История образования и педагогической мысли - Вардан Торосян

При таком подходе правомерно утверждать, что «всякое хорошо поставленное образование и будет национальным, действительно созидающим, а не разрушающим нацию». Проблема образования народа тождественна проблеме образования личности: «Самое первое понятие национального образования – это вовлечение народа в образовательный процесс» (Гессен С. И. Основы педагогики. С. 346). Еще Фихте в «Речи к немецкой нации» не столько видел своеобразие каждого народа в приспособленности к тому или иному виду культурного творчества, сколько переносил ее из плоскости культуры, как таковой, в плоскость отношения к культуре, и в первую очередь к образованию. Есть теснейшая связь между отрицанием образования и отрицанием культуры, как таковой. Выпячивание же собственной культуры и национальных особенностей, квасной патриотизм в любых проявлениях, неприятие любой иной культуры – это, как правило, признак замаскированной ненависти к культуре. Не случайно идеолог фашизма, чистоты арийской расы и немецкой культуры Геббельс говорил: «Когда я слышу слово культура, я хватаюсь за пистолет». Отношение к культуре, включая образование, – один из наиболее характерных критериев культурного уровня, культурной продуктивности нации и государства. Часто говорится о том, что чрезмерный контроль государства над образованием, его идеологизация – неизменный спутник тоталитарных режимов. Замечено, однако, и то, что отсутствие внимания к образованию со стороны государства – верный путь к фашизму (так произошло в период «брожения мыслей» и прекраснодушных рассуждений о демократии в Германии и Италии 20–30-х г.г.).

Совокупность целей образования, если она превращается в «национальную программу» или «господствующую идеологию», определяет не только «лицо», но и «тело» социального организма, накладывая печать на экономику, духовную культуру, содержание организации образования (Зотов А. Ф. Образование и судьбы России // Вопросы философии. 1999. № 3. С. 53).

Различные формы национализма как две капли воды похожи, а «революционный космополитизм» и «консервативный национализм» – две стороны одной медали – бескультурья и необразованности. Художник, философ, ученый, которые поставят целью не выражение прекрасного, не решение научного вопроса, а именно национальное (классовое) искусство, науку, образование – создадут нечто тенденциозное, искусственное, фальшивое. Еще раз сошлемся на С. И. Гессена: «Измельчение нации в национализме ведет к тому, что все своеобразие нации утрачивается». Мы бы добавили – утрачивается жизнеспособность нации, ее творческая продуктивность.

США в очень многих отношениях не та страна, которую стоило бы ставить в пример. Но гражданин США любой национальности и расы с детства воспитывается в том, что он – гражданин великой страны, американец по национальности (пусть ирландского, польского, армянского или еврейского происхождения). Автору этих строк довелось побывать на лекции чернокожего профессора политологии знаменитого Джорджтаунского университета, который говорил о том, что для него, американца, не будет естественным поддерживать те или иные африканские режимы только по признаку цвета кожи. Естественным образом действительно интернациональный характер в течение веков приобретала американская культура – джаз, литература, спорт. Не только американская, но вся мировая история учит, что национальные культуры расцветали не в изоляции, а как раз во взаимодействии с другими культурами – в этом смысле даже крестовые походы или завоевания Александра Македонского имели свою положительную сторону.

Выдающийся сын Америки Мартин Лютер Кинг был борцом за права не только негров, как мы привыкли думать, но и именно за равные права, общечеловеческие ценности. Прививая идеи «великого братства людей», любви к любому человеку, даже «врагу» («сумей встать на его место, а если он не прав, сумей убедить его – тогда он перестанет быть врагом»), терпимости к чужому мнению, он сыграл решающую роль даже в прекращении позорной войны во Вьетнаме. Воспитательное значение его деятельности было так велико, что бессильным оказался выстрел убийцы. Достаточно сказать, что благодарная Америка объявила его день рождения национальным праздником.

Сегодня этого нет. Кичащаяся своим экономическим благополучием и военной мощью Америка пытается навязать всему миру свои представления о порядке, ничуть не заботясь о тысячах жертв в тех странах, где она этот порядок устанавливает. Тем временем в сытой и благополучной Америке фашиствующие юнцы устраивают кровавое побоище в собственной школе – из того же желания самоутвердиться. Не сразу Америка поймет, что это – звенья одной цепи, одной и той же болезни утверждения силой.

Плоды своего имперского мышления, желания навязать всему миру свой, «социалистический» порядок пожинает и бывший СССР. Возведя «железный занавес», чтобы оградиться от любого внешнего влияния, мы научились только поиску врага, нетерпимости. Итог этой разрушительной психологии – не только в развале экономики, безработице, нищенских пенсиях, беспризорных (даже при живых родителях) детях, разгуле терроризма и преступности, брезгливом злорадстве со стороны бывших «друзей» и «врагов». У нас исчезло ощущение граждан великого государства, представителей великой культуры. А это еще ужаснее и мрачнее в смысле перспектив. Оплевывание прошлого порождает «Иванов, не помнящих родства». В начале 90-х г.г. в большом книжном магазине на Невском проспекте я был свидетелем, как на вопрос, нет ли такого же альбома на русском языке, продавец, немолодой мужчина (возможно, даже переживший блокаду), ответил: «Мы книг на девальвированном (!) языке не держим». Что же сказать о молодых, которые пройдя воспитание такими «университетами», говорят: «Лучше бы Гитлер нас победил, иначе бы жили». Молодая, неглупая девчонка, которой поручили набирать статью к юбилею Пушкина, возмущается: «Народились всякие Пушкины, а ты печатай». Нет ли в этом вины современного образования, которое сдалось перед мутным потоком современной жизни? И нет больше «Сказок старой бабушки», с которыми мы входили в жизнь. Бабушки торгуют на улице, чтобы заработать на кусок хлеба, а если повезет, то подкинуть деньжат любимому внуку на компьютер. Сегодняшние родители, гордясь своим действительно смышленым мальчуганом, говорят: «Он каждый день знает курс доллара!» Что станет с этим малышом, лишенным сказок бабушки, милых, ласковых слов языка, которые мы сами «девальвируем».

Мы столь же редко задумываемся о роли языка в нашей жизни, как и о роли воздуха, которым дышим. А ведь язык – это тот инструмент, с помощью которого мы не только впитываем навыки повседневной жизни. Первые слова мы слышим от матери, на родном языке, на нем мы получаем первые уроки доброты, приобщаемся к сокровищам родной, а затем мировой культуры. Разрушение, засорение языка – симптом чрезвычайно опасный, имеющий прямое отношение к будущему всего народа и государства, и это – одна из серьезных проблем современного образования.

Вместо чудного языка Пушкина, который мы впитывали со школы, с раннего детства, все более привычным становится бессмысленный поток речи, обильно сдобренный матерными выражениями уже в обычном бытовом разговоре, ими пересыпана речь даже молодых пар, красиво одетых, симпатичных, по-своему влюбленных. Трудно чему-то иному научиться не только на улице, но с экрана телевизора, причем при показе не только низкопробных боевиков, но даже заседания Государственной Думы, наших избранников, которым мы доверили свое настоящее и будущее.

Опять же со ссылкой на современные научные исследования: регулярное использование ненормативной лексики – свидетельство не только духовной пустоты, но и надлома души, выплескивание смеси страха и агрессивности. Цинизм, напускная бравада создают только видимость уверенности в себе, особенно болезненно травмирующей своей несостоятельностью, иллюзорностью. Все чаще опять-таки в серьезных научных статьях говорится о том, что современный кризис духовности является не только следствием экономического кризиса. В той же степени справедливо и обратное: экономический кризис – это прежде всего кризис духовности, и мы никогда не выйдем из него, не преодолев духовного развала. Мировой опыт показывает: «никогда успехи в экономике не достигались за счет экономии на духовной культуре» (Философия образования. М., 1998. С. 5).

Актуальность концептуальных изменений в образовании

Выход из порочного круга видится опять-таки только в «преобразовании образования» (Карлов Н. В. // Вопросы философии. 1998. № 11). Сейчас перед нашим образованием стоит задача многократно сложнее, чем когда-либо: не просто восстановить разрушенное, но и откликнуться на объективные тенденции, запросы не только сегодняшние, но и завтрашние. Так, актуальнейшей во всем мире становится проблема непрерывного образования. Указами и инструкциями ее пытались решить в форме ИПК (институтов повышения квалификации), что было замечательным примером ИБД – имитации бурной деятельности, с нулевым КПД, с ни чем не оправданным отрывом людей на полгода от работы, семьи, привычной обстановки с целью накачки их знаниями, часто усилиями людей вовсе не более образованных, чем они. Сегодня сама жизнь делает насущной необходимостью постоянное повышение и расширение знаний, но никак не в форме механического приращения, а через способность и готовность к их качественному углублению, умение самостоятельно выявлять необходимое направление развития знаний, способы их приобретения.