Зеленая война (СИ) - Васильева Алёна

Я покопошился, откопался, нашел ближайший снеговой холмик и растормошил товарища. Тот сначала испугался, увидев себя в таком положении. Но метель уже закончилась, и новых проблем не предвиделось.

Мы потратили некоторое время на поиски моего мешка с пайками, а потом снова улеглись.

Разбудили нас лучи солнца.

Мы сидели в своем снежном гнезде и молчали. В голове роились бессвязные мысли, а в груди было пусто и холодно.

Большое зеленоватое светило медленно вползало на чистый нежно-салатовый небосвод.

***

Посидев некоторое время в полной тишине и вдоволь насладившись мыслями о телепортации на незнакомую планету, о последствиях ядерной войны (кстати, с ядерной же зимой в придачу), я пришел к утешительному выводу, что паниковать рано. На крайнем севере я никогда не был, атмосферные явления не изучал. Кто кроме заядлых полярников досконально знает, как тут что преломляется и какие визуальные эффекты дает? Да в конце концов, может быть у нас галлюцинации от сухих пайков На них, кстати, не только этикеток, но и срока годности нет.

Постъядерный вариант отпадает, иначе мы бы уже отравились радиацией. Я – точно. Иду без всякой особой защиты, ем снег и не испытываю никакого недомогания. Прямо на удивление.

А может быть это уже очень сильно постъядерный мир, и вся радиация рассосалась? И тогда все более-менее нормально. Жить можно, нужно только найти место потеплее и новый запас еды. Между прочим, эта версия неплохо объясняет странные комбинезоны и нашу типовую еду. Кто знает, насколько успело развиться человечество в будущем? Непонятно только, откуда мы здесь взялись. Но эта тема носит скорее философски-отвлеченный характер.

Насчет другой планеты я уже размышлял. Ну не может быть столько совпадений – и гравитация, и воздух, и сутки, вроде бы, той же длины. И еда мне подошла, и одежда. Нет, мы на Земле. В крайнем случае и с большими допущениями – на другой планете с настолько похожими условиями, что ее название и место в Солнечной системе не столь важны. А значит здесь тоже будут полюса, экватор, теплые моря и другая робинзонская благодать. Если подходить к делу с умом, не пропадем.

Очень надеюсь, что сюда закинуло не только мужчин, а то как-то тоскливо будет.

Я взглянул на спутника. Он ссутулившись сидел спиной ко мне и, кажется, дрожал.

– Селим, все в порядке? – спросил я нарочито бодрым голосом, усаживаясь рядом. Имя товарища я додумался выяснить только на утро после нашей внезапной встречи.

Тот поднял загорелое лицо, и я увидел, что по нему текут слезы.

– Э-эй, ну что ты? Все хорошо! – я похлопал его по плечу и улыбнулся.

Он задал мне непонятный вопрос, указывая на солнце. Потом повторил его громче. Вскочил, выдал целую тираду, вышагивая по снегу и размахивая руками. Наконец выдохся и снова плюхнулся в сугроб.

– Слушай, мы идем в город, понимаешь? – я снова стал сопровождать свою речь красноречивыми жестами. – Город там. Надо дойти. Там посмотрим. Ну, villa, понимаешь? Humano!

– No villa, no cuidad, no personas! – выкрикнул он мне в лицо и замолчал, отведя глаза.

Несколько минут назад я думал о том же самом, но решил гнуть свою линию. Нельзя дать ему поддаться панике. Паника хуже всего.

Как же скверно, что мы так плохо понимаем друг друга! Его испанский явно лучше моего. Вот ведь, вспомнил слова «город» и «люди», а я обходился какими-то аналогами.

– Cuidad, personas, там! – твердо заявил я, указывая в нужном направлении. – Вставай! – и осторожно, но настойчиво поднял его за плечи.

Странно. Мужик, вроде, даже постарше меня, а ведет себя как студентка-филолог. Чего он там в своей Турции, дальше родного сада не выходил и жизни не видел? Ну, подумаешь, солнце зеленое. Это ведь еще надо разобраться, почему. Да и бездействие омерзительно. Пойдем куда шли, а там увидим.

К счастью, напарник не сопротивлялся.

Завтракать все равно расхотелось, так что мы двинулись в путь. Я постоянно оглядывался, но Селим исправно переставлял ноги по моим следам, не порываясь упасть в снег и умереть прямо тут. Головы он так и не поднимал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Обед прошел в траурном настроении. Турок молча жевал кашу, низко склонившись над банкой. После увиденного утром он совершенно угас. Оставалось надеяться, что это пройдет.

Легкая дымка снова постепенно затягивала ядрено-зеленое небо, делая его белесым и почти привычным. Солнце, правда, еще пробивалось сквозь нее кислотным фонарем, но теперь светило в спину и раздражало уже не настолько сильно. Тени скользили по снегу впереди, как будто стремясь добраться до заветного города раньше нас.

На ночлег устроились под небольшим холмиком. В голову сразу же начала лезть сомнительная дрянь об опустевших домах, населенных всевозможной нечистью. О том, что города чем-то заражены и входить в них ни в коем случае нельзя. О том, что там давным-давно нет ни пищи, ни пристанища. О том, что плотным слоем снега засыпана вся Земля.

Неоднократно я пытался отключить фантазию и заснуть. Раз на десятый мне это удалось.

Спал я плохо, то и дело в полудреме открывал глаза. Мне мерещились пикирующие на нас огромные черные птицы, первые признаки лучевой болезни и грохот далеких взрывов. После очередного пробуждения я не стал пытаться уснуть дальше и огляделся.

На фоне светлеющего неба спиной ко мне сидел Селим. Я окликнул его, но он не ответил.

Холодок страха пробежал по позвоночнику, я вскочил и подбежал к товарищу. Все нормально, жив. Просто тупо пялится вдаль. Турок перевел на меня взгляд запавших глаз и одним уголком губ изобразил подобие улыбки, моментально померкнувшее.

– Так. Давай-ка мы с тобой хорошенько позавтракаем, – громко заявил я, развязывая отощавший мешок. Запасы запасами, но сейчас нам как никогда нужны энергия и энтузиазм.

Турок нехотя полез рукой в комбез и добыл оттуда привычную четвертушку порции.

– Нет, больше, – уверенно потребовал я, подавая пример. Эх, сейчас бы еще чайку горячего! А еще лучше – глинтвейна. А в идеале – и того, и другого с запасом, в больших термосах.

Спутник удивленно поднял брови, но спорить не стал. Ничего, поэкономим в самом конце пути. А в том случае, если там ждет разочарование, голодать сейчас просто нет смысла.

Наелись мы хорошо. Кажется, Селим даже немного ожил. В дорогу поднялись, когда было уже совсем светло. Сегодня тучи, снова застившие небо, казались скорее избавлением, чем проклятием. На зеленое солнце смотреть было куда противнее.

Шли мы бодро, словно забыв о вчерашнем. Обоим хотелось скорее добраться до конечной точки, чтобы появилась хоть какая-то определенность. Останавливались всего раза три, переговариваться даже не пытались. Движение к цели полностью захватило нас. Мой спутник сегодня вырвался вперед и, похоже, не собирался останавливаться несмотря на сгустившиеся сумерки.

Я изрядно устал и взмок. Давно немытая кожа чесалась, волосы под капюшоном неприятно липли ко лбу и шее. Я уже хотел было скомандовать привал, но тут напарник еще ускорился. Я еле догнал его.

– Стой, что такое? – спросил я, ловя его за комбинезон.

– ¡Mira! – воскликнул он, указывая вперед.

Вдалеке, по направлению его пальца виднелось зеленоватое зарево. Небольшой участок света на фоне бесконечной мглы. Никаких строений мы пока не видели. Судя по всему, путь пролегал по длинному горизонтальному плато, до края которого оставалось еще приличное расстояние, а город (если это и правда был он) располагался куда ниже.

Спутник снова двинулся вперед. Минут через сорок я настойчиво предложил остановиться. Никуда цель от нас не денется. А загнать себя сегодня так, что завтра будем еле ползти, вполне реально. И так за день отмахали гораздо больше, чем за любой другой переход.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Турок что-то побурчал на своем языке, но сдался. Несмотря на эмоциональность и впечатлительность, дураком он явно не был.

В этот раз мы заснули без проблем, предвкушая скорую развязку.