Веня-адвокат - Светлана Петрунина

Веня. — Представьте себе! Он выпил все молоко! А кто-то, кого я не помню, съел все зефирки!

— О ком речь? — Растерянно спросил Борис Борисович.

— У Вени исчез зоопарк… — принялась объяснять Грета Даниловна.

— Так! Все! Не хочу знать, что в этом мире еще кто-то исчез. Давайте сначала кого-нибудь найдем. Гоблин уже на месте, — торопил Борис Борисович.

Гоблин обитал в огромном пустом помещении внутри школы. Как пояснил Борис Борисович, у несчастного была диагностирована клаустрофобия, поэтому пришлось выделить самый большой кабинет. Конечно, учительское братство дружно принялось завидовать Гоблину. Особенно, учитель пения. Ведь он должен петь. А учитель русского языка должен проверять сочинения. А учитель рисования должен рисовать. И всем им для выполнения на самом, что ни на есть, высоком уровне своих обязанностей не хватало огромного кабинета. Как же без него работать-то? «Почему какому-то охраннику выделили такой шикарный кабинет? — бухтел учитель химии. — Мне нужно проводить опыты!»

Общественность успокоилась лишь после того, как Гоблину снизили заработную плату. Наконец, наступила призрачная справедливость и тишина. Надолго ли?

В кабинете Гоблина на полу лежал спальный мешок, а в углу стоял пустой стол. Больше ничего. Шторы были занавешены.

Борис Борисович уверенно направился через вселенную огромного кабинетного пространства к Гоблину, который сидел на столе и слушал в наушниках музыку.

— Здравствуй, Гоб…! Ой… Ну, как же тебя там, — спохватился Борис Борисович. — Здравствуй, друг!

Гоблин производил впечатление настоящего гоблина, то есть мифического человекоподобного создания, живущего в пещере. Огромный, вонючий и некрасивый.

— Дате, Боди Боди. Дапукали. Еню дутаю. Дя-дя-дя.

Вене и Грете Даниловне показалось, что в стене забулькотали трубы.

— Пора бы трубы поменять, — со знанием дела заявил Веня.

— Это не трубы, — чуть слышно прошептал Борис Борисович. — Это Гоблин сказал, мол, «здравствуйте, Борис Борисович. Напугали. Песню слушаю. Ля-ля-ля».

Ошеломленный Веня тут же решил онеметь.

— Друг! — громко и членораздельно обратился Борис Борисович к Гоблину. — Познакомься. Это Грета Даниловна. Она потеряла сына, которого зовут Карлос. Учится в нашей школе. Это Веня. Он помогает Грете Даниловне найти Карлоса. Они заметили в подвале на стене какую-то считалочку про сопли. Думают, что ее нацарапал Карлос. Ты что-нибудь знаешь об этом?

Гоблин спрыгнул со стола и принялся внимательно осматривать гостей. Казалось, что он их не только осматривает, но и обнюхивает.

— Кудо дакет. Даден кудом. Дюбю даден куд.

— Он говорит, что «Вкусно пахнет. Вареным луком. Люблю вареный лук», пояснил Борис Борисович.

— Это от меня пахнет. Ароматизатор такой, — чуть дыша, прошептал Веня в ухо Борису Борисовичу.

— Ну а по делу что-нибудь знаешь? — пытал Гоблина Борис Борисович.

— Дидето де натет. Куда данет. Даден куд. Даден куд. Даден куд. Дюбю даден куд.

— Говорит, что «Ничего не знаю. Кружка знает. Вареный лук. Вареный лук. Вареный лук. Люблю вареный лук». Спасибо тебе, Гоб… Друг! Мы пошли искать Кружку, а ты тут отдыхай, охраняй что-нибудь.

— Дате, Боди Боди.

— Это он сказал «до свидания, Борис Борисович», — шепнул директор Вене и направился к выходу.

Борис Борисович, Грета Даниловна и Веня вышли из темного кабинета Гоблина и тут же врезались в мясистый поток ярких солнечных лучей.

— У него «здравствуйте» и «до свидания» звучит одинаково? — заморгал ослепленный Веня. — Как вы различаете, когда он здоровается, а когда прощается? И вообще, как вы хоть что-то понимаете?

— Он у нас живет давно. Лет десять уже. Через год ежедневного общения все начинают его понимать. Как говорится, на подсознательном уровне. Он, на самом деле, добрый. Никого не обижает, не смотря на устрашающую внешность. Спит, кушает и охраняет школу. Хулиганы только от одного его вида бросаются наутек.

— Как будто в пещере с настоящим Гоблином побывал! Потрясающе, — восхищался Веня. — Я обожаю фэнтези. Такое ощущение, что погружаешься в бездну оккультного обаяния и купаешься в измерении демонического бедлама. Я обязательно вернусь к Гоблину. Хочу еще раз пережить этот восторг. Он любит угощения?

— Он ест только вареный лук и пьет отвар из вареного лука.

— Не удивительно! Все любят вареный лук!

Грета Даниловна, которая все это время наблюдала за очередной порцией всеобщего варено-лукового помешательства, сморщила нос и выпалила:

— Да что же это такое! Не может быть, чтобы все любили вареный лук! Это же такая гадость!

— Совершенно не понимаю, о чем вы! — фальцетом парировал Борис Борисович. — Если бы мне предоставили выбор: вот этот апельсин или вареный лук, то, как вы думаете, что бы я выбрал?

— Вареный лук… — тихо и неуверенно промямлила Грета Даниловна.

— А как же может быть по-другому? — искренне удивился Веня.

Грета Даниловна сдалась. Она не собиралась тратить последние силы на ненавистный вареный лук.

— Пойдемте лучше к нашей Кружке, — Борис Борисович направился к лестнице. — Она обитает на втором этаже.

Пока гости поднимались по лестнице, вниз кувырками сыпались бесшабашные школьники. Приходилось уклоняться от бумажных самолетиков, ручек и рюкзаков. В одну секунду мимо носа Греты Даниловны пролетела живая лягушка, отчего та крепко зажмурилась и пискнула, а Борис Борисович спокойно схватил налету бедное земноводное, всучил его рыжему мальчишке и, как ни в чем не бывало, продолжил путь.

— Доброе утро, Кру… — Борис Борисович вновь забылся. — Подруга! Как дела?

— Ой! Боря! Я уже и забыла, как ты выглядишь! Чего пожаловал?

Кабинет Кружки, в отличие от кабинета Гоблина, был крошечный, но светлый. Посреди помещения стоял стол и два стула, на одном из которых восседала маленькая пухлая Кружка с огромной синей кружкой в руках. Ее голова была покрыта забавными рыжими кудряшками, а маленькие черные глазки суетливо перепрыгивали с одного объекта наблюдения на другой. У стены аккуратно был расставлен инвентарь уборщицы: ведро, швабра, тряпки, тапочки, перчатки. Больше ничего не могло уместиться в таком маленьком пространстве. Гостям пришлось втиснуться лишь частично. В кабинет полностью влез только Борис Борисович. За ним следовала левая половина Греты Даниловны, в подмышке которой торчала голова Вени. При этом задняя часть его тела оставалась в коридоре.

— Это Грета Даниловна. Это Веня, — указал большим пальцем Борис Борисович на торчащую в подмышечной впадине Греты Даниловны голову Вени. — У Греты Даниловны пропал сын Карлос. Учится в нашей школе. Похоже, что он был в подвале, потому что нацарапал на стене какой-то стишок про сопли. Ты ничего не знаешь об этом?

— Я знаю все! Решительно все! Веня убежал к своей тетушке в Бурбус. Там его и ищите.

— Какой еще Веня? — спросил Веня.

— Ну, которого вы ищите. Хороший был мальчик. Учился прекрасно! Но все время думал, куда сбежать, — продолжала уверенно Кружка.

— А как же Карлос? — спросила Грета Даниловна.

— Карлос тоже был прекрасным