Интендантуррат - Анатолий Дроздов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Это не важно! - сказал Крайнев...
После разговора с Федором Крайнев купил две путевки в Эйлат, и они с Настей полетели в Израиль. Там светило солнце, плескались морские волны и росли пальмы. Они загорали, купались и смотрели достопримечательности. Настя, замученная работой, оттаяла и стала походить на девочку, некогда встреченную Крайневым на лесной дороге. Такой он любил ее вдвойне. Они съездили в Иерусалим, где посетили главные христианские святыни и накупили сувениров, честно пытались утонуть в рассоле Мертвого моря, любовались рыбками в океанариуме. Крайнев купил ожерелье и браслет из розовых кораллов, они удивительно шли к свежему загару Насти, она пришла в восторг и полдня крутилась у зеркала, отрываясь ненадолго, чтоб поцеловать мужа. Как некогда в 1942-м они все время были вместе. Только однажды Крайнев оставил жену. Накануне он сделал несколько звонков, говорил по-английски, а наутро, извинившись перед Настей, вызвал такси. Маленький автомобильчик с бывшим соотечественником за рулем привез его в другой город и высадил у белоснежного здания госпиталя. Крайнев расплатился с таксистом, купил в соседней лавочке букет роз и вошел в здание. Приветливая администратор проводила его в палату. Здесь на койке лежала пожилая женщина, одетая в длинную ночную сорочку в мелкий горошек. Женщина спала. Крайнев присел и стал ждать. Прошло с полчаса, прежде чем женщина открыла глаза.
- Это ты? - спросила. - Или мне кажется?
- Я! - сказал Крайнев и неловко вложил розы в руки женщины. Она понесла их к лицу.
- Пахнут! И колются. Не брежу. Знала, что не умру, не повидав тебя.
Крайнев наклонился и поцеловал ее руку. Слезинка выкатилась из глаза женщины и побежала по щеке.
- Ты все такой же: молодой, красивый, а я...
- Ты тоже красивая!
- Хоть бы сейчас не врал! - вздохнула женщина. - Пришел попрощаться?
- Сказать спасибо.
- За что?
- За сына и внуков.
- Ты видел их?
- На фотографии.
- В жизни они интересней! - женщина заулыбалась. - Хочешь, познакомлю?
- Будет трудно объяснить, почему отец вдвое младше сына и ровесник внуков. Я не растил их, не помогал им, не жил их бедами и радостями.
- Здесь нет твоей вины.
- Они могут посчитать иначе. Сама подумай: жизнь у людей сложилась и течет по устоявшейся колее, и вдруг - на тебе! Неизвестно откуда взявшийся отец и дед! Сочтут сумасшедшим или, того хуже - жуликом.
- Трусишь?
Крайнев кивнул.
- Все мужики такие! - вздохнула женщина. - Воевать - орлы, а как в самом главном... К тому же ты не еврей. Нас слишком мало на земле, мы ценим каждого родственника. Сама им скажу. Как тебя зовут, по-настоящему?
- Виктор. Виктор Иванович. - Крайнев протянул визитку.
- Непривычно. Савелий мне нравился больше. Отдам. Пусть думают.
Некоторое время оба молчали.
- Ты давно в Израиле? - спросила женщина.
- Неделю.
- Один?
- С Настей.
- Как она?
- Освоилась. Работает сиделкой в кардиоцентре. У нас все хорошо.
- Кто б сомневался! - вздохнула женщина. - С тобой, да чтоб плохо? Дура я, дура! - женщина заплакала. Крайнев наклонился и поцеловал ее в соленые щеки. - Ладно! - она оттолкнула его. - Иди! Попрощался - и будет!
Крайнев встал.
- Постой! - женщина приподнялась на кровати. - Я хочу, чтоб ты знал. Дни с тобой - самое светлое, что было в моей в жизни. Когда было трудно, я вспоминала их, и становилось легче. Спасибо! Пусть у вас сбудется, что не сбылось у меня! Благослови вас Бог!
Крайнев поклонился и вышел. В отель он вернулся к обеду и нашел Настю на пляже. Она загорала на лежаке, рядом сидел какой-то хлыщ и молол языком. Завидев Крайнева, хлыщ растворился, словно его и не было.
- Кто это? - спросил Крайнев.
- Не знаю! - пожала плечами Настя. - Пришел, сидит, болтает, но о чем - непонятно. Я не понимаю по-английски.
- Что тут понимать! - сердито сказал Крайнев. - Ежу ясно. Его счастье, что смылся.
- Видел Соню? - спросила Настя.
- Ты знаешь? - удивился Крайнев.
- Я не понимаю по-английски, - сказала Настя, - но слово "госпиталь" одинаково во всех языках. И фамилию "Гольдман" я не забыла. Как она?
- Умирает.
- От чего?
- От болезни, которую не умеют лечить. Старость. Ей за девяносто.
- Что она сказала?
- Пожелала нам счастья. И благословила.
- Она добрая, - сказала Настя. - Потому предпочла тебе мужа. Тот был больной и слабый, а ты сильный и мог за себя постоять.
- Это правда! - согласился Крайнев. - Я и сейчас такой. Увижу еще раз приставалу возле тебя, сделаю из него пляжный зонтик! Вкопаю в песок головою вниз...
В тот вечер в отеле объявили музыкальный вечер. Крайнев с Настей танцевали, пили вино и смеялись над ужимками аниматора. В номере Крайнев наполнил ванну, усадил в нее Настю, выкупал, завернул в полотенце и отнес в постель. Она довольно жмурилась и позволила ему делать с ней, что хочет.
- Что ты задумал? - спросила Настя, когда он, умиротворенный, притих рядом.
- О чем ты?
- О том! Ничего не делаешь просто так, я тебя знаю. Обещал показать мне море и показал. Попрощался с Соней... Носишь меня на руках и лелеешь, как до свадьбы не лелеял. Словно просишь прощенья. Куда собрался?
Крайнев понурился и сказал.
- Ну вот! - воскликнула Настя. - Я так и знала!
Слезы побежали у нее по щекам. Крайнев виновато стал их отирать, бормоча нечто примирительно-ласковое.
- Притащил меня в будущее и бросаешь! - не унималась Настя.
- Это всего лишь миг! - убеждал Крайнев. - Ты же видела. Растворился - и появился снова.
- Это здесь миг! - не согласилась Настя. - Там - месяцы! Там война, стреляют, а ты всегда лезешь под пули...
- Меня нельзя убить, я из будущего.
- А это что! - Настя ткнула в шрам на его плече.
- Подумаешь, царапнуло!
- Если неуязвимый, почему ранило?
- Настя! - сказал Крайнев. - Там Саломатин, твой отец, Валентина Гавриловна, десятки других знакомых нам людей. Они сражаются, погибают, пребывают в голоде и холоде, а я загораю на курорте, в то время как могу им помочь. Когда в банке мне запретили перемещаться в прошлое, говорить было не о чем. Но теперь появилась возможность...
- Возьмешь меня с собой?
Крайнев покачал головой.
- Не разрешат.
- Тогда и тебя не пущу!
Они спорили чуть ли не до утра и уснули не примиренные. Следующий день был предпоследним в поездке, и они провели его на пляже, почти не разговаривая. Вечером, когда Крайнев тоскливо лежал на кровати, Настя вдруг подошла и прильнула к нему.
- Когда отправляешься?
- Не скоро, - сказал Крайнев. - Бюрократическая организация, пока все согласуют. Новый год встретим вместе.
- Да? - Настя заулыбалась и принялась его целовать. - Не обманываешь?
- Чтоб мне сгореть!
- Смотри! Обманешь, сама спалю!
- Я не сгораемый! - сказал Крайнев, расстегивая ее сарафан. - Уж нас душили-душили, стреляли-стреляли, а мы - вот! Живые и здоровые, веселые и счастливые...
Крайнев оказался не прав: перемещение затянулось до марта. Проблема оказалась не только в бюрократии. Гаркавин отнесся к желанию Крайнева чрезвычайно серьезно. Крайнева заставили пройти полный курс подготовки. Учили не только стрелять из всех видов оружия, ставить и снимать мины, маскироваться на местности и организовывать засады, но и немецким речевым оборотам того времени, особенностям функционирования различных немецких учреждений на оккупированной территории, их непростым взаимоотношениям, методам борьбы с партизанами и многому другому. Как потом подсчитал Крайнев, с ним работало свыше тридцати человек. Ему пришлось выезжать на полигоны, жить там неделями, что очень не нравилось Насте.
- Зачем все это? - спросил как-то Крайнев Гаркавина. - Ну ладно, немецкая форма, документы, речевые обороты. Но иерархия взаимоотношений между воинскими чинами? Я же не в шпионы...
- Ситуация может сложиться непредсказуемо, следует исключить любую случайность, - спокойно ответил подполковник. - Как руководитель операции я несу полную ответственность за вашу безопасность. Поэтому занимайтесь, как следует! Неподготовленного человека на опасное дело я не пошлю.
Гаркавина поддержала Настя.
- Учись! - сказала сердито. - Пусть ты уезжаешь от меня, зато вернешься живой. Саломатин всегда знал, что делать, и внук у него такой же. Не ленись! Меня так учиться заставлял...
Под двойным напором Крайнев сдался, и выпускные экзамены сдал на "удовлетворительно". Накануне решающего дня он посетил Федора.
- Вот! - сказал, протягивая конверт. - Здесь завещание и доверенность на депозитные счета в банках. На всякий случай... По закону Настя - единственная наследница, но с доверенностями проще.
- Когда вы настреляетесь?! - сказал Федор, бросая конверт в ящик стола. - Никто ведь не гонит!
Крайнев повернулся и пошел к двери.
- Погоди! - окликнул Федор. - Не волнуйся, Настю не оставим. Ты поосторожнее... Если встретишь отца с мамой, передай... - Федор запнулся. - Ты знаешь, что сказать.