Что и не снилось медвежонку в лесу (ЛП) - Диксон Руби

— Ты еще не закончила? — спрашиваю я резким и сердитым голосом.

— Почти. — В ее голосе слышится поддразнивание, что подсказывает мне, что она может этим заниматься всю ночь напролет. Сейчас самое время начать игру.

— Нет, закончила, — заявляю я ей. Вскочив на ноги, я хватаю ее за мокрые пряди волос. Твердо потянув, я обнажаю ее длинную шею. — Я собирался позволить тебе отсосать мой член, но ты была плохой девочкой, пытаясь так меня дразнить. Ты хотела заставить меня кончить, да?

На мой строгий взгляд она смотрит на меня в ответ своим сияющим и озорным.

— Я просто мыла тебя, как ты и приказал.

Я качаю головой.

— Подобной дерзостью ты зарабатываешь себе лишь больше шлепков. — Я разворачиваю ее лицом к плитке. — Руки вверх на плитку. Ты не двигаешься, что бы не случилось. Поняла меня?

Она кивает головой.

— Отвечать надо словами, детка.

— Да, конечно. Не двигаться, пока ты не велишь мне это делать.

— Умница. — Я легонько шлепаю ее по заднице, а затем опускаюсь на колени между ее ног. В этом положении я вижу каждый дюйм ее сладкой киски, от ее опухших губ до ее жаждущего маленького клитора. Сморщенная кожа ее зада искушает меня так же сильно. Однажды я трахну ее туда. Но сейчас? Сейчас я собираюсь вкусить ее, словно я умирающий от голода, а она моя первая пища.

Глава 5

МЭДДИ

— У тебя есть стоп-слово?

Я поражена этим жестким вопросом.

— У меня… да, есть. Это слово «Альбукерке».

Мои пальцы хватаются за мокрую плитку, но нет ничего, за что я могла бы держаться. Я чувствую себя ошеломлённой и сбитой с толку…

И такой, такой возбужденной. Большинство женщин убегали бы с воплями, куда глаза глядят. А я? Я задыхаюсь, надеясь, что он до меня дотронется во всех моих самых чувствительных местечках.

Он заставляет меня принять у плитки именно такую позу, как хочет, потянув мои бедра назад и вынудив меня раздвинуть ноги шире. Прижавшись щекой к прохладной поверхности, я прикусываю губу. «Пожалуйста, прикоснись ко мне. Пожалуйста, прикоснись ко мне». Эти слова, словно мантра, эхом повторяются в моем сознании.

— Ты ведь знаешь, как его использовать, если понадобится, да, Волчонок?

Кивнув головой, я закрываю глаза. Удивительно, что мы столь стремительно склонились к такого рода отношениям. Такое ощущение, что ему удалось заглянуть в меня и осознать, в чем именно я нуждаюсь. Бывало, что у меня была связь с парнями, которые не обладали такой проницательностью, как этот незнакомец. Наверное, если мне приходится заводить бурный и безумный роман с одним из местных, я рада, что это именно этот парень. У нас будет жаркий, непристойный секс, после чего я сменю ему имидж, а потом я буду полностью свободна. Ему не нужны отношения, и наверняка, после того, как займусь с сексом с ним, больше ни с кем здесь испытать удовлетворение я не смогу.

Все хорошо заканчивается. Только в теории.

И тогда у меня больше нет времени думать, потому что он берет моющую насадку и трет ею мне между ног.

— Как ощущения, негодница?

Я извиваюсь. Ощущения совсем неплохие, но в то же время, при мысли о том, как этот большой мускулистый мужчина ко мне прикасается, мне это кажется детской забавой.

— Не так уж и плохо.

— Что, не нравится? — рычит он. — Подумал, что это может оказаться потешной игрушкой.

— Мне понравились твои прикосновения, — говорю я ему. — Больше, чем все остальное.

— Ммм. Не будь напористой.

Я начинаю вертеться. Напористые девушки нарываются на трепку, ведь так? Господи, как же хочется, чтобы его огромные, мозолистые руки прямо сейчас меня отшлепали. Я практически истекаю желанием. Это совсем не означает, что мне хочется боли; мне просто хочется подавляющего ощущения, что мной завладели и я принадлежу хозяину. До сих пор я и не подозревала, как сильно я соскучилась по своей стае. Она всегда давала ощущения собственной принадлежности и участия. И теперь, когда я ее покинула, без всего этого я чувствую себя немного потерянной.

Хотя сейчас? Потерянной я себя не чувствую. Я чувствую себя как дома.

Ченс бросает моющую насадку в сторону.

— Ты сдвинула ноги обратно вместе, Волчонок.

— Прости. — Я выдыхаю одно это слово и покорно раздвигаю ноги.

В тот момент, когда я это делаю, чувствую, как борода щекочет внутренние поверхности моих бедер. Из меня вырывается визг, но сначала его пальцы впиваются в мою кожу, и он раздвигает мои ягодицы.

— Не двигайся, проказница.

Я так и делаю. Меня буквально трясет от потребности, но мне удается удерживать свое тело неподвижным в той позе, в которой он меня поставил, и в награду он приникает устами к моей киске. Из моего горла вырывается стон, когда его язык пронзает меня, пробуя меня на вкус.

— Проклятье, ты охренительно сладкая.

— Очень-очень благодарю тебя за это, — выдаю я бездыханно, пытаясь придумать еще чего-нибудь, что могла бы сказать, но его рот возвращается, и он начинает ласкать меня, проводя языком от клитора до ануса. Он вовсе не нежен — больше похоже, что он устроил пир и поглощает все, что только может, прежде чем кто-нибудь другой выхватит это из его рук. Его рот пожирает меня, а его зубы легонько скользят по мягкой плоти, прежде чем задать мне перцу своим языком.

Из-за этого у меня вырывается низкий гортанный крик, и он шлепает меня по заднице.

— Не дергайся.

— Прости. Прости. — Я пытаюсь оставаться на месте, но то, как дразняще щекочет его борода и ласкает язык? То, как он отрывается на мне, как будто я его любимое блюдо, а он неделями страдал от голода? Я ничего не могу с собой поделать. У меня начинают дрожать ноги, а киска сжимается от приближающегося оргазма.

— Собираешься кончить мне в рот? — борода скользит по моей коже, щекоча меня, и я чуть не теряю сознание в то время, как его язык скользит по моей заднице, и он вонзает палец глубоко внутрь меня. Мгновение спустя, он добавляет второй, и я начинаю кончать, сдавленный крик вырывается из моего горла. Он трахает меня пальцами, пока я кончаю, стараясь выжать из меня все до последнего оргазмические спазмы.

Я стону, прижимаясь к плитке, чувствуя себя совсем без костей.

Он шлепает меня по заднице.

— Проказница, ты не спросила разрешения кончить.

— Ты мне не говорил, что нельзя, — огрызаюсь я в ответ. Чувствую я себя волшебно, однако я уже начинаю беспокоиться о тех десяти шлепках, которые он пообещал мне раньше. Может мне с ним объясниться, что мне по душе быть в подчинении, но не боль? Что я согласна принять наказание, но, надеюсь, он не увлекается причинением нестерпимой боли? А может, он воспримет это, как еще бόльшую дерзость?

Когда он никак не реагирует, я начинаю волноваться. Вместо этого он, намыливая меня, начинает мыть меня весьма по-хозяйски, словно я не более чем кукла. Я покорно поворачиваюсь и наклоняю голову, когда он указывает, что хочет вымыть мне волосы. Я упиваюсь его заботливыми усилиями, немного расстраиваясь, что он не нуждается ни в чем постоянном. Я, не раздумывая, позволила бы этому парню стать моим альфой — медведь он или нет.

И это напомнило мне о том, что… сам он не кончил. Я разворачиваюсь и, обхватив его член, провожу по нему вверх — вниз мокрой рукой. Приятная особенность дерзкого поведения в том, что привлекаешь к себе внимание. Кроме того, его член такой большой и толстый, а я прям умирала от желания прикоснуться к нему.

Схватив меня за руку, он смотрит на меня, приподняв бровь.

— Разве я говорил, что можешь это делать?

— Ты не говорил, что не могу. — С мокрыми волосами, прилипшими к голове, Ченс выглядит еще большим дикарем. Он более дикий и свирепый, чем кто-либо из всех тех, кого я знаю, и от одного взгляда на него меня охватывает дрожь. — Раз ты босс, тогда четко должен указывать, что я могу и не могу делать.

— Вот так, да? — на его лице мелькает дьявольское выражение, когда он наклоняется и выключает душ. Затем он делает два шага ко мне, и, обхватив меня вокруг скользкой талии, перебрасывает меня через плечо, задом к верху.