Заслоняя радугу - Евгения Витальевна Кретова

просил вас никуда без меня не передвигаться, – сварливо отметил искин.

Катер снижался.

– Я тоже тебе рад… Скутер сдох… И у меня скафандр заело, чувствую себя куклой…

Катер завис над его головой. Фраппийцы забеспокоились, закричали, ускользая от прожекторов катера, снижающегося над трубой. Старец снова бросился к землянину:

– Сфаан, – закричал.

Что бы это не означало, капитан собирался высвободиться и как можно скорее, Зося торопил:

– На город надвигается ледяная буря. В эпицентре штормовой ветер, температура ниже девяноста градусов по Цельсию. Боюсь, наше оборудование не выдержит такой нагрузки.

– Я даже экспериментировать не хочу, вытаскивай меня отсюда.

Световой луч коснулся энергетических нитей, которыми удерживался Гайза, те стали хрупкими и рассыпались., слоило капитану пошевелиться.

– Надо же, чувствительны к положительным температурам, – сообщил искин.

Гайза уже вставал. Он успел перехватить старца и оттолкнуть его в сторону, к стене. Температурный датчик, словно таймер, показывал все новые температурные антирекорды, отмеряя секунды, оставшиеся до гибели. «Черта с два», – решил капитал. Он достал из кармана парализатор – никогда бы не подумал, что базовый комплект скафандра на необитаемой планете может ему так неожиданно пригодиться. Первым выстрелил в юнца, отдававшего команды. Тот, коротко взмахнув руками, рухнул на дно трубы. Вторым, не раздумывая, – в старика. Отступая к стене, он метился в верхние части тел фраппийцев, те падали один за другим и замирали. Девушка с выбритыми висками, прижав руки к груди, стояла посреди площадки. Она не убегала и не пряталась, но с ужасом ждала своей участи.

– Плаа́нка леа́, свага сфан… – в ее голосе звучала мольба.

Гайзе стало стыдно. Подергав рычажок внешнего ретранслятора все-таки смог его запустить, очевидно – в последний раз: рычажок хрустнул и отломился. Включив внешнюю связь, капитан заговорил на фраппийком:

– Вашей жизни и жизни ваших друзей ничего не угрожает, это парализатор, – он раскрыл в затянутой перчаткой ладони тонкую колбу с иглой на конце. – Вам опасно оставаться здесь, вы замерзните. Вас ждут дома.

– Дом… – Повторила девушка. Склонив голову к плечу, она сложила руки, будто в молитве.

Времени не оставалось. Эти несчастные, как бы они не пережили прошлую зиму, эту не перенесли бы – еще пара минут, и они превратятся в ледяные статуи, совсем такие, что несколькими мгновениями ранее Гайза видел на площади.

Он вызвал Зосю:

– Активируй лифт. Шлюз открывай с интервалом в десять секунд, – он прикинул, должен успеть. – Поехали!

Не обращая внимание на растерянную девушку и считая вслух, подбежал к ближайшему от себя фраппийцу, схватил его за ногу и потянул к середине площадки.

– Десять! – отскочил от фраппийца в сторону.

В днище корабля открылся люк, из него вырвался ярко-оранжевый луч. Подхватив тело, втянул его внутрь катера.

– Я догадываюсь, что вы хотите сделать, капитан, – отозвался из наушников Зося, – но вынужден предупредить. В условиях нынешней навигации катер не сможет поднять вес более, чем шести фраппийцев. Вы не сможете поднять на борт их всех.

– Значит, сделаем две ходки. – Гайза продолжал считать про себя. Крикнул – Восемь, девять, десять!

Он положил в центр площадки старца, световой луч тоже втянул того внутрь катера. Зося продолжал упираться:

– Не хватит энергии, капитан, мы не смогли зарядиться, если вы помните, а батареи сильно изношены.

Гайза сопел, подтаскивая на точку загрузки нового фраппийца.

– Десять!

Еще один световой луч.

Температурный датчик загорелся красным – температура упала еще на семь градусов.

– Плаа́нка леа́, свага сфан, девушка схватила его за рукав скафандра, заглянула за стекло. Повторила горячо: – Плаа́нка леа́, свага сфан. Толъи́бис тьяхи́ррро.

И показала на небо – его рассекали розово-зеленые всполохи, напоминавшие капитану Северное сияние.

Гайза кивнул, положил руку на ее плечо:

– Все будет хорошо. С орбиты Зося свяжется с вашим правительством, вас заберут в безопасное место.

Он схватил очередного фраппийца, подтянул его к центру:

– Меняем алгоритм. Теперь открываешь шлюз на счет семь, как понял, прием?

– Понял, капитан. Напоминаю, у нас будет перегрузка, катер с одиннадцатью пассажирами не сможет подняться на орбиту.

– А ты постарайся, Зося. Ты ведь для этого и придуман – обеспечивать безопасность и жизнеспособность экипажа… Семь!

Он торопился. Детей подтянул одновременно, надеясь, что лифт сможет принять их за одного взрослого. Уроде получилось.

– Семь! – в луче отправился на катер юноша, отдававший команды, девятый из группы фраппийцев.

Осталась девушка. Гайза повернулся к ней.

Поняв его намерения, девушка метнулась в сторону, поскользнулась и упала. От боли взвыла и, поджав под себя колени, накрыла голову руками.

– Вот черт, – Гайза бросился к ней, попробовал поднять на руки.

Девушка запричитала, перекрикивая шум работающих двигателей катера и приближающейся бури.

– Толъи́бис тьяхи́ррро! Плаа́нка леа́, свага сфан. Толъи́бис тьяхи́ррро! – она бессильно обвила руками его шею.

Потемневшее от холода лицо перекосила гримаса ужаса. Посмотрев на небо, девушка ахнула и потеряла сознание.

Гайза посмотрел на небо – над катером уже разворачивались рукава ледяного фронта. Перегруженный катер мог не взлететь, мог потерять управление и разбиться. «Может, Зося прав, оставить шестерых? Шестеро лучше, чем никто», – капитан с сомнением посмотрел на бесчувственную девушку. Она была красива для фраппийки, очень молода. Наверняка, из группы, которую он уже отправил на катер, есть кто-то близкий для нее. Может, активный старец, ее отец. А парнишка – сын или племянник? Что почувствует она, если обнаружит себя на корабле и поймет, что ее любимого оставили на верную смерть.

– Зося, принимай нас на борт. И сразу отключай связь, температуру в салоне ставь на минимум, давление тоже… Всю высвободившуюся энергию – на защиту корпуса и навигацию. Постарайся поднырнуть под надвигающийся ледяной шторм.

– Слушаю, капитан.

– На счет три. Конец связи…

Гайза положил девушку на пол и отошел в сторону.

– Три!

Луч мелькнул, подхватив бесчувственное худенькое тело. А в наушниках воцарилась гробовая тишина, прерывавшаяся только воем ветра наверху, над трубой.

Катер, погасив внешние визиры и проблесковые огни, отключив прожектора, рванулся вверх, прорывая куполом ледяной фронт и бурю. Мгновение – его силуэт растаял в небе. Стоило катеру отделиться от поверхности, как в трубу повалил ледяной воздух. Он оседал тяжелыми языками на поверхность, засыпал трубу мелкой крошкой так стремительно, что Гайзе приходилось теперь перебираться через сугробы.

«Выбраться на скутере?» – прикинул, сможет ли он добраться до жилого модуля и как долго проработает система жизнеобеспечения в нем. Получалось очень призрачно – скорее всего легкий скутер, даже если ему удастся его запустить после аварии, снесет первым же порывом ветра и разобьет о стены. Гайза огляделся: взгляд упал на ложементы – простая и очевидная мысль, что материал стен каким-то образом позволил фраппийцам