что?

– Вы сначала найдите Арло Шугармена.

– А что насчет остальных?

Лео Стонч встает и направляется к двери.

– Когда найдете Арло Шугармена, вы получите все ответы, – говорит он.

Глава 30

Преподобный Кельвин Синклер, выпускник Университета Орала Робертса и, если верить словам Элины Рэндольф, тогдашний любовник Ральфа Льюиса (он же Арло Шугармен), выходит из парадной двери епископальной церкви Святого Тимофея. На потрепанном поводке он ведет английского бульдога. Говорят, владельцы домашних животных часто становятся похожими на своих питомцев. В данном случае это так. Кельвин Синклер и его четвероногий спутник оба коренастые, дородные, но сильные. Лицо хозяина и собачья морда имеют одинаковые морщины и приплюснутые носы.

Епископальная церковь Святого Тимофея занимает на удивление обширный участок в Крев-Кёр, пригороде Большого Сент-Луиса, штат Миссури. Из таблички у двери я узнаю, что субботние службы проводятся в 17:00, а воскресные – в 7:45, 9:00 и 10:45. Ниже, шрифтом помельче, сказано, что молитвенные службы будет проводить отец Кельвин или мать Салли.

Преподобный Синклер замечает меня сразу же, как я выхожу из-за черной машины. Левой рукой он прикрывает глаза. Он выглядит на свои шестьдесят пять, о чем свидетельствуют и поредевшие волосы. Из церкви он выходил с заученной широкой улыбкой. Мало ли, вдруг кто-то окажется рядом, а тебе хочется выглядеть добрым и дружелюбным. Но кто я такой, чтобы судить о человеке, которого вижу впервые? Возможно, Кельвин Синклер действительно добр и дружелюбен. Однако стоило ему увидеть меня, как улыбка увяла. Он поправляет очки.

Я иду к нему:

– Меня зовут…

– Я знаю, кто вы.

Я выгибаю брови, показывая удивление. У Кельвина Синклера приятный тембр голоса. Уверен, с церковной кафедры его голос звучит божественно. Я не звонил заблаговременно и не договаривался о встрече. Кабир созвонился с местным частным детективом, заверившим нас, что Синклер находится в церкви. Если бы, пока я сюда летел, Синклер куда-нибудь отправился, частный детектив последовал бы за ним, чтобы я встретился со священником там, где сочту удобным.

Английский бульдог вразвалочку подходит ко мне.

– Кто это? – спрашиваю я.

– Реджинальд.

Реджинальд останавливается и смотрит на меня с подозрением. Я нагибаюсь и чешу ему за ушами. Пес закрывает глаза и принимает мой дружеский жест.

– Зачем вы приехали, мистер Локвуд?

– Зовите меня Вином.

– Вин, зачем вы здесь?

– Полагаю, вам известна цель моего приезда.

Священник очень неохотно кивает, пробормотав:

– Похоже, что да.

– Откуда вам известна моя фамилия? – спрашиваю я.

– Когда Рая Стросса нашли убитым, я понял, что теперь вновь вспыхнет интерес к… – Кельвин Синклер замолкает и щурится либо на солнце, либо на его версию Бога. – Ваша фамилия постоянно мелькала в новостях.

Я отделываюсь междометием.

– Рай Стросс украл ваши картины.

– Похоже, что да.

– Естественно, я с интересом следил за этой историей.

– С личным интересом?

– Да.

Я рад, что преподобный Синклер не стал устраивать мне затяжной спектакль, изображая удивление по поводу моего приезда и напрочь отрицая свою причастность к Арло Шугармену. Словом, не нагородил мне кучу словесной чепухи, сквозь которую пришлось бы пробиваться, тратя время.

– Идем, Реджинальд.

Он слегка натягивает поводок. Я перестаю почесывать Реджинальда за ушами. Хозяин и пес продолжают путь. Я иду рядом.

– Как вы меня нашли? – спрашивает Синклер.

– Это долгая история.

– Судя по тому, что я читал, вы очень богатый человек. Думаю, вы привыкли получать желаемое.

Я не утруждаю себя ответом.

Реджинальд останавливается у дерева, поднимает лапу и орошает ствол.

– И все же мне любопытно, – продолжает Синклер. – Какая часть нашей жизни нас выдала?

Я не вижу причин умалчивать об этом:

– Университет Орала Робертса.

– А-а, наше начало. Мы тогда были куда более беспечными. Вы нашли Ральфа Льюиса?

– Да.

Он улыбается.

– Это было, так сказать, три вымышленных имени назад. Ральф Льюис стал Ричардом Лэндерсом, а затем Роско Леммоном.

– И везде одинаковые инициалы, – говорю я.

– Вы наблюдательны.

Мы покидаем церковный двор и выходим на лесную тропинку. Интересно, преподобный Синклер намеренно выбрал такой маршрут или просто вывел своего крепыша Реджинальда на ежедневную прогулку? Воздерживаюсь от вопроса. Священник не отказывается говорить, а именно это мне и нужно.

– После окончания университета, – рассказывает Синклер, – мы с Ральфом отправились в миссионерскую поездку. Тогда эта страна называлась Родезией. Предполагалось, что мы пробудем там не больше года, но, поскольку страсти по «Шестерке» еще не улеглись, мы задержались на двенадцать лет. У нас с ним были разные интересы. Я работал как христианский миссионер, хотя имел куда более либеральные воззрения, нежели те, что нам преподавали в университете. Ральф терпеть не мог религию. Его не интересовало обращение коренного населения в христианство. Он хотел решать практические задачи: кормить и одевать бедняков, обеспечивать их чистой водой и медицинской помощью. – Синклер смотрит на меня. – Вин, вы человек религиозный?

– Нет, – честно отвечаю я.

– Позвольте спросить, во что вы верите?

Я отвечаю так, как привык отвечать любому верующему, будь то христианин, иудей, мусульманин или индуист:

– Все религии – набор нелепых суеверий, за исключением, разумеется, вашей.

– Хороший ответ, – усмехается Синклер.

– Преподобный… – начинаю я.

– Не называйте меня так, – возражает Синклер. – В епископальной церкви мы используем слово «преподобный» как прилагательное, а не обращение. Это же не титул.

– Где сейчас Арло Шугармен? – спрашиваю я.

Мы углубились в лес. Если задрать голову, увидишь солнце, но по обеим сторонам тропинки его загораживают густые деревья.

– Чувствую, мне никак не убедить вас вернуться домой и не ворошить прошлое.

– Никак.

– Я так и думал. – Он покорно кивает. – Потому я и веду вас к нему.

– К Арло?

– К Роско, – поправляет меня Синклер. – Самое забавное, я никогда не называл его Арло. Ни разу за более чем сорок лет, которые мы провели вместе. Даже с глазу на глаз. Наверное, потому, что всегда боялся забыться и назвать его так в присутствии других. Мы всегда очень боялись, что однажды такой день настанет.

Лес вокруг становится еще гуще. Тропка сужается и выводит к крутому спуску. Бульдог Реджинальд останавливается как вкопанный. Синклер вздыхает и,