Газета Завтра 899 (6 2011) - Газета Завтра Газета

С.К. Потому что общий характер регрессивных процессов, которые я описывал многократно, порождает отсутствие подлинной социальной и политической энергетики. Дюркгейм называл это "аномией". Мы имеем то, что имеем. Не менее того, но и не более.

Да, для телевизионного шоу десятки тысяч проголосовавших — это очень большие цифры. Но почему это не миллионы? Я убежден, что на самом деле сторонников были миллионы. Одни из снобизма не нажимали на телефонные кнопки, другие, возможно, по иным причинам — ведь мобильный телефон так легко записать и зарегистрировать. Мне кажется, что на сегодняшний день просоветские чувства, во-первых, только зарождаются, во-вторых, носят весьма робкий характер и, в-третьих, сочетаются с действием тем самым образом, который так ёмко и точно описал А.Н.Яковлев. Не зря он сказал: "Мы сломали им хребет". При сломанном хребте нервные импульсы не порождают сокращения мышц, тело обездвижено.

Налицо, как мы видим, разрыв между самыми простыми формами социального действия — даже нажатием на телефонную кнопку — и эмоциями. Бывают случаи, когда эмоция кипит, а действия не происходит. Для того, чтобы эмоция соединилась с действием, нужны определенные условия — нужно, чтобы человек не был сломан. В противном случае он будет говорить: "Как всё ужасно! Я весь киплю!" — и не осуществит даже самых простых действий.

Удар, нанесенный по обществу в конце 1980-х годов, был нанесен очень искусно. И воздействие этого удара пролонгировано на всю следующую эпоху. Повторяю, слова "мы сломали хребет" очень важны. Яковлев был крайне точен в своих образах: человек с переломленным позвоночником двинуться не может, он может еще как-то говорить, если не поражены центры речи, он может моргать глазами или мычать в негодовании, но он не может осуществить действия. Главная задача заключается в том, чтобы срастить позвоночник. Помните:

Век мой, зверь мой, кто сумеет

Заглянуть в твои зрачки

И своею кровью склеит

Двух столетий позвонки?

Это у Мандельштама. Гамлет использовал другой, но сходный образ. Он говорил о порванной цепи времен. И о том, что именно на его долю выпала участь соединять эту цепь.

Мы в передаче исходили из необходимости сделать это, уничтожить всех "тараканов", которых перестроечные либералы запустили в общественное сознание.

"Завтра". Но мы ведь видим, что в эпоху Интернета возникают совершенно новые движения. Конечно, все равно спецслужбы, политические институты могут ими руководить, подталкивать, но контролировать стопроцентно уже практически невозможно. Пример — то, что происходит сейчас в Египте. Огромная масса населения выходит на улицы, власть отключает мобильные телефоны и Интернет, а всё равно это уже катится. Вот у нас этой энергетики нет. Это что означает? Что слом хребта, так сказать, произошел во всем советском обществе, советско-русском обществе? Что сейчас 80 или 85% русских, проживающих в границах Российской Федерации, поражены этой самой аномией?

С.К. Люди ведь ощущают, что отказ от советского прошлого произошел не без их участия.

"Завтра". Ну, это, скорее, пассивное участие.

С.К. Пусть пассивное. В 1993 году, когда мы с Вами находились в Белом доме, и все флаги, включая красный, были подняты, и право находилось на нашей стороне, и было уже понятно, куда ведут либералы, — на поддержку пришло 50 тысяч человек. Представьте себе, что их пришло бы 500 или 700 тысяч. Жизнь сегодня была бы совершенно другая! Все ссылки на то, что Хасбулатов был плохой или кто-то еще, — очень наивны. Потому что управлял-то процессом Верховный Совет или "Фронт национального спасения", а вовсе не Хасбулатов. Там было такое просоветское, патриотическое большинство, очень сложно построенное, и никакой Хасбулатов мимо него действовать не мог.

Но поддержка тогда оказана не была, и дальше всё пошло по грубо-силовой, по сути, латиноамериканской модели, с некими имитациями демократического процесса. В этом смысле общество очень чувствует, что у него у самого-то тоже — я не хочу никого обижать — рыльце в пушку, что оно соучаствовало во всем происходящем.

Это очень больная для общества мысль. Оно пытается от нее отмахнуться, а ведь, на самом деле, в этой мысли все и содержится. Тогда захотелось капитализма, теперь хочется социализма. А почему? Потому что стало плохо жить? А где же идеалы, где же ценности, где же жертвенность, где тот аскетизм, который отличал наших отцов и дедов, когда они шли непроторенной дорогой, заливая ее кровью, жертвуя всем, недоедая, недосыпая и строя то будущее, в котором, как они надеялись, их дети и внуки обретут социальное и духовное счастье? Где это все? Этого нет.

И пока это вновь не возникнет, не вернется к жизни (а это очень сложный процесс), пока не будет преодолен регресс, пока огонь той великой страсти не вернется в наше общество, в Россию — до тех пор… Мне нравится, когда в различных телевизионных роликах поют: "Ах, как хочется в СССР!" С одной стороны, вроде хорошо, что люди позитивно относятся к тому, что ты любишь. Но с другой стороны — вот это "ах, как хочется". Ну, хоти! А как именно тебе хочется? Ты покажи, как тебе хочется!

Это не перетекает в социальное действие, потому что человек должен вернуться к понятиям "сила", "жертвенность", "подвиг", "правота". Только тогда он будет способен к действиям. Для того, чтобы он был способен к действию, у него должен быть заново воссоздан или оживлен пласт Идеального. Чтобы его реальное сегодняшнее поведение регулировалось его представлениями об идеалах, а не о том, что он выживает любой ценой и приспосабливается к любой ситуации.

Это рабская позиция, согласитесь. Существо с переломанным хребтом — это малодушный раб. Чехов предлагал "по каплям выдавливать из себя раба". Ну, уж не знаю, по каплям или как-то еще… Знаю только, что это мучительный процесс. Особо мучительный потому, что общество само согласилось надеть на себя рабский ошейник, само полезло в это ярмо. Оно было счастливо оттого, что на него надевают такое замечательное ярмо. Оно говорило, что это даже не ярмо, а корона возвращения в мировую цивилизацию.

Оно не искупило содеянное. Не пережило это по-настоящему. Не надо его за это шельмовать. Надо помочь сотворению таинства искупления.

Возможно, поначалу это сумеет сделать совсем небольшая часть общества. Но затем к этой части будет прилипать все больше и больше. Если же это ядро не будет сформировано, то гигантская энергия может уйти в песок, и все, кто против этого, — прекрасно это понимают.

Для того, чтобы сформировать ядро, нужна полноценная метафизика. То есть ПОЛНОТА понимания ВСЕГО, что связано с нашей историей. С нашей историей вообще и с советской историей, прежде всего. Тут "либо-либо".

Либо советская история — кровавый и постыдный курьез длиной в 73 года. Но тогда народ, сотворивший подобное, неполноценен и должен каяться до скончания веков.

Либо советская история пронизана огромным и судьбоносным смыслом. Но тогда надо ответить на вопрос о том, в чем этот смысл. Почему русский народ вместе с другими народами СССР принял советское. И почему в этом своем принятии русский народ заслуживает восхищения, а не поношения.

Нет метафизики вне понятия "подлинности". Создатели шоу "Суд времени" с самого начала говорили мне о том, что они ждут от меня некоей подлинности. Я же понимал, что либо шоу, либо подлинность. Шоу — это коронный постмодернистский прием, уничтожающий подлинность во всем.

Поэтому задачей было победить отнюдь не только Млечина и Сванидзе, а шоу как таковое. Как нашим противникам хотелось, чтобы это все было шоу! Но к их ужасу это им не стало. Шоу — это шутовской балаган. Война же — это трагедия. Та самая, про которую написал Бетховен: "Жизнь есть трагедия. Ура!"

В этом смысле и к жизни в целом можно подходить по-разному. Либо как к шоу, либо как к войне и трагедии.

Окончание следует

: Empty data received from address

Empty data received from address [ http://zavtra.ru/cgi//veil//data/zavtra/11/899/32.html ].

Олег Андреев Выживать вместе

Современное российское студенчество, при всей пёстроте его политических взглядов (есть среди моих знакомых и правые радикалы, и коммунисты, могущие по крепости взглядов поспорить с партийцами старой закалки, и либералы, и даже один ярый троцкист), никак не назовёшь социально активным. Обычно какие-то события, происходящие в политической сфере, становятся предметом обсуждения в лучшем случае на день-два, а затем исчезают из разговоров, смытые ворохом бытовых проблем и других, более актуальных тем для беседы. В силу возраста, для любого студента удачно сданная сессия или отношения с противоположным полом — проблемы куда более животрепещущие, чем всё, творящееся в "высших кругах" российской политики.