Череп на рукаве - Ник Перумов

– Ходят тут всякие, – тоном заправской торговки с нашего Привоза сообщила мне госпожа обер-лейтенант. Точнее, не мне, а раскорячившему крылья на стене Орлу-с-Венком-и-Солнцем. – Ни мозгов, ни характера, ни, на худой конец, просто мускулатуры! А имперский паёк все хотят. И что у меня за работа – с такими исключительными ослами дело иметь?..

Наверное, после этих слов ожидалось, что от стыда мои бедные уши покраснеют, почернеют, засохнут, свернутся в трубочки, отвалятся и улетят по ветру, а сам я елико возможно быстро очищу помещение, закрыв за собой дверь с той стороны.

Однако я помещение не очищал. Глазами хлопал, что правда, то правда, краснел – тоже верно, но всё-таки не уходил.

Обер-лейтенант выждала, наверное, целых две или три минуты. Потом раздражённо, с грохотом выдернула ящик, с отвращением швырнула на стол красную, белую и жёлтую формы.

– Заполняй, – процедила она сквозь зубы. – Заполняй, а я стану рассказывать, что тебя ждёт, гражданин. Как-никак, мне за это Империя деньги платит.

Я принялся за дело, а госпожа обер-лейтенант в это время мерила комнату шагами, методичным неживым голосом повествуя об ужасах, что ждут меня, окажись я настолько глуп, что таки решусь пойти на службу Его Императорского Величества. Можно было подумать, что бедняжке приходится повторять это по двадцать раз на дню, хотя я точно знал, что за все годы с Нового Крыма завербовалось всего пять человек.

Я становился шестым.

Впору вешать голографическое фото на доску почётных граждан..

2

Тренировочный лагерь «Танненберга» расположился насамом северном и самом большом из наших островов. Когда Новый Крым только заселялся, остров в шутку назвали Сибирью, и нелепое имя приклеилось, да так, что и не отодрать. Мало кто вспоминал, что официально остров прозывался Островом Адмирала Нахимова, причём на имперских картах указывалось именно это название, а на наших, местных, изданных на Новом Крыму, поперёк всего зелено-коричневого изогнувшегося дракона тянулось: «Сибирь».

Сибирь заселена была совсем слабо. Несколько крошечных городков, наверное, с тысячу фермерств. Единственная на Новом Крыму горная цепь, вытянувшаяся вдоль северного побережья. Немного леса, я имею в виду обычного леса, а не тропических джунглей, заполнявших, к примеру, место Нового Севастополя, когда пионеры только ступили на планету. «Танненберг» держал одну роту в столице Нового Крыма, боевые, кадровые вторая, третья и четвёртая роты, разделённые на взводы и отделения, базировались по всей планете, во всех сколько-нибудь значимых пунктах. Плюс к тому пятая рота, учебная, как раз и стояла в сибирском тренировочном лагере. Там же, где помещались штаб, части усиления, инженерный взвод, взводы связи, разведки, рота тяжёлого оружия, медицинский взвод и тылы. Имперцы не делали секрета из своего расположения, каждый мальчишка знал, сколько их и где они.

Было в этой открытости что-то сугубо неправильное. Не так должны вести себя завоеватели на покорённой планете. Другое дело, что планете, похоже, не так уж и хотелось освободиться.

Меня могли облить презрением за намерение поступить на имперскую службу, но самим застрелить, к примеру, патрульного – это, само собой, было выше «их» сил.

Из Нового Севастополя я летел обычным рейсом «Столичных Авиалиний». Вербовщики просто забронировали мне место на лайнере, и восемь часов спустя я уже стоял на бетоне Владисибирска, городка, служившего административным центром острова. Оттуда меня увозили уже на армейском вертолёте. Я был единственным рекрутом на борту. Напротив сидел мрачнейшего вида верзила с погонами штабс-вахмистра – чёрное поле, серебряная окантовка, три серебряных же четырёхугольных «розетки». В имперской армии это – очень много, почти что офицерский чин.

3

(Имперская «табель о рангах»: 1 – гренадёр (десантник, канонир, сапер, санитар и пр. ), 2 – обер-гренадер, 3 – ефрейтор, 4 – обер-ефрейтор, 5 – штабс-ефрейтор, 6 – унтер-офицер, 7 – унтер-фельдфебель (унтер-вахмистр в десанте), 8 – фельдфебель (вахмистр), 9 – обер-фельдфебель (обер-вахмистр), 10 – штабс-фельд-фебель (штабс-вахмистр) – высший из неофицерских чинов. Далее уже идёт «белая кость»: 11 – юнкер (кандидат на офицерский чин), 12 – лейтенант, 13 – обер-лейтенант, 14 – гауптманн (ригтмейстер в частях разведки и спецназначения), 15 – майор, 16 – оберст-лейтенант, 17 – оберст (высший из старшего офицерского состава). Дальше следует генералитет: 18 – генерал-майор, 19 – генерал-лейтенант, 20 – генерал, 21 – генерал-оберст, 22 – верхушка послужного списка генерал-фелдьмаршал.)

4

Верзилу звали Клаус-Мария Пферцегентакль, и ему предстояло сформировать пятый учебный взвод пятой – учебной же – роты «Танненберга». Остальных рекрутов должен был доставить «Маргроу», старый штурм-транспорт, ныне таскавший пушечное мясо Империи с планеты на планету.

Откуда я об этом узнал? К моему полному удивлению, господин штабс-вахмистр Пферц... выложил мне всё это, едва вертолёт оторвался от земли, тем же мрачным, лишённым выражения голосом, которым он зачитывал мне правила безопасности полётов.

Рекруты пошли полное барахло, гудел он, глядя куда-то поверх моей головы. Никуда не годятся, даже на мишени. Дохнут как мухи. С ними ничего даже не успеваешь сделать. Их даже нет смысла наказывать – вешаются, топятся, бросаются на колючую проволоку, которая, само собой, под током. А потом ему, честному вахмистру Пферц... приходится соскребать с асфальта их дерьмовые кишки и прочую требуху, потому что все остальные рекруты тут же зеленеют, блюют и отделениями падают в обморок, словно монахини при виде голого мужчины. И никакими силами, ни стеком, ни плетью, ни даже пожарным гидрантом их невозможно привести в чувство.

Короче, всё было отвратительно. До чего же надо дойти, чтобы гонять вертолёт за одним-единственным рекрутом, да ещё вдобавок с этой самой планеты, где нет ничего, кроме воды да уродских китов, от которых его, честного штаб-вахмистра Империи, уже тошнит.

Я молчал. Рекруту, ещё даже не рядовому, не полагается заговаривать с господином штабс-вахмистром. Сидел, выкатив глаза, как велит устав, и молчал. Слушал.

Получалось, что я влип. У рекрута не было никаких прав. Его можно убить на учениях, и никто не понесёт наказания. «Несчастный случай в обстановке повышенного риска». Его можно заставить выполнять сколь угодно глупую команду, и он не сможет пожаловаться вышестоящему командиру. «Приказы не обсуждаются, они выполняются».

Наверное, господин вахмистр ожидал ужаса в моих глазах. Наверное, он ожидал, что я расплачусь и буду умолять его порвать контракт, – голубой конверт с имперским орлом, где лежали все мои бумаги, господин вахмистр нарочито держал на виду. Наверное, это была последняя возможность избегнуть службы – отец говорил мне, такое случалось. Несостоявшемуся рекруту предлагалось только оплатить расход горючего для вертолёта.