Москау - Георгий Зотов

Земля дрожит, и безумцы со ртами, полными конины, скопом бросаются в снег. Бомбардировщики. Их вой смешивается со свистом ветра, превращаясь в симфонию Апокалипсиса. Тьму разрывают на части оранжевые всполохи. Смерть.

Здесь всюду смерть.

Каждый знает ответ на вопрос: что они начнут есть, когда падут все лошади и будут выловлены все кошки. Друг друга. Тепло и еда – то, за чем здесь охотятся люди в лохмотьях. За банку тушёнки отдают золотой перстень. Но кто его возьмёт?

…Столбы с колючей проволокой. На ней гроздьями висят смёрзшиеся трупы. Тела никто не хоронит – их СЛИШКОМ много, и живые привыкли к соседству с мертвецами. Снарядные гильзы среди обломков кирпичей. В белых танках живы экипажи, но кончился бензин… Они лишь ворочают пушками, не в состоянии тронуться с места. Как погибающие мамонты, сломавшие себе ноги.

Я вижу, как солдат в безумии рвёт на груди шинель и кричит на обер-лейтенанта. Он молод и в стельку пьян, обер-лейтенант старше, лицо заросло щетиной, на лбу повязка с пятном засохшей крови. Шрам на правой щеке – полумесяцем, от осколка.

– Зачем нас прислали сюда?! – заходится воплем солдат. – Мы все тут передохнем!

Спирт – вот это всегда в изобилии. Иначе бы ни одной войны не состоялось. Всем страшно, когда идёшь на смерть. А выпивка растворяет ужас. Пусть и ненадолго.

Он швыряет автомат под ноги обер-лейтенанту. Лицо искажено гримасой:

– Это не моя земля. Отпустите! Я хочу уйти!

Обер-лейтенант качает головой. В голубых глазах отражается только падающий снег. Солдат валится в сугроб. Барахтается. Ползёт – в другую сторону. Офицер вынимает правую руку из кармана шинели. Смешно – на неё натянута дамская вязаная митенка, открывающая пальцы. Мизинец и указательный почернели – явно отморожены. Стискивает рукоять восьмизарядного вальтера. Целится – сквозь метель, что-то бормочет, стиснув зубы. Солдат уже дополз до бруствера.

Выстрел.

Солдат опрокидывается на спину, каска слетает с головы. Светлые волосы в крови. В ту же секунду звучит другой выстрел – тяжёлый, винтовочный, откуда-то издалека. Снайпер. Офицер обнаружил себя вспышкой, враг выстрелил наугад.

Обер-лейтенант падает на колени, уронив вальтер, и ложится на бок – мягко, словно собирается поспать. Вьюга в считаные секунды заносит свежие трупы снегом. Удивительно. Мгновение назад два человека были живы, а сейчас их нет. Каждый, кто идёт на войну, думает, что его не убьют. И, наверное, никаких бы войн в истории не было, если бы ты знал – убьют тебя. Да-да – ИМЕННО ТЕБЯ.

Новая армада бомбардировщиков пикирует вниз. Взрывы. Взрывы. Взрывы.

Я тру снегом щёки, и они не чувствуют холода. Похоже, у меня обморожение.

Я отлично знаю, почему вижу всё. Мёртвые города. Трупы. Ледяные пустыни.

ПРОСТО ОНА ЗАСТАВЛЯЕТ МЕНЯ ЭТО ВИДЕТЬ.

Глава 4. Раздражитель

(кинотеатр «Кайзер», улица Революции 1923 года)

Гость сел на соседнее кресло, по левую руку – согласно договорённости. Поёрзав, примостил на коленях поднос с жареной кукурузой и парой бумажных стаканов с надписью «кока-кола» – её популярность не смогло убить даже полное поражение Соединённых Штатов в войне с Японией. Не поворачивая головы, человек шепнул:

– Зд-дравствуй…

– Привет, – ответил Павел. – Спасибо, что пришёл. Выпьем за нашу встречу?

Человек усмехнулся, оглядев тёмный зал. Они сидели на последнем ряду – что называется, «места для поцелуев». Народу было немного, да и сеанс ещё не начался, показывали рекламные ролики. Как обычно, японские – йогурт «Годзилла». Кондиционеры не работали – запах пыли мешался с запахом влажных тел зрителей.

– Т-тебе ш-напс?

– Ой, умоляю. Достаточно того, что придурки вокруг пьют кофе вместо чая, словно это сделает их немцами. Плесни перцовочки – я знаю, у тебя всегда есть заначка.

Человек ощерил рот в ухмылке. Отставив поднос на соседнее кресло, полез за отворот пиджака, нащупывая флягу. Павел поймал себя на мысли – похоже, в первый раз видит давнего знакомца в гражданском. Оберштурмфюрер научного отдела гестапо Жан-Пьер Карасик не вылезал из тёмно-синего халата. Правда, одежда учёного ему не подходила. Огромного роста, с бритой головой и руками молотобойца, он скорее напоминал монстра из фильмов-комиксов студии Universum Film. Ну, а кто ещё мог появиться на свет от связи офицера французской дивизии СС «Шарлемань» и украинской крестьянки? Только такая атомная смесь. «И не раз ему в кино // Говорили: – Сядьте на пол, // Вам, товарищ, всё равно», – вспомнил Павел стишок про дядю Стёпу: в школе расписанный каракулями листочек читали под партами, пока не видит учитель, и помирали со смеху. С приходом немцев поэму запретили, а автор скрылся за Уралом. Правда, сейчас Министерство народного просвещения и пропаганды выпустило новую версию книжки, изменив герою имя – на дядю Шварца. Мясник из Австрии Арнольд Шварценеггер, снявшись в трёх фильмах культового режиссёра Лени Рифеншталь (включая и «Триумф воли: продолжение»), стал бешено популярен. Согласно опросам, семьдесят процентов людей мечтали увидеть его новым фюрером. Книга «Дядя Шварц» с ходу стала лидером продаж.

Павел глотнул из услужливо протянутого стакана. Перцовка обожгла нёбо.

– Ш-што ты х-хочешь спросить? – склонился над флягой Жан-Пьер. – В-вообще, я удивлён. Т-тебя в-выдернули из Г-гонк-конга, толком нич-чего н-не объяснив. Ст-транно.

Павел выждал несколько секунд. Освещение в зале погасло, начался фильм.

– Ты лучше представь, как мне странно, – спокойно заметил он. – У меня была отличная сделка, я собирался на встречу с оябуном местной группировки якудза[10]. И в момент, когда я собираюсь звонить связному, на эфунк приходит распоряжение, а через минуту на почту – билет эконом-класса до Москау. Что делать? Взял такси, поехал во флюгхафен[11]. На данный момент я знаю следующее: мне в гестапо покажут некий рисунок. Даже не фото, а именно рисунок. Изображение человека. Мне вообще не соизволили сказать, мужчина это или женщина. Так вот – я должен срочно найти того, кто на рисунке.

Прервавшись, Павел сделал большой глоток.

– Скажу честно: более идиотского задания я в жизни не получал. Но платят ТАКИЕ деньги, что можно положить в карман Луну. Или Солнце, или Землю… с этой суммой не проблема. И самое главное, если выполню задание, меня обещали больше никогда не беспокоить. Хочешь посмеяться? Рисунка я пока так и не увидел – жду доступ. Я давно не был в рейхе, а бюрократия с тех пор стала ещё хуже. Гестапо попросту вязнет в бумагах. Скоро придётся заполнять специальный формуляр, если захочешь помыться в душе.

Жан-Пьер выдохнул, отпив из стакана. Мрачно похрустел кукурузой.