1916. Война и Мир - Дмитрий Миропольский

И князь громко хлопнул в ладоши, не оставляя сомнений в судьбе Распутина.

Глава V. Стокгольм. Печаль кавалериста

– Митенька, прошу тебя, не терзайся так, не расстраивайся! – ворковала Мария Павловна, идучи по палубе прогулочного кораблика рядом с братом и стискивая его пальцы. – В конце концов, это ведь только игра. Нельзя каждый день выигрывать. Сегодня тебя побеждают, завтра ты побеждаешь… Игра, Митенька! Экая важность – футбол…

Но Дмитрий Павлович держался другого мнения и по молодости не мог сдержать эмоций:

– Ты не понимаешь! Мы же самих себя выложили, как на ладони! Чёрт возьми, это же надо было – так бездарно продуть… Слышала, что читал твой англичанин? Репортёришка, конечно, сволочь, но очень верно всё подметил. И дисциплину безобразную, и обычное наше авось-небось: авось, пронесёт… небось, не забьют… Ты же сама видела, что они вытворяли на поле! Каждый бегает, как бог на душу положит, каждый сам по себе. Атаку начинают – не доделывают, и ещё руками разводят: не получилось, мол… И добро, если бы у себя где-нибудь играли. А то – посреди Европы, на глазах у всех!

Прогулочный кораблик с гостями герцогини Сёдерманландской продолжал лавировать в шхерах.

– Знаешь, сколько здесь таких островков? – Мария Павловна попробовала сменить тему и повела миниатюрным биноклем по сторонам. – Целый архипелаг! Говорят, больше двадцати четырёх тысяч, представляешь?!

Она хотела отвлечь Дмитрия Павловича от неприятных воспоминаний: он слишком близко к сердцу принимал то, что случилось на Олимпиаде.

В Стокгольме молодой великий князь появился не как зритель и не как почётный гость от императорской фамилии – Дмитрий Павлович возглавлял сборную российских конников. Офицерам повезло: Мария Павловна поселила их у себя во дворце и неустанно придумывала всё новые и новые развлечения – выезды кавалькадами, шумные застолья, театральные представления, морские прогулки вроде нынешней…

Сейчас она успокаивала брата, как могла. Позорное фиаско футболистов было самым заметным, а потому особо тешило злые языки. Но и кавалеристы, увы, оказались не на высоте.

Они ехали в Стокгольм уверенными в себе. Ежегодные скачки для офицеров в Красном Селе под Петербургом проводились уж лет сорок. Русский стипль-чез – заезд на четыре версты с десятью препятствиями – давно стал неофициальным первенством армии. При стечении публики здесь соревновались лучшие наездники со всей империи. Верховые офицеры в военной форме и при оружии выглядели грозными и прекрасными; холёные лошади тщательно отбирались из тех только, что уже участвовали в смотрах и учениях…

Самоуверенность помешала Дмитрию Павловичу и его товарищам по команде не меньше, чем чиновничья бестолочь в Российском олимпийском комитете. Вот и получилось, что в первенстве по выездке лучший из русских стал девятым среди двадцати участников. В преодолении препятствий великий князь показал седьмой результат, но остальные застряли в середине турнирной таблицы. А в командном зачёте России досталось пятое место из шести: Дмитрий Павлович отказался от соревнований по троеборью. Посчитал, что позора и без того уже достаточно.

Конечно, попасть в число лучших конников мира для кого-то – огромное счастье и несбыточная мечта. Для кого-то, но не для молодых русских офицеров, ехавших только за победой. И тут ещё этот футбольный кошмар!

– Так что с того? Проиграли и проиграли, – продолжала увещевать Мария Павловна. – Не знал бы нас никто – может, и удивились бы. А так чему удивляться? Россию и без твоего футбола знают как облупленную. Нас пока всерьёз не обидят, сидим себе тихо. Запрягаем долго – зато ездим быстро… Ты вспомни, русские с кем только не воевали! И что, не били французов, англичан или тех же немцев? Всегда били. Правда, обычно сперва они нас, но уж потом обязательно мы их… Характер такой национальный. Всегда так было!

– Да, французы, немцы, – саркастически усмехнулся Дмитрий Павлович, – ты ещё шведов с финнами забыла. Кого мы только шапками не закидывали!

Он потянул из портсигара новую папиросу, но сестра мягко удержала его руку:

– Митенька, береги лёгкие… Ты же совсем как маленький Ленарт, он у нас часто кашляет… А команду всё равно надо было отправить. Чтобы увидели здесь настоящую игру и взяли её примером. И чтобы обратили на себя внимание в спортивном мире!

– Обратили, не то слово, – кивнул Дмитрий Павлович. – Дюперрона послушали, и вот результат!

Спортивный журналист Георгий Дюперрон был родоначальником российского футбола. Именно он пятнадцать лет назад устроил первый в России футбольный матч и стал капитаном первой футбольной команды Петербурга.

– Ему бы сейчас локти кусать, – сердито продолжал великий князь, – только ведь Георгий Александрович сюда не с футболистами приехал, а лёгкую атлетику судить… Мы даже в четвертьфинал попали стыдно!

– Ничего стыдного, – возразила Мария Павловна, – так жребий решил. И потом, датчане тоже в отборочных не играли…

Кто сказал, что женщины безразличны к спорту? Кто придумал, что состязания вызывают у них лишь зевоту и мигрени? Ничуть не бывало! Мария Павловна, молодая энергичная женщина, интересовалась спортом живейшим образом, и при случае сама любила посоревноваться, давая фору многим мужчинам.

Очень кстати появился стюард с холодным лимонадом. Дмитрий Павлович залпом осушил один бокал; взял второй, сделал глоток и принялся разглядывать проплывавшие мимо гранитные скалы, высящиеся из ярко-синей воды. Но мысли его против воли возвращались к футболу, к сокрушительной победе Германии. От воспоминаний к горлу подкатил комок. Дмитрий Павлович сглотнул, и Мария Павловна ещё крепче прижалась к его локтю.

– Всё позади, – по-матерински ласково приговаривала она, – всё уже позади, Митенька. Пойдём, а то перед гостями неудобно: я их пригласила и бросила…

– Ты же их не одних бросила, – попытался улыбнуться Дмитрий Павлович. – Вон их сколько! И потом, все взрослые люди, пусть придумают что-нибудь. В фанты, что ли, поиграют…

– Пойдём, пойдём, болтун милый…

Мария Павловна потянула брата обратно на корму прогулочного кораблика, где под тентом пряталась от зноя светская компания.

Глава VI. Санкт-Петербург. Про рок

Бурлюк продолжал потеть и пить пиво, а Маяковский разглядывал брошюру.

Издание было дешёвое. Грубая бумага за время путешествия в давидовом кармане потёрлась и намокла. Рисунок на обложке изображал двух гладиаторов: один, выронив щит, лежал навзничь; второй припал на колено и наносил удар милосердия, пронзая копьём грудь поверженного.

– Учитель и ученик. Разговор. Сочинение Велимира Хлебникова, – прочёл Маяковский под рисунком. – Херсон, тысяча девятьсот двенадцатый год. Свеженькая…

– Первая Витина книженция. Всего месяц как вышла, – сообщил Бурлюк. – А рисовал Володька, брат мой… Уж не обессудьте, что в таком виде: жарища, с меня льёт, как в бане.

Маяковский брезгливо перевернул несколько слипшихся от пота страниц.

– А где стихи? – спросил он. – Текста кот наплакал, цифры, таблицы…

– В том-то и дело! – Бурлюк сверкнул глазом. – Стихи для Вити – это слишком просто. Частный случай, как говорят математики. Есть художники слова, есть художники карандаша или красок… А Велимир Хлебников – художник вообще! Вот у кого поучиться глобальности мышления… Знаете, что у вас в руках? Бомба! Настоящая бомба, доложу я вам!

Маяковский восторгов Бурлюка не разделил и усмехнулся:

– Ну, уж бомбу-то мне в руках держать доводилось. И это на неё похоже мало, – он разгладил влажную страницу и начал монотонно читать наугад, прыгая через строки. – Бег бывает вызван боязнью, а бог – существо, к которому должна быть обращена боязнь… Также слова лес и лысый, или ещё более одинаковые слова лысина и лесина… Лес есть дательный падеж, лысый – родительный… Место, где исчезнул лес, зовется лысиной… Также бык есть то, откуда следует ждать удара, а бок – то место, куда следует направить удар…

Он поднял глаза на Бурлюка:

– И это вы называете бомбой? Смешно! Лес и лысина – одно и то же слово в разных падежах? Что за… Нет, интересно, конечно. Интересно. Неожиданный такой эксперимент, вполне футуристичный…

Теперь уже пришёл черёд Бурлюку возмутиться:

– Вы говорите, интересно?! Смешно, говорите?! Вот вся эта чушь – футбол и прочее перетягивание каната, всё это – действительно смешно. А вы только что прочли гениальные строки! Велимир нащупал путь к началу начал… Представьте наш мир давным-давно, миллионы лет назад. Всё есть, а человека ещё нет. Нет носителя сознания, понимаете? И некому понять, что это такое вокруг и зачем оно возникло. Пока людей, пока нас с вами нет – нет и смыслов того, что уже есть…