Игрушка подводного Принца. Часть 2 (СИ) - Ермакова Александра Сергеевна "ermas"

— О том, что ты в бассейне устроила.

— Ничего, — не хотела на эту тему говорить, но по ходу и не требовалось, Стэф чуть ли не в лицо «тело» сунул:

— Вот…

Несколько секунд глядела на съёмку с урока по плаванью. Видимо, кто-то успел мобильный схватить и моё пребывание под водой заснять.

— И что? — скучающе уточнила, даже не досмотрев.

Радмински перестал улыбаться, покосился как-то колюче-задумчиво:

— Ты была под водой почти… четыре минуты.

Между нами опять тема воды…

— Я же говорила, что мне приходилось выживать, — скрипнула зубами, к машине подойдя. — Плаванье и задержка дыхания туда тоже входили.

— Да, — слишком понимающе кивнул Стэфан и нарочито громко дверцей хлопнул, только села в тачку, — твой кроль уже в сети оценили. И, между прочим, я тоже! — припечатал значимо, плюхаясь на водительское кресло. — Тебе точно мне больше нечего рассказать? — секундой погодя мрачно уточнил и брякнул ключами, заводя машину.

— Например? — насторожилась я.

— Например, — протянул, нагнетая обстановку, — был ли с тобой кто-нибудь всё это время.

— Бестактный вопрос — это первое, — мне порядком нервировал разговор. — И второе, есть результаты моего обследования…

— Я не спрашивал, трахалась ли ты с кем-то, — отрезал морозно Стэфан. — Я спросил, была ли ты одна…

— Не понимаю сути вопроса, — насупилась, на грани разозлиться. — Я уже оскомину набила, рассказывая… что плохо помню, как выживала. — Ты меня обвиняешь в чём-то? — решила наехать в свою очередь, ведь лучшая защита — это нападение. — В чём? — пилила его злым прищуром.

Но его это ничуть не тронуло, не смутило. Стэфан молча вывернул на проезжую часть:

— В том, что ты не договариваешь что-то, — даже не попытался сделать вид, что это не так.

— А ты решил заделаться Шерлок Хомсом? Супер психологом?

— Нет, — опять недобро глянул на меня Радмински, — но не понимаю, как ты научилась плавать.

— Это оказалось не так трудно, — негодующе фыркнула. — Грудные дети плавают…

— Я не говорю о факте «двигать руками и ногами, удерживаясь на плаву», я говорю о технике!

Я аж язык прикусила.

— А она у тебя… — он значимо помолчал, — идеальна. Особенно, для человека, ещё полгода назад подыхающего от страха перед водой.

Дыхание затаила, от волнения слов не находя.

Он меня сделал!

И моё алиби, по чести, и без того хрупкое, вдребезги разнёс банальным вниманием.

Хотя чему удивляться? Радминский идиотом никогда не был.

Плевать, пусть думает, что хочет, а я буду упираться до последнего:

— Может, дельфины? — под дуру закосила и хмыкнула для достоверности. — Да, наверное, это были они. У берега мелькали вроде…

— Это утверждение? — насмешливо хмыкнул Стэф. — Или очередное «не очевидно, но… вероятно».

— Очередное «думай, как хочешь», — отрезала, демонстративно отвернувшись от жениха.

Остаток дороги мы промолчали, а я себе сделала зарубку, как можно меньше с ним спорить на «тему», больше косить под идиотку и, как бы меня не тошнило, улыбаться ему чаще, позволяя нежности и поцелуи. Тогда акцент сместиться в другую сторону, и возможно, мне не придётся больше столько оправдываться.

После разговора с отцом, я позвонила учителю:

— Я подумала над вашим предложением, вы правы, лишним балл е будет, но вы уверены, что я потяну боле высокий уровень?

— Ты главное добро дай и приходи на тренировку.

— Спасибо, — впервые за долгое время я была реально благодарна человеку за внимание. Не потому что меня часто на экране показывают, не потому что дружба со мной может как-то сделать значимей, а потому что… увидели во мне потенциал, который готовы помочь развить мне во благо.

Стефан о тренировках узнал чуть погодя.

Я очень боялась, что разозлится, если даже скандал не закатит, но он больше не наезжал, не пытался уличить во лжи. Наоборот, был мил, заверяя что гордиться мной, и пообещал не пропускать моих соревнований, хотя был очень занят: в университете, да на работе отца.

Не обманул. Снимал заплывы, а потом вечером, сидя перед компом с мороженым, соком и прочим запрещённым, но таким вкусным, мы с ним обсуждали моменты. Он объяснял ошибки, стратегии, хитрости заплывов, как на короткие дистанции, так и на длинные.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И этим… располагал. Я была ему благодарна, потому что если школьные соревнования выиграла безоговорочно, то соревнования штатов… Боролась, чуть ли не рвя жилы, и подсказки такого опытного пловца, как Радмински, воспринимала не болезненно в штыки, а мотала на ус, чтобы в следующий раз не совершать тех же оплошностей.

И конечно почти каждый день, изматывала себя в бассейне. Это было спасением: загоняясь, время летело быстрее. Так быстро, что я уже терялась и забывалась.

Месяц, второй, третий… тут и учебный год подошёл к концу, а я по-прежнему нет-нет, да и вспоминала Тая. Порой так изводилась и страдала, до томления в теле и ломки в сознании, что впадала в какой-то транс, а в себя приходила только на берегу океана. Ночь, прохлада, а я… одиноко у воды стояла и вглядывалась в темноту воды.

Больная! Жертва стокгольмского синдрома, тоскующая по своему похитителю.

Да, это я!

Я взывала к нему, просила дать о себе знать. Заходила в ледяную воду, умоляя ответить, но Тайфун не отзывался. И я с разбитым сердцем возвращалась домой… в мир, в который так рвалась и который теперь мой разум отторгал.

И в котором, как ни странно опять не было места мне.

В школе у меня больше не было подруг.

Отец вновь погряз в работе. Сильно исхудал, много переживал и я серьёзно волновалась за его здоровье, потому что за это время у него случались срывы и приступы, заканчивающиеся больницей. На что папа отмахивался, что скоро всё образуется: только я выйду за Стэфана, дела выровняются.

Горько было в душе, но я пересиливала себя и улыбалась: для глаз посторонних, для глаз Стэфана, пока не научилась лицемерить настолько идеально, что начала сама верить в прекрасное будущее.

И Радмински это нравилось, а мне порой его убить хотелось, ну или сбежать от него на край света: он словно себя пометку сделал, меня за*ть, не в прямом смысле, так переносном.

Гиперопека, супервнимание, мегалюбовь.

Всё с приставкой «чересчур».

Это давило, душило, отвращало.

Даже мелькали глупые мысли переспать уже с ним, чтобы отвязался. Мол, видишь, девственница! Ты первый! Мой мужчина! А теперь дай свободы!!!

Но каждый раз что-то мешало: то звонок важный, то друзья, то место не подходящее, то самочувствие, то погода… Однажды мы гуляли на берегу океана с друзьями Стэфа, чуть хмельные, весёлые. Подкрадывалась ночь, и мы целовались с упоением под темнеющим небом, при огнях костра, в приподнятом настроении.

Радмински хотел. Он него несло желанием, чего он и не скрывал. Стэф что-то мурчал мне на ухо и гладил куда раскованней, чем обычно.

И вроде я уже начинала улетать от алкоголя и страсти, когда налетел ветер, а следом грянул гром и молнии шарахнули. Несколькими секундами позже обрушился дождь.

Стэфан смачно выругался и, проклиная погоду, меня за руку поволок к машине, но я не села. Пока его друзья со смехом и визгами носились по пляжу, собирая вещи и раскидывая их по свои тачкам, как чокнутая кружилась, позволяя себя ласкать прохладными струям… и это было… так правильно и желанно, что я даже обиделась, когда Стэфан меня из нирваны выдернул.

— Кому сказал в машину! — насильно затолкнул в тачку, вырвав из эйфории чувств. Когда сел сам, на какое-то время повисло молчание. А потом Стэфан предложил поехать к нему, продолжить. Я отказалась — момент прошёл, романтика и кайф, вечер тоже.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Радмински не скрывал разочарования и обиды.

Поцеловал мазано в щёку на прощание, и пригрозил, что в следующий раз его гроза и дождь не остановят…

Но потом это случилось. На выпускном…