Триколе. Позволение вернуться к себе - Виталий Васькин

Сергей остановился за Германом, возложил ладони ему на плечи, наклонился к затылку и тихо сказал:

– Да понять его, надёжа-царь, не мудрено. Они «будь, что будет» требуют.

У Германа глаза застыли, а когда он обернулся, то сержант уже плыл в сторону берегов Марии. Он перебирал руками по спинкам стульев и кресел, как вёслами по морю, и всё смотрел на Германа. Слова выпускал мягко, с оттенком театральности. После первых двух фраз проявился стихотворный талант Мастера:

Ах, «будь, что будет» – это лишь слова,Но свет, их породивший, интересен.Его я видел, помню, как вчера.Надеюсь, будет мой рассказ полезен.

Лес браконьеры подожгли. О, негодяи!Солдаты оказались в западне.В дыму устал я мыслить о спасении,Позволил смерти заглянуть ко мне.

Страх тут же отвернулся от меня,Как говорится, бросил, поматросив.Впервые ясно осознав себя,И жизнь, и смерть, я лишнее отбросил.

Про жизнь и смерть Новеев говорил уже стоя за спиной Марии. Она чувствовала его дыхание прядками волос. Ожидала ещё какой-нибудь выходки: плечики поднялись, бровки нахмурились и, когда раздались аплодисменты Германа, не сразу поняла, в чём дело.

– Браво, Мастер! – воскликнул Герман. Мастер ответил сдержанным кивком.

– Движение начинается на тонком плане. Решение, появившееся в мыслях, на самом деле не так уж важно. Оно лишь иллюстрация свершившихся изменений в сознании. Из ниток-слов вышивается гобелен под громким названием Решение. А дело-то давным-давно сделано. Осталось только отразить в реальности. А как вы думаете, иллюстрацией чего могут быть мысли-надежды?..

Интуитивно Мария приняла вопрос на свой адрес. Тряхнула кудряшками волос, сдержанно ответила:

– Отсутствия изменений?

– Вот именно! – воскликнул Новеев, склонившись к уху Марии. Она дёрнулась в сторону, сержант вдохнул запах шампуня. – Какой знакомый запах… из детства…

– Очень интересно! Что там было, в детстве Мастера? – быстро спросила Мария, чтобы отвлечь от себя внимание.

Новеев выпрямился, мечтательно закрыл глаза и ответил:

– О, это была весьма занимательная история. Запах шампуня напомнил мне дельфинарий на Чёрном море. Всех желающих поплавать с дельфинами заставляли обмыться в душе, и там стоял шампунь с похожим запахом. Я тщательно вымылся, не хотел хоть чем-то навредить дельфинам. Потом вышел к бассейну. Два дельфина плескались внизу, тренер ласково гладил их по носам. По знаку тренера я прыгнул в бассейн, а когда вынырнул, то увидел прямо перед собой огромную зубастую пасть. В первое мгновение страх сжал сердце. Эти красивые животные такие же хищники, как львы, и лучше об этом не забывать. Но тренер был рядом, дельфины вели себя мило, и страх улетучился. Потом я обнял спинной плавник дельфина, и мы поплыли. Я чувствовал его упругое сильное тело, его спокойную уверенность и доброжелательность. Это было прикосновение к чуду. Выходя из воды, я обернулся и обратил внимание на то, что из огромного зрительного зала поплавать с дельфином захотели всего несколько человек. Я спросил об этом у мамы, и она объяснила, что людям просто не интересно. В то лето самым большим потрясением для меня был не заплыв с дельфином и не горки аквапарка. Я был на несколько дней оглушен сознанием того, что бывают люди, которым чудо не интересно…

Открыв глаза, сержант усмехнулся, похлопал ладошкой по спинке кресла Марии.

– Впрочем, сейчас я о другом. Сейчас я о том, что если мы… вы или я, или ещё кто-то из людей, действительно что-то хотим, то это появляется. Такова уж наша суть. Мы создаём грандиозные надежды, умопомрачительные отговорки и безупречные ограничения.

Вдохнув ещё раз аромат шампуня Марии, сержант двинулся к дивану. Со вздохом облегчения Мария вновь тряхнула кудряшками. Спокойствие тут же вернулась к ней. По-видимому, душевное равновесие Маша приобретала от турбулентности, возникающей вокруг головы при кудретрясении. Ничего удивительного: кто-то курит, кто-то считает до двадцати, а кто-то трясёт кудряшками.

Бесстыжие снежинки на окнах чуть не трескались от смеха. Их смешили открытые рты некоторых любителей мудрых слов. Ветер скоренько глянул в окно и взвыл от обиды. Такой момент! Можно свободно выстудить гланды и засыпать глаза снегом, но окна не дают войти. Ветер стал кусать стёкла, рвать ручку двери и нырять в трубу. Единственное, чего он добился – это оживление в комнате. Люди опомнились, завертели головами, пытаясь сообразить, что за жуть творится за окном.

Нить монолога Мастера оборвалась. Новеев сел на диван, расстегнул ещё одну пуговицу сверху на рубашке и откинулся на спинку.

Вернулась к гостям Зина. Глаза красные, но смотрела без грусти. Окинула взглядом стол и сказала:

– Что-то есть захотелось. Как насчет чайковского с бутербродами?

– Правильно! – поддержал Сергей и добавил: – Война войной, а кушать хочется всегда. Тут некоторые про беленькую вспоминали. Почему бы не уважить проходимца, простите, заядлого туриста?

– Заядлый проходимец за рулём. Ему не положено, – возразила Мария. – Да и остальные тоже.

– Ай-яй-яй! Какая драма! Но ведь бог создал такси, чтобы вы имели шанс принимать решения чуть в стороне от привычной напряжённости. Немного вина совсем не помешает. Вы хотя бы расслабитесь, сойдёте с колеи. Впрочем, это не обязательно.

Женщины принялись сервировать стол. Поднялась суета. Герман опять побежал курить, Бутан с кем-то договаривался по телефону о ремонте машины. Привалов сунулся было помогать женщинам, но был изгнан с кухни. Довольно быстро на столе появились конфеты, печенье, розеточки с фирменным вареньем Марии.

Над каминной полкой висел большой календарь с красочным оформлением страниц. Все листы с него были сорваны, остался только декабрь, оформленный под картину в бело-голубых тонах: бревенчатый дом, основательно укрытый снегом, дымок из трубы, в полосках света от окон стоят мальчик и собака. Картинка привлекла внимание Сергея. Он подошёл поближе, разгладил завернувшийся уголок календаря, потом задумчиво посмотрел в окно.

В дверь кто-то постучал. Все насторожились. Кто бы это мог быть?

Зина открыла дверь. Оказалось, пришел соседский пацанёнок Санька. Лет двенадцати, румяный, говорливый.

– Здрасьте, тёть Зин. Телефон-то у вас не работает. Мамка отправила предупредить: ночью будут дорогу чистить, сейчас уже в город не попасть. Снегу намело на дороге – жуть! Возле моста вообще мне по пояс. Городские автобусы на той стороне разворачиваются. Так вы машины переставьте, чтобы трактор не задел. В прошлом году кому-то помяли, много шума было. А тракторист в чём виноват? Нечего оставлять на дороге.

Говорил парнишка быстро и обстановку оценил тоже быстро. Выпалив все новости, сразу же нахлобучил шапку и собрался уходить. Зина остановила, взяла на кухне шоколадку и сунула ему в карман. Санька радостно заулыбался, деловито заявил напоследок:

– Ну, всё, пойду домой. Будьте здоровы. С наступающим!

– Подожди немного! – крикнул Новеев. Вышел в прихожую, всмотрелся в лицо мальчишки, словно знал отца и теперь ищет схожие черты. Санька засмущался, стал переминаться с ноги на ногу:

– Чего вам?

Улыбнулся в ответ Новеев, подал руку для приветствия со словами:

– Здравствуй, Александр. Вот ты какой… пришёл людям помочь?

– Здрасьте, – ответил мальчуган, пожимая предложенную руку. – Чем можем – поможем. А вы и сами должны понимать – зима на дворе, не до шуток.

Собравшиеся в зале затихли, никто не хотел пропустить ни слова из разговора. Новеев присел на корточки, спросил Саньку:

– Тебе ничего не говорит слово «Астра»?

Мальчуган подумал, шмыгнул носом и ответил:

– Это красивые большие цветы. У нас на клумбах растут. Мне они нравятся больше всех.

– А почему?

– Потому что они без колючек, большие и радостные! Ладно, я пойду, мамка ждёт.

Не дожидаясь дальнейших расспросов странного солдатика, Санька быстро развернулся и утёк. Осталась на коврике возле двери снежная кучка, облетевшая с ботинок. Вернувшись в зал, Зина спросила Новеева о причине расспросов. Он отмахнулся, сказал, что потом объяснит. Зине показалось это очень подозрительным, но, раз не хочет говорить, то ничего не поделать. Не приставать же с ножом к горлу Мастера из-за такого пустяка. Придёт время, сам расколется, обещал же.

– Похоже, и такси не приедет, – уныло произнесла Мария.

– Калитка не заперта? И почему собака не лаяла? – обеспокоенно спросил Бутан Зину.

– Возле забора намело так, что переступить можно, – ответила хозяйка дома, вглядываясь в окно. – А пёс ещё щенком привык к Саньке. Он ему и сосисок, и котлетки из дома таскал. Друзья не разлей вода.

Вид из окна не понравился Зине. Снег присыпал стёкла, толком ничего не разглядеть.