Глаза тьмы - Дин Кунц

Тина долго стояла под душем. Горячая вода так хорошо снимала напряжение.

А после душа свою толику в расслабление внесло и белое вино. Но полностью от озабоченности избавиться не удалось. Тина продолжала думать о написанных на грифельной доске словах:

НЕ УМЕР

Глава 4

В 18.50 Тина вновь бродила за кулисами. Там царила относительная тишина, нарушаемая разве, что шумом, который доносился из зала, отделенного от сцены тяжелым бархатным занавесом.

На премьеру пригласили тысячу восемьсот гостей, влиятельных людей Лас-Вегаса и крупных игроков со всего мира. Более тысячи пятисот подтвердили свое присутствие. Официанты в белых смокингах и официантки в накрахмаленной синей униформе уже начали сервировать столы. Гостям предлагалось говяжье филе под соусом «Бернес» или лобстер под масляным соусом. Лас-Вегас, пожалуй, был единственным местом в Соединенных Штатах, где люди временно переставали тревожиться из-за избытка холестерина. В последнем десятилетии двадцатого века, одержимом здоровым образом жизни, пристрастие к жирной пище считалось даже более смертным грехом, чем зависть, праздность, воровство и прелюбодеяние.

В половине восьмого закулисье бурлило. Механики проверяли электрические кабели и гидравлические насосы, которые поднимали и опускали различные элементы декораций. Портнихи суетились вокруг танцовщиц, что-то закрепляли и подшивали. Стилисты и парикмахеры доводили грим и прически до совершенства. Осветители перемигивались прожекторами. Танцоры в черных фраках стояли плотной кучкой, все как на подбор подтянутые, симпатичные.

А женщины, что балерины, что манекенщицы, смотрелись еще лучше. В атласе и кружевах, в бархате и шелке, в перьях, блестках, мехах, некоторые голые по пояс. Многие еще не пришли из гримерных, другие, уже полностью готовые к выходу на сцену, стояли в коридорах, болтали о детях, мужьях, бойфрендах, делились рецептами, словно обычные секретарши в обеденный перерыв, а не писаные красавицы.

Тине хотелось остаться за кулисами и во время представления, но она уже ничего не могла поделать. Теперь успех или провал «Магии» зависел только от исполнителей и технического персонала.

За двадцать пять минут до начала шоу Тина покинула сцену и прошла в шумный зал. Направилась к центральной ложе на первом ярусе, где ее ждал Чарльз Мейнуэй, генеральный менеджер и главный акционер «Золотой пирамиды».

Но сначала она остановилась у соседней ложи, которую занимали Джоэль Бандири, Ева, его жена последние восемь лет, и двое их друзей. Ева была на семнадцать лет моложе и на четыре дюйма выше, бывшая модель, гибкая, светловолосая красавица. Она тепло пожала руку Тины.

— Не волнуйся. Ты слишком хороша, чтобы провалиться.

— У нас хит сезона, — еще раз заверил Тину Джоэль.

Чарльз Мейнуэй встретил ее обаятельной улыбкой. Держался он словно аристократ, на этот образ играли густые седые волосы и синие глаза, однако крупные черты лица выдавали отсутствие патрицианской крови, да и в выговоре, несмотря на старания многочисленных специалистов, чувствовалось влияние Бруклина, где прошло его детство.

Едва Тина села справа от Мейнуэя, подошел официант во фраке и наполнил ее бокал «Дом Периньон».

Элен Мейнуэй, жена Чарльза, сидела по его левую руку. Элен от природы получила все то, к чему безуспешно стремился Чарльз: безупречность манер, изысканность, утонченность, умение в любой обстановке держаться легко и уверенно. Высокая, стройная, потрясающе красивая, в свои пятьдесят пять выглядела она максимум на сорок.

— Тина, дорогая, я хочу познакомить тебя с нашим другом, — Элен указала на мужчину, четвертого человека в ложе. — Это Элиот Страйкер. Элиот, эта очаровательная молодая дама — Кристина Эванс, направляющая рука «Магии».

— Одна из двух направляющих рук, — уточнила Тина. — Джоэль Бандири несет даже большую ответственность, чем я, особенно в случае провала.

Страйкер рассмеялся.

— Рад возможности познакомиться с вами, миссис Эванс.

— Просто Тина.

— А я — просто Элиот.

Тина решила, что этому интересному, среднего роста мужчине лет сорок. Его темные, глубоко посаженные глаза светились умом, в них то и дело вспыхивали искорки веселья.

— Элиот — мой адвокат, — пояснил Чарли Мейнуэй.

Тина удивилась:

— А я думала, что Гарри Симпсон…

— Гарри — адвокат отеля. Элиот ведет мои личные дела.

— И ведет очень хорошо, — вставила Элен. — Если тебе понадобится адвокат, Тина, лучше Элиота в Лас-Вегасе не найти.

— А если вам понадобится лесть, — заметил Страйкер, — и я уверен, что в ней вы, такая краса- Вица, недостатка не испытываете, никто не умеет Льстить так очаровательно и стильно, как Элен.

— Видишь, что он только что сделал? — захлопав в ладоши, спросила Элен Тину. — В одном предложении польстил тебе, польстил мне и поразил нас своей скромностью. Ты понимаешь, какой он замечательный адвокат?

— А теперь представь себе, как он отстаивает свою точку зрения в суде, — добавил Чарли.

— Настоящий мастер своего дела, — кивнула Элен.

Страйкер подмигнул Тине:

— Я, может, и мастер, но этим двум — не чета.

Они поболтали еще пятнадцать минут, и разговор шел о чем угодно, но только не о «Магии». Тина догадалась, что они пытаются отвлечь ее от мыслей о предстоящем шоу, и мысленно поблагодарила всех троих.

Но, разумеется, ни увлекательный разговор, ни ледяное шампанское не мешали ей ощущать, как в зрительном зале нарастает напряжение. Воздух густел от сигаретного дыма. Официанты и официантки носились словно угорелые, спеша выполнить заказы до начала представления. Гул разговоров становился все громче, поглощая все прочие звуки. И разговоры эти все чаще перемежались смехом.

Она стремилась почувствовать настроение зала, ее внимание занимали Чарльз и Элен Мейнуэй, но при всем этом от Тины не укрылась и реакция, которую она вызвала у Элиота Страйкера. Нет, он вроде бы и не показывал, что она чем-то особо заинтересовала его, да только взгляд Элиота говорил об обратном. Из-под маски вежливости, остроумия, сдержанности выглядывало естественное сексуальное желание самца, и Тина почувствовала это не умом, а на интуитивном уровне, как чувствует кобыла, что жеребец хочет ее.

Прошло года полтора, может, даже два, с тех пор, когда мужчина вот так смотрел на нее. А может, впервые за этот период подобный взгляд не остался незамеченным. Ссоры с Майклом, развод, смерть Дэнни, работа над шоу с Джоэлем Бандири полностью занимали ее дни и ночи, и у Тины не было никакой возможности даже подумать о романтической стороне жизни.