Мертвый и Похороненный - Элла Крылова

Лето явственно передернуло.

– Мы не воевали с ними, мы просто заключили договор с их богом-правителем, что пройдем насквозь туда и обратно, – продолжил он. – Его армия и верные ему жрецы нам не мешали. Но там хватало и других – нападающих исподтишка, отравителей и саботажников. А на самом востоке так вообще власть этого бога не признали, там правила какая-то безумная парочка в белых одеждах, обвешанная младенцами, как украшениями. С ними мы тоже договорились… Я тогда сопровождал царя. Эти двое принимали только в полдень и на самом солнцепеке. Они поклонялись полуденному солнцу и считали, что во время пекла они наиболее сильны. Это было ужас что… Длинная муторная церемония с шествием, крики младенцев заглушает грохот барабанов и звон медных шаров, шествие, разжигание огня, ожидание, когда луч пройдет сквозь окно на башне и осветит священный камень… А потом камень загорелся, последовало три обязательных заунывных гимна. Я думал сдохну там в своих доспехах.

– И что, вы договорились? – с жадным интересом спросил я. Не получилось у меня пока послушать вдоволь историй о восточном походе царя, все сплошь какими-то урывками.

– Да, – кивнул Лето. – Правда, на обратном пути от их столицы уже ничего не осталось. Даже развалин. Будто по камешкам растащили. Я даже подумал сначала, что мы зашли не туда. Бог-повелитель на наши вопросы удивленно не ответил, зато один из его слуг объяснил нам шепотом, что парочку безумцев было приказано предать забвению, и что теперь нигде нет ни единого упоминания, ни одного изображения или чего-то подобного. И что все камни их столицы разосланы по разным стройкам, причем так, чтобы нигде не собралось хоть сколько-нибудь цельного куска мозаики. Вот так-то.

***

Я шел по улице, прикрывая лицо от пыли. Много народу в Тарме. Даже слишком. Вслед за царем в город хлынули несметные полчища людишек из окрестностей. Слухи быстро расползаются, да… И теперь весь этот сброд, наводнивший улицы, лавки, рынки, гостевые дома и кабаки столицы, ожидал решений царя и какой-нибудь манны небесной. Я криво ухмыльнулся, глядя, как заколоченную уже три месяца лавку деловито превращают в вербовочный пункт. Да, царь вернулся вместе со своей армией, конечно, но ему сейчас нужны еще воины. Много воинов. Так что пригодится сброд. Жаль только что не все из них явились сюда наняться в армию. Большая часть надеется совсем на другое.

Жара. Мухи. Пыль. Летняя Тарма и без наплыва гостей невыносимое место. Странное место. Жрецы уверяют, что город основали боги. Они же и мостили некоторые улицы, строили некоторые храмы и выдавали власть некоторым семьям. Не люблю бредни жрецов. И даже поизучал на досуге архивы, повествующие в том числе и об истории Тармы.

Город действительно древний. И сейчас уже даже никто не помнит названия того народа, который его основал. Правда с тех времен и построек-то уже не осталось. Потом сюда явились воинственные дакасы. Или драккасы. Они приехали на своих громыхающих колесницах под стены тогда еще невеликого городка, и городок сдался без боя. Драккасы построили мощные укрепления и лет примерно сотню наводили ужас на окружающих, сделав Тарму своей столицей. Потом они размякли душой, видимо всех устрашив и победив, и в Тарме наступил век роскоши. Потом случилась целая серия войн, в результате которой Тарма перешла под власть мрачного царя Огоша. Кто он такой, откуда пришел и куда потом делся – я так и не понял. Но именно в его царствование был построен Старый город в том виде, в котором он сейчас. Правда, тогда он не назывался Старым городом, разумеется.

Я так до конца и не понял, почему именно Тарме уделяют такое особое внимание. Она не порт, по реке отсюда до Отмелей нельзя пускать тяжелые корабли, стены Нового Города постоянно проседают зимой под натиском Гнилого Болота, которое подползает все ближе. Что такого в Тарме, что каждое божество считает своим долгом отстроить здесь хотя бы алтарик, хотя бы маленькое священненькое местечко, хотя бы?…

– Господин каптер? – голос был знакомый, правда, обращался он ко мне обычно иначе. Бат, завсегдатай моей лавки. Всегда подозревал, что он знает обо мне больше, чем делает вид.

– Был бы это кто другой, я бы сказал, что занят, – сказал я. – Говори, Бат, что ты хотел?

– Благодарю, господин каптер, – поклонился он. – Я пришел по поручению верховного жреца моего храма…

Я скривился и приготовился долго слушать. Но Бат меня удивил.

– Мы хотим предложить сделать в нашем храме вербовочный пункт, – неожиданно перешел к делу Бат. – Ты, верно, спросишь, какое отношение имеет Агтала к войне? Никакого, да. Зато мы знаем, против кого собирается воевать наш царь.

– Откуда? – отрывисто спросил я. – Почему вы вообще решили, что царь собирается воевать?

– О, господин каптер, наш храм владеет священной реликвией, позволяющей беседовать с духами и богами, – Бат снова зачем-то поклонился. – Наша провидица вышла сегодня из святилища и сказала, что царь хочет сокрушить твердыню Белафорта. Позволь, господин каптер, не вдаваться в подробности о том, какие именно чувства наш храм испытывает к этому ужасному государству…

Что бы там не подвигло жрецов на предложение помощи, взамен они ничего пока не требовали. Это было странно, но больше всего меня смущало то, как быстро в зачуханном и далеком от власти храме узнали о планах царя. Пророчица? Возможно… Все-таки, я бы в свое время сжег эти храмы. В их подвалах хранится столько секретов, что я нисколько не удивлюсь, что, в конце концов, на ноже злоумышленника окажется яд, замаскированный под священное масло какого-нибудь из храмов. А выжимали это масло, разумеется, сами боги.

***

Я вышел от царя в задумчивости. Собственно, было непонятно, зачем меня вызвали во дворец. Большей частью царь общался с Совой и Лето. И еще с одним типом, похожим лицом на сосредоточенную пучеглазую рыбу. Я знал его, но раньше так близко не видел. Это был верховный жрец храма Лугал-Дуку, местного главного бога, а точнее пары главных богов, которые иногда были братьями, иногда мужем и женой, а в последнее время все чаще выступали как единая и неделимая сущность. А произошло это после того, как второй главный жрец умер. Ну и этот рыбоглазый принялся мутить и финтить, доказывая, что эта смерть была знаком того, что их божество наконец-то достигло наивысшей гармонии, слившись в одно целое. И что теперь во втором жреце нет необходимости. Звали этого оборотистого служителя высших сил Глофа. И явился он к царю с двумя важными делами – первое было про разрушение неположенной царю гробницы, ввиду того, что он живехонек, а второе – игры в честь благополучного завершения восточного похода и триумфального возвращения.

К делу о гробнице царь отнесся в высшей степени наплевательски сначала. А потом, уже когда Глофа заканчивал живописание игрищ, вдруг нахмурился и сказал:

– Нет. Не дозволяю разрушать свою гробницу. Это памятник моей медлительности, он не позволит мне больше задерживаться более положенного. Что там ты говорил про игры, жрец?

– Традиционные игры, – все еще сохраняя спесивость и величавость, произнес Глофа. – Мы раскинем шатры и возведем арену вне стен города, устроим торжества и битвы в вашу честь, и…

– Кто будет биться на арене?

– Преступники, пленные и добровольцы, – бодро ответствовал жрец. – Игры, помимо того, что приносят радость жителям города, еще и освобождают наши тюрьмы от разного сброда, а улицы – от авантюристов и пройдох, гоняющихся за легкой наживой.

Царь кивнул. Жрец продолжил свои описания. Лето не слушал, зато Сова сверлил жреца глазами, чем изрядно того нервировал. Все закончилось быстро и бесславно для служителя. Царь грохнул вдруг ладонью по столу и негромко сказал:

– Нет.

Жрец опешил. Царь смотрел в пол, брови его сошлись на переносице.

– Никаких игр, – сказал он без выражения. – Промедление может стоить нам больше, чем жизни.

– Но царь…

– Ты, кажется, сомневаешься в моих словах, жрец?! – в голосе царя зарокотала близкая гроза.

– Прости меня, царь! – все-таки в верховные жрецы не берут идиотов. Глофа распростерся ниц, молитвенно протягивая руки к царю. – Я всего лишь пожелал бы услышать ваше повеление о том, чем нам должно заниматься. Приказ великого царя священен для нас, ибо устами царя вещают сами боги!

Лицо царя разгладилось. Лето скривил презрительную гримасу. На лице Совы выражение не сменилось. Царь приказал очистить тюрьмы и превратить узников в солдат. И казнить любого, кто попытается что-то вякнуть. И громко протрубить о сборе добровольцев в армию. А деньги, которые должны были быть потрачены на игры, потратить на оружие и доспехи.

В общем-то, ничего странного не произошло. Какие, к гиенам, могут быть игры, когда у нас грядет очередная война? А особенно такие игры, которые предлагал Глофа. В сущности, мне было ни капельки не жаль тот сброд, который дрался для развлечения публики на аренах традиционных игр, правда в последние два года я уезжал из Тармы до того, как они начинались…