РАЗВЕДЧИК КЕНТ - Сергей Полторак

Профессор Исаков невольно способствовал росту популярности будущего разведчика среди его фашистских «приятелей» и сотоварищей по бизнесу, созданию ему имиджа мастера пикантной шутки. Как-то во время очередного веселья в доме Покровских Исаков взял в руки обычный апельсин и сделал на его кожуре несколько надрезов острым ножом. Собравшиеся с любопытством следили за движением его рук. После последней манипуляции ножом апельсин под всеобщий хохот вдруг неожиданно превратился в копию знаменитой статуи Менекен Пис, что стоит в Брюсселе недалеко от площади Гранд-Плас.

Будучи резидентом советской военной разведки в Бельгии, Кент не раз показывал этот «фокус» на приемах в самых высоких кругах общества. Гости едва ли не рыдали от смеха и смотрели на «уругвайского» гостя так, словно перед ними был Сальвадор Дали.

Иногда педагоги «Интуриста» ездили отдыхать в Павловск. Там они много занимались спортом. Особенно им нравилось играть в большой теннис. У преподавательницы французского языка Ольги Вячеславовны Арнольд и ее мужа в Павловске была дача, на которой был устроен настоящий теннисный корт. Анатолий был на этом корте завсегдатаем. Тогда он даже не задумывался, что и это умение в будущем ему очень пригодится, поможет сблизиться с нужными людьми – бельгийской, французской и германской элитой.

Но было бы неправильным пытаться рисовать лишь радужные картинки жизни и учебы А. Гуревича в ту пору. Кругом было немало трудностей, горьких разочарований. Окончательное утверждение в стране сталинского режима сделало подозрительность к окружающим и обычную человеческую подлость едва ли не нравственными нормами.

Осенью 1936 года, когда А. Гуревич уже учился на втором курсе, в Ленинграде проводились большие маневры военно-воздушных сил Красной армии. На учения прибыли Нарком обороны СССР К. Е. Ворошилов, начальник Генерального штаба РККА А. И. Егоров, инспектор кавалерии С. М Буденный и С. С. Каменев, руководивший в ту пору Войсками противовоздушной обороны. Вполне естественно, что в учениях ВВС участвовали и подразделения ПВО Ленинграда.

Начальник штаба ПВО Кировского района города Николай Федорович Нионов попросил Анатолия принять участие в этом мероприятии, поручив ему руководство противохимической обороной. Учения продолжались пять дней. А. Гуревич настолько успешно справился с этим делом, что его действия были даже отмечены при разборе результатов учений, проводившихся в Доме Красной армии. Тогда растроганный Н. Ф. Нионов обнял Анатолия и сердечно сказал: «Ты опять мне очень помог».

Придя в институт, Толя увидел на доске объявлений приказ директора о его отчислении из вуза за прогулы занятий. Что это? Недоразумение? Ошибка?

А. Гуревич, войдя в кабинет директора института, попытался узнать у В. В. Покровского причину случившегося. Тот, отведя взгляд в сторону, лишь произнес: «Приказ есть приказ!»

Анатолий вернулся домой в подавленном настроении. Не привыкший кому-либо жаловаться, он тем не менее позвонил Николаю Федоровичу, не столько ища у него защиты, сколько для того, чтобы посетовать на несправедливость решения администрации института.

Бывший начальник его успокоил, ответив почти как в сказке, что утро вечера мудренее. А на следующий день, после обеда, в доме Гуревичей раздался телефонный звонок. Звонил директор института В. В. Покровский, убедительно просивший его немедленно прибыть к нему на прием.

В кабинете директора состоялся разговор, который прояснил все окончательно. Оказывается, у А. Гуревича был давний недоброжелатель – заместитель директора института по учебной части Андреев. Трудно сказать, чем была вызвана его неприязнь к студенту. Может быть, тем, что ему он казался излишне общительным и энергичным. Возможно, Андрееву не нравилось то, что студент вдруг стал преподавать и подружился с другими педагогами, среди которых, кстати, было немало молодых и очень привлекательных женщин.

Воспользовавшись пятидневным отсутствием А. Гуревича в институте, заместитель директора подсунул В. В. Покровскому на подпись приказ об отчислении «прогульщика»: время было суровое и с нерадивыми студентами боролись строго, порой даже жестоко.

На следующий день после встречи А. М. Гуревича и В. В. Покровского директора института вызвали в военную прокуратуру Ленинградского округа. Там, особо не церемонясь, его обвинили в нарушении законности – в необоснованном отчислении студента. Ему объяснили, что Анатолий, как опытный работник ПВО, участвовал в учениях по противовоздушной обороне, которыми руководил нарком обороны К. Е. Ворошилов. От В. В. Покровского потребовал немедленно отменить приказ об отчислении студента Гуревича, что и было сделано.

Любопытна и загадочна человеческая натура: после беседы с представителем прокуратуры Покровские а также его заместитель Андреев, стали с Анатолием исключительно любезны и предупредительны. Но легче ему от этого не стало; лицемерие, основанное на страхе возмездия, – ничем не лучше подлости. Оно, скорее всего, лишь одна из форм его проявления.

Этот случай многому научил Анатолия. Он даже как-то повзрослел и задумался над сложностью человеческих отношений. Исчезла его доверчивость, хотя вера в человеческую порядочность его не оставляла никогда. Даже в самые тяжелые минуты жизни.

1936 год близился к концу. Главным событием года для советских людей были события в Испании. В СССР искренне поддерживали республиканцев.

После того, как 17 июля 1936 года в Испанском Марокко начался фашистский мятеж, жители нашей страны с болью в душе следили за ходом развития событий.

Советский Союз оказывал, как известно, республиканцам большую моральную, политическую, экономическую и военную поддержку. Но поддержка эта, особенно ее военная сторона, осуществлялись в обстановке строжайшей секретности.

Советские военные специалисты уезжали в Испанию, а об этом не знали даже самые близкие им люди. Человек неожиданно исчезал. Все это видели, но никто не задавал лишних вопросов: знакомый мог находиться в изоляторе НКВД, а о подобных подробностях лучше было не знать.

Осенью 1936 года в институте перестала появиться Люсия Лазаревна Покровская, преподававшая на своей основной работе в Ленинградском институте истории, философии, литературы и лингвистики испанский язык.

Неожиданно уехал неизвестно куда хорошо знакомый А. Гуревичу по совместной работе в комиссии военной секции Ленсовета комбриг Н. Н. Воронов. Прежде им доводилось участвовать в проверках готовности ленинградских предприятий к возможной, в случае войны, обороне города. В пору их знакомства Николай Николаевич имел звание комбрига, был начальником Первого артиллерийского училища, что на Московском проспекте возле Технологического института. В Ленсовете Н. Н. Воронов был председателем военной комиссии, а А. М. Гуревич являлся его заместителем.

Через несколько лет Н. Н. Воронов стал начальником Главного артиллерийского управления Наркомата обороны СССР, Главным маршалом артиллерии.

Лишь спустя годы стало известно, что путь к их новым встречам лежал через землю Испании, где Николай Николаевич был главным советником по артиллерии.

Глава II. ЧЕЛОВЕК НАЧИНАЕТСЯ С ГОРЯ

...Иной раз мужество –

это слабость наизнанку.

Исторический факт: в Испании на стороне республиканцев сражались представители 54 стран мира[4]. Среди них почти 3 тысячи человек составляли советские граждане. Это были военные советники, летчики, танкисты, моряки и другие специалисты. Каждый пятнадцатый из них погиб[5], защищая своих испанских братьев.

За время гражданской войны в Испании СССР поставил республиканцам 500 тысяч тонн вооружения, боеприпасов и других материалов, а советские преподаватели подготовили для Республиканской народной армии около 20 тысяч специалистов из числа испанцев[6].

Можно сколько угодно спорить о тайнах большой политики руководства Советского Союза того времени, но очевидно одно: искренность стремлений советских людей помочь республиканской Испании была неподдельной.

Историки разных стран напрасно политизируют мотивы участия интербригадовцев в борьбе против франкистских войск. Если взглянуть на эту проблему с точки зрения социальной психологии, то на бытовом уровне возникают совершенно иные мотивы, центральными из которых были человеческая совестливость, порядочность, сострадание к людям, которых война сделала несчастными.

Основательно подзабытого ныне талантливого русского поэта Алексея Эйснера нельзя было назвать сторонником коммунистического мировоззрения: не случайно долгие годы он жил в эмиграции в Париже. Но события в Испании подтолкнули его к действию – он вступил в республиканскую армию, служил адъютантом легендарного генерала Лукача[7]. Как известно, под этим именем воевал знаменитый венгерский революционер Матэ Залка.