Черная сага - Сергей Булыга

– А где это случилось? Где ты нашел меня?

А ты, глядя ему прямо в глаза, отвечал:

– Не помню. Да и зачем это тебе? Ты – Айгаслав, наследный ярл, сын ярла Ольдемара. А кто такой я? Слуга, продавший тебе меч. Приказывай!

Но ярл всякий раз тут же молча разворачивался и уходил. А ты, глядя ему вслед, каждый раз думал примерно одно и то же: что сколько уже лет прошло с той встречи на реке! А в последние годы ты стал думать еще вот что: что из тех, кто был тогда на корабле, один только ты теперь в живых и остался. Правда, это не так важно. Потому что если бы даже кто-то из них, из твоих белобровых, теперь и был бы еще жив, то все равно никто ничего не стал бы рассказывать, потому что таким не делятся.

Они и не делились. Шло время. Много времени. И ярл смирился. Ярл вырос. Ярл пировал, охотился. Ярл принимал посольства, властвовал. Но при этом он, как и в прежние годы, внимательно слушал советы того, кого этот наглый посол теперь упрямо называет регентом… И вдруг он, Айга, говорит, что он все помнит! Но только разве сейчас важно это? Важно совсем другое. Потому что то, что уже было, это уже все равно не исправить. Исправить можно только то, что еще только собирается случиться. А собирается здесь вот что: Айга не пойдет на руммалийцев, а заключит с ними союз. А дальше что? Да как всегда! Вначале сюда явятся купцы и станут торговать… Нет, вначале они будут просто раздавать товары, и здешний народ – а народ везде один и везде глуп! – народ начнет рассуждать:

– Да, там, в Стране Высоких Городов, там жизнь! И вот здесь бы тоже так бы, как у них!

И станут привечать этих купцов. Потом, следом за купцами, явятся… как их?.. ну, эти, в черных балахонах, и начнут говорить, что вера в Хрт и Макью, а также и в Винна – это вера в идолов, а идолы – это обман. И тоже будут раздавать подарки и сулить всяческие другие блага и радости. Народ и им поверит. А потом вдруг – а это почему-то всегда случается вдруг, то есть очень быстро и как будто бы само собой – здесь случится то, что уже случилось в Песчаной Земле. И в Многоречье. И у Безволосых. А теперь тамошние ярлы платят руммалийцам огромную дань многими полезными вещами и, что хуже всего, еще и самыми лучшими воинами. И так будет и здесь, ярл Айгаслав! Глупец! Кругом одни глупцы! Хальдер с трудом лег поудобнее и посмотрел на руку. Рука почернела, раздулась, кожа на ней лоснилась и, казалось, вот-вот лопнет. Так, кстати, умирал Ольми, укушенный змеей. И было это в Руммалии. Там очень много змей – прямо в садах.

А там, откуда ты пришел, змей не бывает. И вообще, там если ты решил кого-нибудь убить, так приходи к нему и прямо говори ему, чего ты хочешь, и вам дадут мечи и вы, как и положено мужчинам, сразитесь между собой. И колдунов там нет. И раны не врачуют. У белобровых это так – если должен умереть, так умирай. А здесь…

Здесь тоже, как ни хитрят, все равно умирают. И, может, даже еще скорей, чем там. Потому что из тех, кого ты тогда привел к Ольдемару, давно уже никого не осталось. А было их почти сорок! Последним был Ольми, Ольми остался в Руммалии. А теперь умираешь и ты. Вот видишь как оно все обернулось – хоть обещал «Вернусь!», а не вернулся. И что ты здесь нашел, что тебя здесь держало? Хальдер поморщился и приоткрыл глаза…

Ярл! Смотрит, щурится. Играет желваками. И очень сердито говорит:

– …Да, это было так. Так и сейчас то же самое. Я же знаю, что ты сейчас думаешь. Ты думаешь: какой же ты хороший – жил просто воином, не для себя, а только для других старался. Только для них! Вот, скажем, как для меня. Укреплял державу, расширял ее, добывал мне добычу, терем набил всяким добром, перинами, а себе ничего не берешь, лежишь на старом тюфяке. Но ты же знаешь, что это не так! Ты ведь очень жаден, Хальдер! Ух, как жаден! Только другие жаждут золота и самоцветов, а ты жаждешь власти. Прямо как голодный пес к ней рвешься, вот что! Но и это еще не все! А еще вот что: ты хочешь властвовать, но так, чтобы другие этого не видели, но знали – это обязательно! Вот почему ты до сих пор как будто просто воин. А я будто ярл!

– Ты… – начал было Хальдер.

– Замолчи! – перебил его ярл очень гневно. И так же гневно, и еще с насмешкой продолжал: – А знаешь, почему ты сегодня умрешь? Да-да, сегодня, я не оговорился! Потому что это же ты сам придумал, чтобы ярлиярл, как подлый раб, целовал тебе руку. Тебе же так нравится, Хальдер, чтобы все ползали перед тобой! И вот ты получил ползучий поцелуй – змеиный! Вон что теперь с твоей рукой! Посмотри на нее. Как раздулась!

Но Хальдер смотрел не на руку, а на ярла. Так, значит, вот оно что, думал Хальдер: Айга с ними сговорился, дал отравить тебя! Вот почему посол прятал глаза, а губы у него были холодные и липкие. А ты самонадеянный глупец! Потому что нужно было только вспомнить: пять лет тому назад Цемиссий захотел убить родного брата. И убил – и не где-нибудь в подворотне, а в их самом священном месте – в храме! И было это, как тебе рассказывали, вот как: брат взял свечу, эта свеча вдруг необычно ярко вспыхнула – и брат горел и корчился, кричал. А все стояли рядом и смотрели. Так то был его брат и то был его храм! А ты кто ему, Хальдер? Ты просто воин, враг, нет, даже раб врага. Да нет, не то! А просто наступил твой срок и пришел тот, кто должен был придти. Разве не так? Хальдер болезненно поморщился.

А ярл усмехнулся – правда, усмешка эта была очень невеселая – и так же совсем невесело заговорил:

– Да, я не помню, где это было. Но зато я очень хорошо помню много всякого другого. И, думаю, это тебе будет интересно. Поэтому слушай! Так вот, тогда уже стемнело. Я спал и мне было тепло. Ведь я был в своем доме! Да, в тесном и задымленном. И в нищем! Но зато это был тот дом, в котором я родился, и поэтому мне в нем было хорошо… Так вот, я опять говорю: я спал, и мне было тепло и уютно. И вдруг я просыпаюсь оттого, что слышу чей-то разговор. Я приподнялся, вижу… Да, вижу: за нашим домашним семейным столом сидят чужие люди. Один из них был ты, а второй… Второй, мне кажется, был Бьяр. Да, Бьяр, конечно же! Так вот, вы с Бяром сидели за нашим столом, а мой отец – родной отец, и это был совсем не ярл, а просто бедный человек, простолюдин – стоял возле двери. Он так и был одет, как все такие люди, – очень просто. А на вас с Бьяром были блестящие кольчуги, были еще мечи у пояса. Мне стало очень любопытно, я никогда раньше не видел ничего подобного, я захотел вас получше рассмотреть, и поэтому встал и вышел к свету. А ты, как только увидал меня, так сразу отшатнулся. Потом спросил:

– Кто это?

– Сын, господин, – ответил мой отец. – Мой сын.

Ты долго и очень внимательно меня разглядывал, потом сказал:

– Мальчик, поди сюда, я угощу тебя.

Я подошел. Ты посадил меня к себе на колени, дал хлеба. Потом спросил, что это такое у меня на виске. Отец сразу нахмурился и очень нехотя ответил: