@живой журнал - Юлия Кова(ль)кова

08:30. Итак, схема «лепки» «объекта» готова. И теперь мне остаётся только разработать стратегию выхода на контакт с «объектом». А для этого мне нужно отправиться в город. Иду в комнату, разыскиваю в шкафу кипельно-белую футболку «Dsquared». Покрутил в руках чернильные джинсы. Не знаю, где сестра купила мне их: то ли в Италии, куда прошлым летом на этюды моталась, то ли вообще в «Коньково». (Но скорей уж в Италии, потому что Диана у нас девочка очень пафосная, учится в «строгановке», да и «гуляет» пока на мои). Подумав, засунул джинсы обратно в шкаф и натянул кожаные брюки с защитой. Отправляю схемы в задний карман брюк, сдергиваю с вешалки куртку. Там кевларовые вставки и вообще она ничего так себе, удобная, и одна из немногих вещей, которые мне по—настоящему нравятся. В карман мотокуртки отправил затычки для ушей. Еду я не на «дальняк», но затычки беру с собой по привычке, они нужны, чтобы в ушах от скорости не гудело. Осталось прихватить карбоновый шлем—интеграл «AGV» с собственноручно заклеенным мною номером «46»7 и взять ключи от dual—sport «BMW R1200 GS», которого мотогонщики называют «большим гусем» из—за особенностей дизайна.

08:45. Насвистывая «Sex On The Fire» (речь в этой песенке как раз идёт о том, в чем я большой специалист), я бодро вхожу в двухэтажный гараж, где арендую два места. Но спешил я не за своим автомобилем, а за своим «большим гусем». «Четыре колеса для тела, а два для души», – вспомнил я недавно прочитанную фразу из мотоблога. Я фыркнул. Увы, я так и не смог избавиться от дурацкой привычки загружать в свой мозг любые занятные данные. Но самое интересное, что я мог и извлекать их из своей головы в виде полезной информации, в любое время. В это утро в гараже никого нет. И я выдыхаю, поняв, что сегодня мне удастся избежать расспросы любопытных «гаражников», у которых невероятно длинные языки и куча времени, чтобы чесать их. Надев шлем и обняв коленями серебристый распластанный блок цилиндров, выруливаю и отправляюсь на разведку на Юго—Западную улицу. Найдя улицу, дом и подъезд, где живет Красная Шапочка, намечаю для себя несколько зон, не просматриваемых ни со стороны подъезда, ни из окон её квартиры. Нашел оптимальную для наблюдения точку, где и расположился. Заглушив «BMW», я передвинулся на заднюю часть седла и вытянулся на нём. Осматриваюсь.

Во—первых, меня интересует машина «объекта». Во—вторых, сам «объект» – то есть сама Красная Шапочка. Разглядываю ряды «ауди», толстощёких «хендаев» и глазастых «ниссанов», но «туарега» Файом не вижу. Уехала куда или же на стоянке держит свою машину? Ничего, подождём. Подождём и всё выясним… Снимаю мотошлем и вытаскиваю из кармана куртки криптофон, торжественно выданный мне в Интерполе. Для них это защищённое средство связи, а для меня – iBooks, iPhone, пасьянс, музыкальный центр и много чего другого. Открываю электронную версию «На Западном фронте без перемен», и, периодически косясь на дверь подъезда «объекта», углубляюсь в любимую книгу. Я уже добрался до пятой главы, когда услышал шорох шин и заинтересованно поднял голову.

09:01. К подъезду Красной Шапочки торжественно подкатывает золотистый «Lexus GS 460», вылизанный до неприличного блеска. Из «лексуса» выпрыгивает светловолосый чувак, слишком бодрый для воскресного утра. Приглядываюсь к номеру и к чуваку. Опаньки, какая встреча! Да это же Дмитрий Александрович Кузнецов, собственной персоной.

«Личные данные: тридцать шесть лет. Отец – Александр Кузнецов. Мать – Виктория Кузнецова. К настоящему моменту родители умерли. Сам Дмитрий Кузнецов холост, в браке не состоял. Детей нет. Образование и профессиональные данные: выпускник Бауманки (диплом с отличием), обладатель западного PhD, кандидат технических наук и пятый номер в российском топ—50 CIO8. Место жительство: Фрунзенская набережная, дом 58, квартира 88. Имеет загородный дом под Новой Ригой. Шмотки: «Z Zegna» (ничего так), «Pal Zileri» (нормуль), «Dior Homme» (вот псих), «Tonello» (вообще не пафосно). Отдых и хобби: большой барьерный риф, Каталина, Мальдивы, Мальта (всё – в топ—10 для дайвинга). Горные лыжи и бильярд (последнее – почти профессионально). Любовницы и личная жизнь…». А вот тут всё сложно…

Впрочем, кое—что я всё—таки нарыл. Штука в том, что в конце 2005 года наш Кузнецов спалился с замужней адвокатессой, но историю быстро замял. Сначала «мы с Ларой просто друзья», потом «мой адвокат – мадам Голдина» и, наконец, «мы подаем в суд на клеветников, вместе с Ларисой Дмитриевной». Ну а дальше «… Краснопресненский суд города Москвы рассмотрел иск Кузнецова Д. А. и Голдиной Л. Д. к газете „Новость и День“ о защите чести, достоинства и деловой репутации, и признал» это начисто продажное, отвратительное, клеветническое издание полностью виновным. Штраф издания составляет (и дальше какая—то астрономическая сумма в рублях). После чего главный редактор вмиг обанкротившегося издания провожал Кузнецова и Голдину из зала суда, биясь головой об пол… Одним словом, Дмитрий Кузнецов – крутой чувак. Интересно, а какого лешего ему у дома Файом понадобилось? И тут мне откровенно фартит, потому что Кузнецов вытаскивает из кармана мобильный и орёт в трубку:

– Ира, зайка моя, с добрым утром! Выходи и выноси Такеши.

Моё сердце дает два глухих удара, и я активизирую встроенный в криптофоне микрофон направленного действия, предназначенный для «прослушки» на расстоянии. Надев на голову «AGV», включаю записывающее устройство, настраиваю громкость и поудобнее усаживаюсь в седле «BMW» в ожидании шоу.

«Ну давай, Красная Шапочка, выходи. А то твой Зайка заждался… вон, как прыгает.»

Минуты через две серая дверь подъезда открывается и, изогнувшись на седле, я вижу свой «объект», одетый во что—то не сильно облегающее, но довольно красивое. Похоже на платье и весеннее пальто. Причём оба наряда не скрывают ни тонкой талии, ни точёных женских ног. А ноги у «объекта» – идеальные. По моей шкале, десять из десяти. И я мысленно присвистываю, видя, во что обута Красная Шапочка. Я—то на Ламбетском мосту видел её в кедах. А тут какие—то крутые нереальные бежевые туфли на очень высоких и очень узких, иглой, стальных каблуках, которыми эта девочка может запросто кому—нибудь что—нибудь проткнуть. И мое трижды клятое воображение тут же услужливо подсовывает мне коитально—оргазмическую сцену с Красной Шапочкой в главной роли. Причем я лежу, а женщина скачет на мне, царапая каблуками мои бёдра…

Мысленно показываю телу «фак» (я всё—таки на работе). Итак, на ногах у моего «объекта» какой—то нереальный фетиш, а в руках – большая пластиковая сумка—клетка, из тех, что служат для переноски маленьких животных. Но в клетке, которую тащит Ирина Файом, сидит кто—то тяжёлый. Красная Шапочка прямо выдохнула, когда поставила клетку на асфальт. И тут Кузнецов всех «порадовал»: шагнул к Красной Шапочке, заглянул ей в глаза, лихо положил руки ей на талию и по—хозяйски притянул её к себе. Мысль о том, что они спят, показалась мне отвратительной. А еще я почувствовал непреодолимое желание слезть с седла и дать Кузнецову в зубы прямо с ноги. «Так, стоп, стоять. Стоять, дорогие фашисты… Мне что, пять лет? Почему я так их ревную?..»

– Привет, Митя, – звучит чуть хриплый, наполненный чувственными нотками, голос Красной Шапочки, от которого у меня по спине тут же промаршировал полк мурашек. Ловко, как уж, женщина выскальзывает из объятий Кузнецова, лишая того возможности поцеловать её. Зайка—Митя недовольно убрал от женщины свои руки (ну, а я убрал от руля, который чуть не свернул, свои). Прищурившись, Митя наклонился и открыл клетку. Впрочем, мне видно выражение его лица и то, как он пытается показать, что не обиделся на Красную Шапочку. Пока я мысленно целую Ирине Файом ноги за то, как круто она обломала Зайку, из сумки, как перископ подводной лодки, высовывается круглая и ушастая морда огромного серого кота с раскосыми глазами. Ух ты, мейн кун. Обожаю. Котевич огляделся вокруг и недовольно зажмурился. Потом открыл один глаз, внимательно посмотрел на Кузнецова, громко сказал «ой—фуу» и снова скрылся в сумке. Кузнецов захохотал. А Красная Шапочка улыбнулась, плавно опустилась на корточки и ласково почесала за ухом кота. В ответ довольное «муфф» и нежный взгляд абсолютно счастливого животного.

– Такеши, я тебя люблю, – говорит женщина мягко, гладит нежно. Котевич в полном улёте. А я смотрю, как пальцы этой женщины касаются серой головы кота, и искренне жалею, что это не я вместо него сижу в той сумке—клетке. Кузнецов с плотоядным интересом наблюдает за Файом:

– Ира, Такеши от тебя без ума.

«Ага, и ты, Зайка, тоже.»

Между тем Кузнецов мажет Файом глазами.

– Ир, а куда это ты так нарядилась? – и Кузнецов указывает на туфли женщины.

«У Зайки что, фантазии, как и у меня? Ну, Зайка, ты и сволочь.»