Когда говорит кровь - Михаил Александрович Беляев

– Надо быстрее делать полозья и уходить,– произнес подошедший к ним Фолла.– Идите и помогите Кирану и Лиафу.

Он явно был чем-то встревожен, постоянно оглядывался и хмурил брови, потирая запястья. Конечно, Фолла всегда был хмур и всегда насторожен, отчего в десятке и знамени над ним часто подшучивали, но вот определять угрозы этот воин умел хорошо и словно чуял ловушки, засады и прочие неприятности.

– Что увидел-то, Фолла? – спросил его Скофа, поднимаясь.

– Следы.

Солдаты направились в лес, где Лиаф с Кираном уже присмотрели молодые и гибкие деревца. Срубив их и перенеся к берегу, они перевязали их веревками, а после, осыпаясь проклятиями, перетащили на получившиеся полозья тушу лесного зверя.

– Ну что, запрягайся жеребчики,– скомандовал Мицан, и воины взялись за крупную жердь, срубленную из молодого клена.– И ты, бычок, поднапрягись посильнее что ли. Раз убил смог, то и дотащить осилишь.

Быком Мертвец, да и остальные в тагме, называли Скофу неспроста: от природы он был высоким и крупным с могучими мышцами, покрытыми жирком. У него были широкие плечи, толстая короткая шея, квадратная челюсть, поросшая поседевшей щетиной, небольшой лоб и крупные брови, нависающие над небольшими серыми глазами, а маленькие уши слегка топорщились. Он и вправду походил на быка и всегда гордился своим прозвищем – бык почитался в Тайларе как главное животное и даже красовался на его знаменах. Вот только слово Бычок, особенно в устах Мицана, уж очень часто принимало характер пусть и дружеской, но все же подколки.

Скофа размял плечи, отчего отсыревшие и промерзшие в этой глуши суставы захрустели, и перехватил поудобнее жердь. Чтобы дотащить до лагеря такую махину, поднапрячься точно придется. Но их труд того стоил.

Он еще раз взглянул на тушу убитого зверя, и почувствовал, как рот наполнился вязкой слюной. В его памяти тут же начали всплывать самые разные мясные блюда родной кухни. Пави… жареные мясные шарики, начинённые брынзой с кинзой и залитые сметаной с тёртым чесноком. Лифарта – сваренная на вине и говяжьем бульоне пшеничная каша с кинзой, луком, морковкой, чесноком и тонкими полосками жареной говядины. Менори – маленькие рулетики из промазанной медом говядины, начиненной грецкими и кедровыми орехами, которые посыпали зеленым луком. Паога – жаркое из говядины, репы, моркови, сельдерея и чеснока, залитое густой сметаной с кинзой.

Но больше всего, ему сейчас хотелось абвенори, Этот знаменитый на все государство суп из города Абвен везде готовили по-разному. Основа, конечно, была везде общей – крепкий отвар из говяжьих костей с большим количеством жареной моркови, имбиря, лука и чеснока, с разваристым ячменем, но вот дальше, в каждой провинции, в каждом владении или городе ему стремились придать свой особый вкус. В Людесфене добавляли лимон, кинзу и немного чечевицы, в Малисанте – вливали вино и крошили свежий сельдерей и мяту. В Латрии добавляли копченое сало, пряные колбаски и брынзу, а вместо обычного лука использовали порей. В Касилее – уксус и маслины. Всех их было не сосчитать. Скофа пробовал не меньше дюжины вариантов. Но вкуснее всех был кадифский вариант. В столице в суп добавляли полоски обжаренной на углях говядины, пряные травы, а ячмень мешали напополам с пшеном и засыпали растертыми горчичными зернами, отчего язык приятно жгло, а нутро прогревало остротой. Да и говядина в кадифарском абвенори была непростая, а приготовленная в лучших традициях Нового Тайлара: вымоченная в красном вине с душицей, тимьяном и давленым чесноком. Великие боги, ничто так не согревало и не ставило на ноги после попойки или ночного караула, как миска, а лучше две, этого супа.

Но и простой поджаренный кусок свежего мяса тоже станет славной трапезой. Особенно после приевшейся пустой каши и солонины.

– Толкаем на счет три, братцы. Раз, два… – скомандовал было Мертвец, но тут его жестом остановил подошедший Лико Тайвиш.

– Подвиньтесь, воины.

– Простите, господин? – Скофа с удивлением уставился на стратига.

– Подвинься,– повторил командующей армией Великого Тайлара и тоже взялся за длинную жердь, размяв плечи.– А теперь толкайте, мои воины!

Но стоило ему это сказать, как прямо перед полозьями на колени рухнул хмурый, словно местное небо, Сэги:

– Молю и заклинаю вас, о хозяин! Откажитесь от этого безумия! – запричитал раб.– Благородный ларгес не должен марать себя низким трудом!

– Труд не марает, Сэги.

– Рабов или блисов он не марает, хозяин! Для него они и созданы! Но вас, наследника древнего рода, великого стратига, командующего….

– Сэги,– с нажимом в голосе произнес Тайвиш.– Заткнись.

Раб открыл было рот, но, взглянув в глаза своего господина, тут же его захлопнул. Поднявшись с колен, он отряхнул прилипшую к одежде грязь, и поклонился с наигранной почтительностью.

– Как прикажет мой повелитель. Ваш смиренный раб замолкает и не смеет больше тревожить вас своими глупыми речами…

– Прекращай паясничать, Сэги. Тебя никто не заставляет тащить быка, так что можешь пойти рядом.

– И вновь я весь отдаюсь воле своего хозяина.

Демонстративно развернувшись, раб пошел вперед, по линии берега.

Пожалуй, раньше Скофа не видел столь странных отношений между рабом и господином. Невольник скорее напоминал старого наставник, что продолжал поучать давно отучившегося у него ученика, чем слугу… А терпеть такое было чудным для рабовладельцев. Тем более терпеть с улыбкой. Нет, конечно, Скофа слыхал, что личным рабам часто позволяли многое, но держать статус, особенно на чужих глазах, всегда считалось обязательным для благородных.

Но видно юный полководец не придавал этому такого значения. Лишь с улыбкой посмотрев в след своего раба, он жестом отдал приказ двигаться.

Воины и полководец налегли на жердь. Самодельные полозья поддались и слегка поскрипывая, потянулись следом за ними по земле. Толкать было тяжело, хотя и чуть легче, чем предполагал солдат, когда они только переложили тушу быка. Уже скоро пять мужчин тяжело задышали, а их лбы заблестели каплями пота. Но юный полководец, казалось, и не чувствует груза. Он подбадривал остальных, весело улыбаясь, и только бугрившиеся на руках мышцы и вздувшаяся на лбу вена, говорили о том, что и ему тоже было тяжело.

Скофа украдкой посмотрел на идущего совсем рядом с ним полководца. Насколько он помнил, Лико Тайвишу лишь недавно исполнился двадцать один год. Но, несмотря на столь ранний возраст, он уже успел покрыть свое имя славой, разбив все пять племён харвенов.

Если не считать Убара Эрвиша, положившего конец восстанию рувелитов четверть века назад, то возможно он был лучшим из полководцев Тайлара со времен падения царской династии. Но Эрвиш, став живой легендой, предпочел тихую жизнь в своем поместье в