Интендантуррат - Анатолий Дроздов

- Хочу заметить, товарищ полковник, - сказал Ильин, поднимая стакан, - я докладывал в Москву о том, кто взорвал мост. И кто Город брал. Я не виноват, что орденом наградили меня.

- Да знаю я! - отмахнулся Саломатин. - Проехали! За встречу?

Трое мужчин чокнулись и осушили стаканы. Саломатин с Ильиным немедленно набросились на еду. Вываливали на ломти хлеба куски тушенки и откусывали огромные куски. Хватали пальцами ломти сала. Крайнев изумленно смотрел на этот жор, забывая жевать. "Господи! - подумал он. - Да у них в самом деле голод! А ты думал, что грибы от безделья выбрали! - укорил он себя. - Но как можно голодать, когда вокруг деревни и везде собрали урожай?"

Голодные мужики мигом подмели сало и тушенку, потянулись к колбасе. Саломатин взял кусок и вопросительно глянул на гостя.

- Есть еще кольцо! - успокоил Крайнев. - А вот хлеб весь. Возьмешь эти ломти. Сколько дочке?

- Два месяца, - сказал Саломатин. - Молока у матери не хватает - питание плохое. Плачет маленькая. Все ты знаешь, интендант!

Крайнев только руками развел.

- Ладно! - сказал Саломатин, сдвигая в сторону недоеденный хлеб. - К делу! Слушай диспозицию. Это наш лагерь, - он положил в центр ломтик колбасы, - здесь, здесь и здесь, - Саломатин обставил ломтик пустыми стаканами, - полицейские гарнизоны. Сильные. Каждый по численности больше нашей бригады. Петришки, Заболотье и Торфяной Завод. Самый мощный гарнизон и штаб полицейских сил в Торфяном Заводе. Там, кстати, на самом деле завод, торф добывают, снабжают немцев... С тех пор, как ты ушел от нас, многое изменилось, Савелий. Немцы поняли, что сами с партизанами не справятся. Вояки они хорошие, но лес не знают и боятся его. Создали полицейские гарнизоны. Набрали наших парней, кого силой заставили, кто сам на жирный кусок польстился, вооружили, обучили. Кормят полицаев и семьи их, как кабанов к убою, лечат, дали дома, коров, одежду... Все у наших же награбленное, не жалко. Полицаи хлеб отрабатывают, стараются. Лес они знают и не боятся. Перекрыли все пути. Мы с весны рейдовали, громили гарнизоны, сюда после "рельсовой войны" зашли передохнуть ненадолго. И завязли. Никто не думал, что у полицаев такая сила. Села вокруг полицейские, сплошь родственники тех, кто немцам служат, стоит выйти из леса, как в гарнизонах знают. Между селами - телефонная связь, да и отстоят недалеко другу от друга - если перерезать линию связи, то услышат стрельбу. Сразу съезжаются из трех мест, начинают лупить. Пулеметы, винтовки, даже минометная батарея... Нам жизненно важно вырваться отсюда. В соседнем районе таких гарнизонов нет, в лесу полевой аэродром. Позарез нужно отправить раненых и детей за линию фронта, получить боеприпасы... Патроны даже с воздуха сбросить не могут. В рации сели батареи, новых нет, сообщить координаты в Центральный штаб не можем. Не знаю, как ты нас разыскал, наверное, в Москве есть сведения о дислокации бригады, но без точных, подтвержденных координатов груз сбрасывать не станут. Надо прорываться. В прошлом месяце попробовали и попали в полицейское кольцо. Долго нас по лесу гоняли, еле отбились. Треть бригады положили, полсотни раненых. Многие потом умерли - лекарств нет, питание слабое... Теперь смотри! Боеприпасов - по десять патронов на винтовку, полмагазина на автомат. Продукты заканчиваются, добыть можно только боем. Если кто из местных в отряд хлеб снесет или сала, того полицаи безжалостно вешают, дом сжигают. Мы носить продукты запретили - людей жалко. Картошку, которую сейчас доедаем, ночами на полях копали. Полицаи нас теперь как комара прихлопнуть могут. Но не спешат. Мы их хорошо пощипали, несколько десятков в том бою положили, боятся. Сколько бы он, - Саломатин указал на Ильина, - шпионов не расстреливал, они знают, что у нас голод. Ждут, пока сдохнем. Вот так, Савелий! А ты с винтовкой... Не обижайся, но у меня есть кому стрелять. Боюсь, не вовремя ты...

- Что прежде надо? - спросил Крайнев, играя желваками. - Хлеб или патроны?

- Патроны! - в один голос сказали Саломатин с Ильиным.

- Сразу не обещаю, - сказал Крайнев. - Что бог раньше пошлет. Немецкая форма имеется?

- Конечно! - улыбнулся Саломатин. - Все как положено: шинели, каски, нагрудные бляхи... Даже мотоцикл. Правда, без бензина.

- Кто говорит по-немецки, кроме тебя?

- Никто, - покачал головой Саломатин.

- Будешь мотоцикл толкать? Не погнушаешься, полковник?

- За патроны я хоть паровоз! - Саломатин встал.

- Опасно, товарищ полковник! - встрял Ильин. - Ваши портреты на всех столбах. Сто тысяч марок за голову.

- Сэкономим немцам! - усмехнулся Саломатин. - Сами придем. Эх, Савва! Вспомним молодость?!.

Несколько минут спустя Саломатин, прижимая к груди маленький сверток, спустился в землянку, замаскированную кустом боярышника. У входа его встретила маленькая, худенькая женщина в военной форме.

- Спит! - шепнула, прижимая палец к губам. - Еле укачала. Голодная.

- Вот! - сказал Саломатин, разворачивая сверток. - Поешь!

- Колбаса? - изумилась женщина. - Откуда?

- Хороший человек принес.

- Поужинаем?

- Ешь сама. Я сыт.

- Обманываешь?

- Вот! - Саломатин дохнул на жену. - Чувствуешь?

- Водкой пахнет, - согласилась женщина. - Пить пил, но ел ли?

- Варенька, жизнью своею клянусь, ел! Так нажрался, что брюхо трещит. У Ильина сидели. Он, я и гость. Ешь! Тебе дочку кормить надо.

- Что за гость? - спросила Варя, нарезая на дощечке колбасу. - Да еще с такими дарами?

- Брагин.

- Тот самый? - замерла с ножом Варя.

- Именно! - Саломатин подхватил жену и закружил по землянке. - Отыскал нас, пришел... Ох, и заживем мы сейчас!

Варя засмеялась, но тут же испуганно прижала палец к губам. Саломатин осторожно опустил ее на земляной пол и все время, пока жена ела, не спускал с нее счастливого взгляда...

2.

Молодой полицейский встрепенулся и вытянулся у бруствера из мешков с песком.

- Кто там, Романчук? - спросил старший поста, мордатый полицейский в засаленной шинели.

- Немцы, кажись.

Мордатый подошел и встал рядом. Из-за недалекого поворота появилась странная процессия. Двое немцев в длинных шинелях, упираясь сапогами в раскисшую грунтовку, катили мотоцикл с коляской.

- Заглохли! - сказал мордатый. - Эк, угораздило! Давно толкают. Мотоцикл трещит - за версту слышно, а было тихо.

- Я окликну! - сказал Романчук и, не дожидаясь позволения, закричал: - Стой! Кто идет!

Немцы не обратили на окрик ровно никакого внимания. Как упирались сапогами в грунтовку, так и продолжили.

- Дурак ты, Романчук! - снисходительно сказал мордатый. - Чего разорался? На кого? Счас подойдут да как врежут прикладом!

- У них автоматы.

- У автомата тоже приклад, железный. Раз сунут - и зубы вон. Видел такое. А жаловаться не станешь: зачем кричал?

- Вдруг партизаны переодетые?

- Станут партизаны среди белого дня на мотоциклах раскатывать! Они в лесу затаились и картошку последнюю доедают.

- Месяц назад пятерых в роте убили! - возразил Романчук.

- Тебе, дурню, место освободили! - хмыкнул мордатый. - Сидел бы в деревне да клопов давил. А так корову дали, муки мешок, форма, вон, какая! Жених! Немца от партизана всегда распознать можно: сытые, справные.

Передний немец, кативший мотоцикл за руль, словно в подтверждение слов старшего поста поднял голову, и полицейские увидели мокрое от пота, явно не худое лицо.

- Второй тощенький, - сказал Романчук.

- Люди, как коровы, разные бывают. Другую кормишь-кормишь, а у нее - рога да хвост, - философски заметил мордатый.

Тем временем немцы подкатили мотоцикл к посту, передний достал из кармана носовой платок и вытер мокрое лицо.

- Бензин? - сказал, указывая на мотоцикл.

- У них горючка кончилась! - догадался мордатый. - Бензин у господина начальника, там! - он указал в сторону поселка. - По этой улице и сразу увидите!

- Ком!

- Чего? - не понял мордатый.

- Шиб ан! - немец сделал руками движение будто толкает кого-то и указал на мотоцикл. - Ком!

Мордатый понятливо закивал.

- Романчук! Помоги господам офицерам!

- Почему я? - насупился молодой полицейский.

- Меньше орать будешь!

- Один не справлюсь! Они вдвоем толкали!

- Пилипенко поможет.

Третий полицейский, все это время хранивший молчание, забросил винтовку за спину и взялся за ручки мотоцикла.

- Покататься бы на таком! - вздохнул Романчук, пристраиваясь за седлом.

- Рылом не вышел! - напутствовал мордатый.

- Шнель! - поторопил немец, и процессия из четырех вооруженных мужчин и одного мотоцикла, направилась в поселок. Полицейские катили мотоцикл, немцы важно шагали позади.

- Нам в субботу что-нибудь перепадет? - спросил Романчук, который, как видно, просто не умел молчать. - Именины начальника!

- Тебя обязательно позовут! - сказал Пилипенко. - Место за столом подготовили.