Честное хулиганское! - Наталья Александрова

– Извиняюсь, – проговорил мужичок, глядя мимо Маркиза, – вы чего-нибудь надумали?

– Это вы мне? – поинтересовался Леня.

– Вам, вам! – подтвердил мужичок, пытаясь сконцентрировать взгляд на собеседнике. – Надумали чего-нибудь покупать?

– Вообще-то да, вот телевизор приглядел, – Леня показал на огромный жидкокристаллический аппарат. – А что, разве вы продавец?

– Да нет, не совсем. Скидку хотите?

– Скидку? – Маркиз сделал вид, что раздумывает. – А на каких условиях?

– Известно, на каких – по-честному, по-братски. Как в одной песне пели: тебе половина и мне половина.

– А сколько процентов? – продолжал расспрашивать Леня.

– Пять, – с некоторой печалью ответил предприимчивый собеседник.

– Пять маловато, – поскучнел Леня, – вот если бы десять… Десять было бы хорошо!

– Была у меня карта на десять процентов, – вздохнул мужичок. – Но телевизор дорогой, пять процентов – тоже деньги. Так что, по рукам?

Он вытянул руку. Леня схватил его за запястье и проговорил совсем другим, суровым начальственным голосом:

– Капитан Несгибайло, отдел по борьбе с экономическими преступлениями.

– Какой такой отдел? – заверещал Кеша. – Знать ничего не знаю! Никакого такого отдела…

– Лучше колись, Кеша. – Маркиз мрачно свел брови к переносице. – Содействие следствию будет учтено органами правосудия.

– Да что я такого сделал? – причитал несчастный. – Подумаешь, скидочка! Это ж разве преступление? Они сами эти карты раздают!

– Меня не нужно уговаривать! – Леня подталкивал «задержанного» к выходу. – Вот если будешь сотрудничать со следствием, тогда другое дело.

– Сотрудничать? – До Кеши наконец дошло. – А это как? Что значит «сотрудничать»?

– Расскажи все, что знаешь о дисконтной карте номер… – Леня зачитал по бумажке данные злополучной карты. – И следствие, так и быть, учтет твое чистосердечное признание.

– А че я о ней знаю? – захныкал Кеша. – Я о ней ваще ниче не знаю! Нет у меня больше той карточки! – Он горестно потупился.

– Значит, не хотим сотрудничать со следствием, – констатировал Маркиз. – Что ж, так и запишем.

– Почему это не хотим? Очень даже хотим! – заскулил Кеша. – Только у меня ее украли!

– Где украли? Кто украл? При каких конкретно обстоятельствах?

– Кто ж его знает? Не пойман – не вор! А насчет обстоятельств… Ехал я в набитом автобусе, и со всех сторон были сплошные обстоятельства. Прямо-таки обстояли меня граждане пассажиры так, что вдохнуть получалось через раз. И тут чувствую, не иначе кто в карман лезет. Хотел за руку схватить, да какое там – и пошелохнуться не вышло. Хотел повернуться, а только где уж тут! Только когда возле метро публика рассосалась, я смог собственный карман проинспектировать и убедиться, что кошелек из него отбыл в неизвестном направлении. И денег не так много было, рубля примерно пятьдесят четыре с полтиной, а вот карточку эту жалко. Была она мне, как Карл Маркс выражался, средством прибавочного производства. И еще кошелек жалко, вроде как память.

– Женщина, что ли, подарила? – поинтересовался Маркиз.

– Зачем женщина? Мне этот кошелек вручила товарищ Парамонова Валентина Сергеевна за победу в районном конкурсе судомоделистов! – Лицо Кеши порозовело от гордости.

– В каком же это году было? – вытаращился Леня.

– В каком годе? Дай бог памяти, точно помню, что в одна тысяча девятьсот, а как же дальше-то?

– Все ясно. Вскоре после разгрома белых под Перекопом.

– Вот насчет этого точно не скажу, – засомневался Кеша. – Под Перекопом не был, не привелось. В Доме отдыха на озере Селигер бывал, и еще в Пятигорске, в пансионате «Заря коммунизма». Только насчет кошелька я напрасно беспокоился. Когда народ из автобуса схлынул, я этот кошелек нашел. Под переднее сиденье вор его подкинул. Конечно, перед тем все из него выгреб – и примерно пятьдесят четыре рубля с полтиной, и карточку мою дисконтную. А кошелек, значит, выкинул, как он есть улика против него и доказательство.

– Как ты, однако, хорошо свои деньги помнишь, – восхитился Маркиз. – Прямо как в банке.

– Оттого я запомнил, сколько их было, что мне аккурат столько же годов, сколько в том кошельке находилось. Те же пятьдесят четыре с полтиной! А кошелечек-то вот он, кошелечек мой памятный! – Кеша продемонстрировал Маркизу квадратное портмоне из жесткой, как солдатская подошва, кожи с едва просматривающимся на передней стороне силуэтом Спасской башни.

– Хорошо, однако, делали вещи на четвертой кожевенно-обувной фабрике, – с уважением кивнул Маркиз.

– А то, – поддержал Кеша, – сносу нет! Я бы его сыну передал, если бы не сложные семейные обстоятельства.

– Какие еще обстоятельства?

– Полное отсутствие семьи – вот какие! – Кеша вздохнул и с надеждой глянул на Маркиза: – Так как, гражданин капитан, оказал я содействие?

– Оказал, оказал! – Маркиз отпустил его и легонько подтолкнул в сторону выхода из магазина.

Он оказался там же, откуда начал, то есть в тупике. Или, если угодно, у разбитого корыта. Единственный след оборвался, не дав никакого результата.

Леня покинул магазин, сел в свою машину и задумался.

Кеша явно не врал. Его организм вообще не был приспособлен к сложному вранью. Да и кошелек эпохи первых пятилеток свидетельствовал в пользу изложенной версии.

Вспомнив Кешин кошелек, Маркиз вытащил из бардачка бумажник, который получил от заказчика.

Конечно, этот бумажник был куда новее и приличнее Кешиного. Кожгалантерейные изделия роднило тем не менее скудное содержимое.

В Кешином бумажнике были пятьдесят четыре с половиной рубля и дисконтная карта. В бумажнике погибшего связного – тоже дисконтная карта и совсем немного денег.

Маркиз вытряхнул купюры из бумажника и пересчитал их. Оказалось семьсот восемьдесят рублей – пятисотка, две сотенных, пятьдесят и три мятые десятки. На возраст никак не похоже.

В голове у Маркиза мелькнула смутная мысль, но тут же скрылась, потому что вместе с деньгами из кошелька выпал смятый бумажный комочек.

Леня осторожно развернул его, стараясь не повредить.

Это оказался магазинный чек.

– Снова магазин, – вздохнул Маркиз. – Наверняка снова пустые хлопоты!

Он разгладил чек и вгляделся в то, что на нем отпечатано.

Сверху было название магазина – «Синемания». Ниже шли сплошные цифры, из которых Маркиз понял только цену – шестьсот шестьдесят рублей.

Магазин «Синемания» он знал: там торговали музыкальными компакт-дисками, игровыми программами и фильмами на DVD. Леня и сам не раз покупал там фильмы для себя, в основном американские боевики и комедии, и документальные из жизни животных – для Аскольда. Располагался магазин на Среднем проспекте Васильевского острова, совсем недалеко. Ничего не оставалось, как немедленно туда наведаться.

В магазине Леня первым делом внимательно изучил цены.

Большая часть дисков шла по двести – двести пятьдесят рублей. Некоторые старые коллекционные фильмы и лицензионные записи крупных режиссеров и знаменитых актеров прошлого стоили триста пятьдесят. Фильмов по шестьсот шестьдесят не было. Не получалось также, чтобы два любых диска вместе складывались в такую сумму.

Леня подошел к худенькой девушке с разноцветными волосами, которая восседала за кассой. Пряди ее были поочередно выкрашены в малиновый, бирюзовый и ядовито-зеленый. В носу у пестрой девушки висело небольшое колечко.

– Леди, – обратился Леня к красотке, – это ваш чек?

Та молча уставилась на смятый чек, отбросила со лба красно-зеленую челку и проговорила простуженным голосом:

– Что же вы так долго? Неделя давно прошла!..

– Неделя? Какая неделя? – растерялся Маркиз.

– Вот приходят права качать, а сами законов не знают! Щас я Гошу позову, сами с ним разбирайтесь.

– Зачем Гошу? Не надо Гошу, вы меня вполне устраиваете! – Леня улыбнулся кассирше самой обаятельной из арсенала улыбок. – И я вовсе не пришел качать права.

– Так чего, не будете фильм возвращать? – Такой поворот событий девицу явно обрадовал.

– И в мыслях такого не было! – успокоил ее Маркиз. – Я только хотел порядок у себя в видеотеке навести. Помню, что какой-то фильм у вас покупал, даже вот чек нашел, а какой – убейте, не помню. Думал, может, здесь, на месте, вспомню, а смотрю, у вас и цен таких нет.

– Понятно, что нет, – хмыкнула девица.

Сейчас на ее лице было написано все, что она думает о Лене: что он старый склеротик на грани маразма, если не может запомнить таких элементарных вещей.

Леня погрустнел и стер с лица обаятельную улыбку, которая в этой ситуации была, пожалуй, не актуальна.

– Понятно, что нет, – повторила девица. – Это же цена седьмой категории.

– Какой? – оторопел Маркиз.

Из прежних времен он помнил, что бывает говядина первой и второй категорий. Еще в НИИ и на предприятиях встречались конструкторы первой и второй категорий. О категориях фильмов ему слышать не приходилось.