Попадают по-разному - Владимир Чистяков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Увидев Дину, тот негр в шляпе, с видом фокусника сдёргивает с тела покрывало. Доволен жутко, аж сияет.
– Вот!
Хорошо, что желудок пустой. А то точно его содержимое полезло бы наружу. Лежавшего сожгли. Похоже, заживо. Состояние – промежуточное между подгоревшим мясом и обугленной головешкой. Зубы белеют. А вот латы на нём отменные. С чеканкой золотой.
Интересно, по каким признакам собрались идентифицировать? Но, видимо, признаки эти собравшимся (за исключением меня, явно сегодня хорошо поспособствовавшего доведению этого не товарища до такого состояния) прекрасно известны.
– Он? – непонятно у кого осведомляется Дина.
Присевший на корточки негр поднимает руку трупа.
– Вот кольцо его отца. Он никогда бы не отдал его.
– Сними.
Негр церемонится не стал, вытащил короткий меч и отхватил трупу палец. Снял кольцо и протянул Дине.
Та, щурясь, рассматривает, поворачивая так и эдак.
– Да, это то кольцо. Отцеубийце оно ни к чему.
– Шрам. – неожиданно глухо говорит Кэретта. – У него большой шрам на левом плече. Я точно знаю.
Негр подзывает одного из солдат. Вдвоём, с видами мясников, стаскивают с тела наплечник. Распарывают кольчугу. Поворачивают тело к Кэретте, демонстрируя шрам.
– Он… – выдыхает Кэретта. – Отойдите!
Перехватывает протазан. Взмах! Никогда я не видел такой ярости на лице женщины. И не ожидал такой силы. Копье пробило доспех, пригвоздив тело к земле.
– Теперь уж наверняка!
Пинает несколько раз. Я успел заметить – она ещё не сняла латных сапог.
– Значит, всё? – шепчет Дина. И тут же орёт.
– Всё!!! Мы победили!!! Гарде!!!
Начинается что-то невообразимое. Крики, грохот. Просто невообразимый шум. И счастье, счастье на лицах. Одно на всех. Объятия, слёзы и смех. Негр вертится, подхватив на руки Кэретту, та обнимает его и вроде бы целует. Дина сидит на плечах двух здоровенных самураев. Орёт что -то невообразимое. Мне то и дело жмут руку, хлопают по плечу. Не знаю, с чем сравнивать. Наверно, такой же весёлый бедлам творился 9 мая, когда поняли, что всё. Наверное… Не знаю, только в кино видел. Здесь – похоже.
– Рэндэрд! – а это что за голосок звонкий?
Через толпу черноволосой кометой ко мне несётся девочка лет тринадцати – четырнадцати. В доспехах. Бросается на шею. Целует.
– Динка! Ах ты дрянная девчонка, – весело кричит откуда-то сверху Дина.
Ну вот и познакомился с Диной с порядковым номером три. А она и смеётся, и плачет одновременно. Целая жизнь впереди.
Глиняные кувшины и бурдюки с вином как из под земли появляются. Все пьют со всеми. Доносится грохот. Похоже, праздник докатился до местных артиллеристов. Правда, я ещё не видел пушек, но хоть по звуку понятно, в какой они стороне.
Бесшабашная пьянка – достойный финал слишком длинного для них для всех дня. Какой-то невероятный калейдоскоп.
Кэретта пляшет в обнимку с солдатами. Дина, запрокинув голову пьёт прямо из бурдюка, красное вино стекает по подбородку. Шляпа негра красуется на голове молодого солдатика, для которого сегодняшний бой явно был первым. Кто-то вешает мне на шею золотую цепь с чёрной звездой. Её тут же стаскивают и засовывают в кувшин с вином. Под одобрительные вопли приходится выпить всё до дна.
Глава 5
Осень. 275 и 276 гг.
Не замечать можно по-разному: пришёл к человеку, а рядом с ним кошка сидит, она не помешает сказать, что хотел, и уйти. Кошка всё равно существо бессловесное, ничего не поймёт и не скажет.
Можно и как Госпожа Кэретта: тоже слова не скажет, в твою сторону не взглянет, на сразу почувствуешь – ей омерзительно находится не то, что с тобой рядом, а даже в одном помещении. При том, говорить будет всё, что собиралась, слышит, кроме Дины её ещё или нет – неважно.
Не задумывалась никогда, почему она нас всех так не любит. Даже в нашей части крепости никогда на моей памяти не была. Чем-то мы ей все не нравимся, хотя к Динке хорошо относится.
Из нас тоже в части крепости Кэретты никто, кроме Динки, никогда не был. Она там даже ночует иногда. Нам рассказывала, Младшая Кэретта много раз хотела прийти посмотреть, как у нас тут. И не приходила от страха пред грозной матушкой, даже когда та в отъезде была. На её месте, я бы тоже боялась.
Но Динка не прекращала попыток. Тем более, сына Кэретты, Яграна, последнее время видим всё чаще и чаще. Он постоянно за Динкой таскается, до материнских запретов дел нет. Вот только я заметила, он никогда не разговаривал ни с одной из Линки. Даже в их сторону пытался не смотреть, хотя они обе старались ему на глаза попасться. Сама Динка отношения к сёстрам ни в чём не изменила. Так же частенько вместе проказничают.
– Чему ты их учишь?
– Чему считаю нужным! Своих учи, а что с моими будет – не твоё дело!
– Моими? – Кэретта даже наклоняется вперёд, будто не расслышала, – Моими, в смысле, твоими значит уже? Я не ослышалась?
– Нет! – сказано негромко, но таким тоном – будь я на месте Кэретты, тут же развернулася бы и ушла.
– Мне уже много раз докладывали, ты ко всем относишься, будто они тебе ровня. К иным даже лучше, чем к своей дочери! Каких-то там незаконнорожденных, а то и вовсе дочерей скотников с принцессой ровняешь! Ещё и Ягран стал на этих дочерей шлюх заглядываться.
– Ну, так самое время. Девочки-то мои хоть куда, – усмехается, я вижу, Кэретта разозлена очень сильно, Дина же пока старается свести дело к шутке, – Есть тут и правда пара дочерей проституток. Правда, я уже забыла, кто именно. Но если твой захочет жениться именно на такой, поверь, я возражать не буду.
Кэретта напоминает раскалённый кусок металла, до того зла.
– У тебя совсем от растворов да испарений мозги работать перестали?
– У меня-то нет, а вот насчёт тебя уже не уверена!
– Они тебе не ровня! Я не предлагаю их на улицу выкинуть – половину первой же ночью зарежут, другая вернётся к работе своих матерей, чему признаться, я была бы весьма рада. Земель у нас предостаточно! Убери их отсюда! Всех до единой! Видеть их больше не могу!
– Неужто Ягран в кого-то уже влюбился? Кстати, никого из них не зарежут. Это скорее, они полгорода вырежут. От обиды. И твой сынуля первым им помогать возьмётся. Или ты мне предлагаешь тут бордель открыть для одного посетителя? Мне тоже, знаешь ли, докладывают, о чём в твоей части замка шепчутся.
– В таком качестве я бы их здесь ещё стерпела.
– У себя такое заведение открывай. То-то я замечать стала, в крепости молоденьких служанок прибавилось. Иные ну очень уж молоды.
– Теперь я скажу: это не твоё дело!
– После того, что ты мне сейчас наговорила? Боюсь, что теперь уже моё! – Я, конечно, знаю, ты старых кодексов начиталась, и с их почитателями общаешься постоянно. Мне кто там выше кого дела ни малейшего нет. Но если тебе так это всё нравится, то кое-кто из здесь находящихся девочек тебе и твоим дочерям более чем ровня.
– Ровно одна.
– А кое-кто, в таком случае, может считаться и повыше.
– Что это значит?
– Ты же умная. Не догадываешься?
Кэретта молчит.
– Говорить не хочешь? Ну, так я скажу то, о чём ты не хуже меня знаешь. Не спорю, по тем же старым законам незаконнорожденные имеют кое-какие права. При этом незаконнорожденный сын по чести и достоинству всегда выше незаконнорожденной дочери. То же относится и к их потомству даже, если они вступят в законный брак.
Любишь кичиться положением и должностью. Не спорю, заслуженно. Но ты совсем уже на небо забралась. Незаконнорожденные ей уже не ровня! Забыла, нашу мать вообще на обочине дороги нашли. Всё, что у нас теперь есть её огнём и клинком добыто.
У тебя гордость в чванство уже переросла. Ты словно забыла – по старым законам, Линк выше тебя, хотя ты и старше. И его дочери всегда выше твоих, без разницы, сколько им лет на самом деле. Если совсем память отшибла – единственный законнорожденный Еггт на свете – это я.
Совсем забывать стала, сколько раз нам мать говорила на дела человека смотреть, а не на его происхождение. Как же живуча эта зараза! Трёх лет со смерти матери не прошло, а уже до тебя добралась. Да и другие, смотрю, всеми правдами и неправдами гербами стараются обзавестись. Забываться ты, Кэр, стала!
– Да стала! Про то, что с тобой спорить невозможно!
– Потому что я права, а ты нет! Это всё по данному вопросу. Как всё было, так и останется.
– Смотри, не пожалей.
– Кэр, напоминаю, я лучший врач на свете. И если кто-то из девочек заболеет или умрёт, то лично разбираться буду. И если узнаю, что причина не естественна – тот, кто это сделал очень сильно пожалеет.
– Теперь ты уже забываться стала! Я терпеть твоих девчонок не могу, это правда. Но с детьми не воюю…
– Это тоже правда, – заканчивает Дина.
Казначей уходит. Дина устало откидывается в кресле. Некоторое время сидит, прикрыв глаза рукой. Другая рука сжимается и разжимается в кулак. Я осторожно закрываю книгу, собираясь уходить. И так уже много лишнего сегодня наслушалась.