Путешествия в астрале и наяву - Тася Кожевникова

– Да. Хорошо.

– Вы уже во второй раз говорите: «хорошо». Что оно означает в данном случае?

– Я поеду с вами. Не знаю почему, но мне интуиция подсказывает, что не из простого любопытства.

– Что ж. Завтра мы соберёмся – все, кто поедет и Елена Александровна. Она вам покажет, какие надо бумаги и вообще – познакомимся.

– Хорошо.

Рита всё ещё сомневалась, правильно ли она поступает, согласившись ехать в экспедицию, а Юрий уже заранее радовался, что она поедет, рассказывал ей какие-то подробности прежних путешествий, как будто бы это могло её убедить. Рита еле отделалась от него, сославшись на то, что ей надо подготовиться к завтрашней встрече. Памятуя Юрины слова о том, что она должна прочитать «Тайную доктрину» Блаватской, она зашла в книжный магазин, купила книгу, затем зашла в офис к отцу Вадима, который гораздо лучше Юрия убедил её в полезности предстоящей поездки – даже не то, что ей надо отвлечься, а – реклама. Она даже не представляла, что простые надписи на футболках, бейсболках, рюкзаках и прочих атрибутах туристов помогут процветанию их фирмы.

Вечером она попыталась прочитать «Тайную доктрину», но благополучно заснула на третьей странице. Утром же, усовестившись, решив, что на встрече фанатов Блаватской разговор будет только об её великой книге, она прочитала хотя бы о самой Посвящённой. Оказывается, это была весьма неординарная личность. Ещё в детстве, лёжа на песке на берегу реки, она могла своими рассказами увлечь своих сверстников так, что они как наяву видели себя на дне океана, а зимой дети собирались в кабинете бабушки, где было много чучел различных животных, и Леночка рассказывала о каждом из них, будто бы всю жизнь провела с этими животными – о медведях, тиграх, о чёрном морже, на котором сидели дети, и о белом тюлене, об огромном орле, который раскинул крылья над всем кабинетом. Особенно трогало её воображение чучело огромного фламинго, ей казалось, что его крылья обрызганы кровью. Она разговаривала с птицами, животными и какими-то невидимыми существами, ещё в детстве она обладала даром ясновидения. Внучка генерала Фадеева могла бы составить любую партию, но в восемнадцать лет она вышла замуж за Блаватского – пожилого скромного человечка, мелкого чиновника. Совершенно необъяснимый для высшего света, где она вращалась, мезальянс. Лишь теперь исследователи её жизни объясняют этот поступок тем, что ей так надо было, чтобы быть свободной. Потом начались её бесконечные странствия, встреча с таинственным Учителем, которого никто не видел, но который давал ей какие-то установки. Потом была бесконечная борьба за свои идеи. В Европе одни поклонялись ей, называли Великой, у других она слыла лгуньей, мистификатором.

Она действительно любила рассказывать о себе всякие небылицы с совершенно серьёзным видом и, как только видела, что ей верили, смеялась и говорила, что пошутила. Поэтому с её слов никто не мог составить её биографию. Вся её биография написана её друзьями, родственниками, теми, кто жил с ней, путешествовал. Однако четыре года её жизни не описаны никем. Где она была, что делала – останется навсегда тайной. И, наконец, венец её жизни – создание книги, вернее великого труда, исследования доисторической жизни на Земле, о которой никто никогда не знал, создание «Тайной доктрины». Будучи смертельно больной (в своих странствиях по Востоку она заболела малярией), она несколько раз была при смерти, но наутро просыпалась абсолютно здоровой, каждый раз рассказывая своим близким, что ночью приходил Учитель. Учитель требовал, чтобы она дописала Доктрину, что она является проводником этих знаний, что настала пора рассказать всё людям, предупредить их не повторять прежних ошибок, убедить жить в мире и согласии друг с другом. Она умерла в шестьдесят лет в своём кресле, поставив последнюю точку в своем Величайшем творении, впрочем, она всегда утверждала, что писала как бы под диктовку свыше.

На Риту произвело большое впечатление это жизнеописание, ну, а саму «Доктрину» она, по-видимому, ещё не была готова читать. Что ж, пора было идти на встречу.

Участники предстоящей экспедиции собрались в небольшом кабинете шефа в огромном здании МГУ. Чем конкретно занимался шеф, то есть Володимир, Рита так и не узнала, да оно ей было и не нужно. Юра знакомил Риту со всеми по очереди, и она потихоньку разглядывала разношёрстное, разнохарактерное общество. Елена Александровна – на первый взгляд ей едва можно было дать лет пятнадцать – всё время говорила какие-то слишком заумные фразы, какие встретишь только в учебниках для высших учебных заведений, и всё время хохотала над чем-то, понятным ей одной. С ней рядом сидел молодой человек, типичный красавец, которому только в Голливуде сниматься, Рита думала, что все учёные тщедушны и некрасивы, а тут… Юра потихоньку рассказывал о каждом, оказалось, молодой человек Сева – электроник, будет наблюдать за сложнейшей аппаратурой, которую они везут с собой. А вот (ага, всё ж таки тщедушный человечек неопределённого возраста) Николай Давыдович – известный спелеолог – у него тоже сложная аппаратура, которую он будет испытывать в пещерах по заданию своей организации. Елена Петровна – врач, ну и вообще на все руки от скуки. «Наша мать-Тереза». Елена Петровна кого-то сильно напоминала Рите, приглядевшись, она нашла, что Елена Петровна похожа на Блаватскую, фотография которой была напечатана в книге, лежащей в сумочке Риты. Юра подтвердил это сходство, добавив, что Елена Петровна к тому же и сама хочет походить на Блаватскую, потому и носит такую старомодную причёску – на пробор и одевается почти как столетие назад. «Кстати, Елена Петровна – это её псевдоним – тоже под Блаватскую. А вообще она – Валентина Алексеевна и не такая уж и старая», – добавил он, хотя Рита даже не заикалась о возрасте. Наконец все расселись, успокоились, и шеф, то есть Володимир, поздравил всех с возможностью выехать в экспедицию во время. Дело в том, что доступа в те пещеры, куда они собираются, простым людям вообще нет, но один раз в году эти пещеры посещают избранные люди, и есть надежда, что каким-то образом удастся с ними повидаться, поговорить, а может даже и…

Короче, Рита поняла, что либо они все ехали просто развеяться, либо шеф чего-то не договаривает. Но все остались довольны. Николай Давыдович, например, уверен был, что ему удастся испытать свою аппаратуру, потому что там все пещеры уникальны, не только та, в которую мечтал попасть Воланд. Рита с удивлением взглянула на Юру и тот быстро шепнул, что свои называют шефа так, и ему вроде бы как и нравится. Елена Александровна принялась причитать, что она не имеет возможности поехать вместе со всеми, ах, какая жалость. Елена Петровна, то есть Валентина, молча обводила всех глазами с поволокой, будто ласкала взглядом. Сева что-то шепнул сидящей рядом Елене Александровне, и она опять захохотала. Кажется, Рита начала хоть что-то понимать. Скорей всего эту женщину-девочку всё время смешил этот молодой человек, но старался делать это незаметно и странное дело, ни на кого не производило никакого впечатления этот странный хохот без пяти минут доктора каких-то там наук.

Потом все начали обсуждать детали путешествия, все уже знали свои обязанности, так как уже бывали в подобных экспедициях. Елена Александровна подсела к Рите, сначала она долго извинялась за свой слог, так как за последнее время превратилась в библиотечную крысу, с людьми почти не общается, только точит книги, как червь. От обилия этого самобичевания у Риты закружилась голова, затем она достала из сумки какую-то амбарную книгу и показала Рите, как надо вести записи. Только и всего то – записывать все расходы и собирать все чеки, счета, все документы, которые могли бы подтвердить эти расходы. Более примитивной бухгалтерии Рита не встречала, хотя для Елены Александровны – учёного – это казалось чрезвычайно сложным занятием. Более близко Елена Александровна уже не казалась пятнадцатилетней девочкой. Глубокие морщины вокруг рта, седина в волосах – эти вестники возраста она и не пыталась хоть как-то скрыть. Никакой косметики, а её наряд – дикая смесь спортивно-романтично-делового стиля. Только необычайно задорный блеск глаз украшал её настолько, что любой стилист позавидовал бы.

Рита немного успокоилась, видя, что о Блаватской, её Великом труде никто и не собирается говорить, даром, что Клуб. Некоторое время спустя все показались ей давно знакомыми, милыми людьми. Даже Воланд улыбался и шутил.

Как в песне поётся, «были сборы недолги»…Заграничные паспорта были у всех на руках, у Риты тоже действовал ещё со времени поездки в Грецию. Отец Вадима снабдил их прекрасной экипировкой, даже у Воланда разгорелись глаза, хоть их и не видел никто: всё, начиная от кепи до ботинок, шикарные рюкзаки, палатки, костюмы, всякое там снаряжение, о котором Рита даже не подозревала, но знающие люди всё продумали. Продумали, собрали и подписали каждую вещь – на английском и русском – во славу Отечества и родной фирмы.