РАЗВЕДЧИК КЕНТ - Сергей Полторак

Рядом с боевыми плакатами, лозунгами и призывами мирно уживались театральные афиши. В юроде продолжали работать театры, концертные залы, кинотеатры и кабаре.

Анатолий Гуревич и Михаил Иванов даже успели сходить на оперу Визе «Кармен» и остались и восторге от голосов певцов, мастерства оркестра и красочности декораций. Выйдя из театра, они с еще большим восторгом вдруг заметили, что окружавшие их испанки были не менее привлекательны, чем героини только что закончившегося спектакля...

Эту оперу Толе приходилось прежде слушать в Москве, Ленинграде; позже – в Париже и Брюсселе, но спектакль в Барселоне оставил самое сильное впечатление.

Учеба на курсах ускоренного изучения испанкою языка длилась, как и предполагалось, две педели. Вскоре А. Гуревич был вызван в кабинет Г. М. Штерна. После небольшой беседы Григорий Михайлович сообщил А. Гуревичу, что его направляют для дальнейшей службы в Картахену, где находилась военно-морская база республики.

Из разговора стало ясно, что у республиканцев осталось очень мало подводных лодок. Большая их часть погибла. После того, как север Испании захватили фашисты, две подводные лодки, «С-4» и «С-2», удалось переправить во Францию, но они нуждались в ремонте. Часть команд этих лодок во главе с капитанами отказались служить республике и покинули их. По просьбе республиканского правительства советские моряки взялись доставить эти лодки из Франции в Картахену: уже имевшие опыт участия в боевых действиях на испанской земле капитан III ранга Николай Павлович Египко и капитан-лейтенант Иван Алексеевич Бурмистров были назначены капитанами этих судов. Экипаж полностью был укомплектован испанскими моряками. Это и заставило позаботиться о назначении в штат команды переводчика.

Адъютантом-переводчиком к Н. П. Египко назначили опытного югославского офицера-подводника Вальдеса.

Такую же должность в команде И. А. Бурмистрова занял А. М. Гуревич, не имевший прежде к флоту совершенно никакого отношения, но которому тем не менее вскоре было присвоено звание лейтенанта республиканского флота.

Прибыв в Картахену, Анатолий был представлен главному военно-морскому советнику капитану I ранга Владимиру Антоновичу Алафузову и советнику при командире Картахенской военно-морской базы Арсентию Григорьевичу Головко.

Арсентий Григорьевич в соответствии с установившимися правилами конспирации дал А. М. Гуревичу псевдоним. Отныне и до конца пребывания в Испании он был теньенте де навио (лейтенантом флота) Антонио Гонсалес.

Вскоре состоялась встреча новоиспеченного флотского лейтенанта с капитан-лейтенантом И. А. Бурмистровым или Луисом Мартинесом, как звали его испанцы. С первой же встречи между ними установились добрые отношения, переросшие со временем в дружбу. Их ещё объединяла любовь к Ленинграду, где прошли годы учебы Ивана Алексеевича в военно-морском училище имени М. В. Фрунзе. Он был первым советским офицером подводником, с ноября 1936 года воевавшим на стороне республиканцев.

Как выяснилось, круг обязанностей адъютанта-переводчика был очень широк. Иногда по некоторым вопросам ему даже приходилось действовать от имени командира корабля.

Настал момент отъезда И. А. Бурмистрова и А. М. Гуревича во Францию. Это было в феврале 1938 года. Без особых приключений им удалось добраться до Бордо – пятого по величине города Франции. Доки располагались на реке Гаронне, делившей город на две части.

Командир и его адъютант поселились на своей подводной лодке: так спокойней, да и дел невпроворот – ремонт нужно завершить как можно быстрее.

Контакт с экипажем был налажен не сразу: в команде были люди разных политических ориентаций, хотя все они были сторонниками республики.

Высокий профессионализм Луиса Мартинеса, энергия, с которой он взялся за руководство ремонтными работами, забота о быте и питании личного состава сделали свое дело: ремонт и обучение моряков продвигались успешно.

Между тем стало известно, что с лодки происходит утечка информации. Кто-то из состава экипажа, представляя интересы агентов Франко, передавал на берег письменные сообщения о ситуации на судне. Часть писем удалось перехватить. Из них стало ясно, что подобная информация поступает на берег регулярно, а потом передается франкистам в Испанию.

Командованием Республиканского военно-морского флота капитану подводной лодки Луису Мартинесу была уточнена боевая задача: форсировать ремонт «С-4» и осуществить ее прорыв через Гибралтарский пролив, избегая, по возможности, боевых столкновений с противником.

Боевой поход был начат неожиданно для экипажа и французских властей под видом ходовых испытаний и пробного погружения. Лишь через несколько часов, когда «С-4» на крейсерской скорости шла на юг, командир, собрав офицеров в кают-компании, объявил, что они идут курсом на Картахену. Это сообщение вызвало волнение и тревогу у всего экипажа: каждый понимал, что начавшийся боевой поход – дело крайне опасное для жизни. Иван Алексеевич Бурмистров поручил Анатолию Гуревичу внимательно следить за морально-боевым состоянием команды.

Путь пролегал мимо территорий, занятых франкистами: Сан-Себастьян, Бильбао, Сантандер, Хихон, Эль-Ферроль, Ла Корунья, Виго были хорошо укрепленными авиационными и военно-морскими базами противника. Далее следовали территориальные воды Португалии, но и там расслабляться было нельзя – кругом были корабли мятежников и их союзников.

Девять суток «С-4» держала путь на Гибралтар. Днем шли на глубине 15–25 метров, ночью – в надводном положении.

Сложнейший рубеж был преодолен, и вскоре лодка вошла в бухту Картахены. Через несколько дней в Картахену пришла «С-2» под командованием Н. П. Египко.

Спустя некоторое время И. А. Бурмистров вернулся на родину.

14 ноября 1938 года по ходатайству испанского правительства он был представлен старшим военно-морским советником к званию Героя Советского Союза. Бурмистров стал первым в истории советского военно-морского флота моряком, удостоенным такого высокого звания.

Антонио Гонсалес продолжал свою военную службу. Он участвовал в выполнении многих важных заданий. Одним из них была перевозка на борту миноносца огромного запаса слитков золота и серебра из Картахены в Барселону. Вероятно, это была часть золотого запаса страны, использованная республиканцами для закупки боевой техники и вооружения.

Во время похода миноносец, войдя в порт Барселоны, попал под прицельное бомбометание вражеских самолетов и только мастерство советских моряков, а также зенитчиков кораблей и береговой обороны спасло его от гибели.

Гонсалесу во время похода на подводной лодке уже довелось испытать неприятные ощущения от рвущихся рядом глубинных бомб, но это бомбежка была еще страшней.

Потом – кратковременная поездка в Париж и вновь отправка на фронт под Барселону.

Наступила осень 1938 года. Пришло время возвращаться домой. На душе было радостно от предстоящей встречи с близкими и грустно от прощания с полюбившейся страной, в которой оставалось так много друзей...

В Париже А. М. Гуревичу и двум его попутчикам повезло: в порядке исключения их было решено отправить в Советский Союз не на теплоходе, а поездом. Это означало, что дома он окажется гораздо раньше, чем предполагалось. Правда, немного волновал сам маршрут следования – через Бельгию, фашистскую Германию и Польшу.

Когда поезд прибыл в Берлин, Анатолия поразило, что на перроне было огромное число людей в военной форме. Среди них попадались люди с одним погоном на плече. У некоторых почему-то форма была не защитного, а черного цвета, хотя они явно не были моряками. Это были эсэсовцы и гестаповцы.

Границу Германии с Польшей пересекли с нескрываемым облегчением. В Варшаве пересели в советский поезд. Вагоны, в том числе и вагон-ресторан, были грязными, неухоженными. Но даже эта традиционная безалаберность показалась и знакомой, и милой.

Дорогу до самой Москвы коротали в основном в вагоне-ресторане. Под настоящую «родную» водочку и разговоры о предстоящей встрече с домом дорога казалась приятной и незаметной.

Вот и первая советская станция. Так хочется обнять и расцеловать каждого пограничника, каждого таможенника и вообще весь мир, потому что за спиной – война, а впереди – целая счастливая жизнь...

И не так уж и жаль, что боевой орден, к которому он представлен за свое геройство, никогда так и не будет вручен (Сталин отменил награждение в конце 1938 года из-за неудачи республиканцев в войне).

Не так уж трудно объяснить родным и близким, что был в длительной командировке на Дальнем Востоке. Верили. Правда, однажды, когда Анатолий столкнулся в здании железнодорожных касс с Н. Н. Вороновым, вышел казус. Будущий маршал артиллерии, узнав Толю, внимательно окинул взором его наряд. Взяв в руки его фетровую шляпу, мельком взглянул на ярлык, и все понял. Он обнял его, и ничего не говоря, повел в пивное заведение на углу Невского и канала Грибоедова, там, где сейчас находится станция метро.