Глаза тьмы - Дин Кунц

Элиота потрясла красота Тины. Волосы до плеч (каштановые, почти черные, густые, словно светящиеся изнутри) обрамляли лицо, сошедшее с картины великого мастера. Эти тонкие, невероятно женственные черты. Смуглая кожа. Чувственные, полные губы. А глаза… Она оставалась бы прекрасной, будь глаза карими, гармонирующими с цветом волос и кожи, но они были кристально синими. И контраст между итальянским лицом и нордическими глазами разил наотмашь.

Элиот полагал, что другие люди могли найти в ее лице какие-то недостатки. Сказать, что лоб у нее слишком высокий. И нос излишне прямой, рот чересчур широкий, подбородок заостренный. Элиоту же казалось, что ее лицо — само совершенство.

Но больше всего его возбуждала не красота ее лица или тела. Больше всего его интересовало, что заложено у нее в голове, раз уж ей удалось создать такое шоу, как «Магия». Он не увидел еще и четвертой части представления, но точно знал, что это хит сезона, более того, шоу такого уровня в Лас- Вегасе еще никогда не было. Создать высококлассное шоу здесь удавалось далеко не всем. Если режиссеру не хватало вкуса, то гигантские декорации, роскошные костюмы и блестящая хореография не мешали переступить черту, отделявшую захватывающее дух представление от яркой, но дешевой поделки. Сверкающая фантазия могла превратиться в грубое, пошлое занудство. Элиоту хотелось побольше узнать о Кристине Эванс, но, если уж говорить откровенно, он просто ее хотел.

Ни к одной женщине Элиота не влекло с такой силой с тех пор, как три года тому назад умерла Нэнси, его жена.

Сидя в темном зале, он улыбался, но не трюкам фокусника, работавшего перед закрытым занавесом, а собственным юношеским мыслям.

Глава 7

Перекошенная дверь стонала и скрипела, поддаваясь под напором Вивьен Неддлер.

«А-й-й-и-и-и-и… а-й-й-и-и-и…»

Вивьен вытянула вперед руку, нащупала выключатель, включила свет и лишь после этого опасливо переступила порог. Увидела, что комната пуста.

«А-й-й-и-и-и-и… а-й-й-и-и-и…»

Звезды бейсбола и монстры из фильмов ужасов безмолвно взирали на нее с развешанных по стенам постеров. Как и два года тому назад, когда она только начала прибираться в этом доме, еще до смерти Дэнни. Три модели самолетов висели под потолком. С тех самых пор, как Дэнни их собрал.

«А-й-й-и-и-и-и… а-й-й-и-и-и…»

Сводящий с ума вой шел из двух маленьких динамиков стереосистемы на стене за кроватью. Проигрыватель СД, тюнер и усилитель стояли на одной из тумбочек.

Но пусть Вивьен и разобралась, откуда шел звук, она не могла определить, откуда берется такой холодный воздух. Оба окна закрыты, да и на улице не арктическая стужа.

Когда она протянула руку к тюнеру, вой оборвался. Внезапная тишина больно ударила по барабанным перепонкам.

И когда в ушах перестало звенеть, Вивьен смогла расслышать едва слышное шипение динамиков. А потом удары собственного сердца.

Металлический корпус тюнера блестел корочкой льда. Вивьен прикоснулась к ней. Часть корочки отвалилась, упала на пол, но не начала таять: на холоде лед не тает.

Изморозь покрывала оконные стекла. И зеркало. Вивьен увидела в нем свое тусклое, искаженное отражение.

За окном ночь, конечно, была прохладной, но не морозной. Может, градусов десять, может — и пять, но тепла.

На дисплее радиоприемника побежали оранжевые числа: одна частота быстро сменялась другой. Музыкальные отрывки, голоса диджеев и дикторов, фрагменты рекламных объявлений слились в бессмысленную какофонию. Индикаторная полоска дошла до конца шкалы и двинулась в обратную сторону.

Дрожа от холода, Вивьен выключила радио.

Едва убрала палец, радио включилось, само по себе.

Вивьен вытаращилась на дисплей, испуганная, ничего не понимающая.

Снова нажала на клавишу выключения.

После короткой паузы радио вновь включилось.

— Это какое-то безумие, — вырвалось у Вивьен.

Выключая радиоприемник в третий раз, она задержала палец на клавише. И на несколько секунд у нее возникло ощущение, что клавиша пытается отодвинуть ее палец, выйти из паза.

Над головой три модели самолетов пришли в движение. Начали раскачиваться на нитях, другим концом закрепленных к ввинченным в потолок крючкам. Самолеты покачивали крыльями, поворачивались вправо-влево.

«Сквозняк, ничего больше».

Но никакого сквозняка Вивьен не чувствовала.

Модели начали подпрыгивать вверх-вниз, пытаясь сорваться с нитей.

— Господи, помоги мне, — прошептала Вивьен.

Один из самолетов начал описывать круги, радиус которых становился все шире, медленно, но верно поднимаясь к потолку. Через какие-то мгновения и другие модели последовали его примеру. Теперь уже все они летали кругами, показывая, что к их перемещениям сквозняк, если он и был, не имел никакого отношения.

Призраки? Полтергейст?

Но в призраков Вивьен не верила. Они для нее не существовали. Она верила в смерть и налоги, в неизбежность джекпотов, выпадавших поклонникам игровых автоматов, в салат-бары, которые брали фиксированную плату за «Все, что вы сможете съесть», в Господа Бога, в похищения людей инопланетянами и в существование снежного человека, но не в призраков.

Сдвижная дверь стенного шкафа, открываясь, двинулась по направляющим, и у Вивьен Неддлер возникло ощущение, что сейчас из черной дыры за дверью выйдет что-то жуткое, с глазами алыми, как кровь, и острыми когтями. Она ощущала чье-то присутствие, некой твари, которая хотела сожрать ее, и громко вскрикнула, когда дверь полностью открылась.

Но в стенном шкафу монстр не прятался. Она увидела только одежду Дэнни. Только одежду.

Тем не менее дверь, к которой никто не прикасался, начала закрываться… закрылась… начала открываться…

А воздух стал еще холоднее.

Затряслась кровать. Две ножки поднялись на три или четыре дюйма, с силой опустились на ролики, благодаря которым не протирался ковер. Ножки еще раз поднялись, застыли в воздухе. Пружины зазвенели, словно их принялись дергать металлические пальцы.

Вивьен попятилась к стене с широко раскрытыми глазами, прижав руки к бокам.

Ножки между тем опустились на пол, кровать застыла. Дверь стенного шкафа с грохотом закрылась… и уже не открылась. Модели самолетов сбросили скорость, начали опускаться, описывая круги все меньшего радиуса, пока не повисли на нитях.

В комнате установилась тишина.

Ничто не шевелилось.

И воздух потеплел.

Постепенно и сердце Вивьен перестало бухать, восстановило нормальный ритм. Уборщица обхватила себя руками, унимая дрожь, сотрясавшую тело.

Логическое объяснение. Конечно же, всему увиденному ею имелось логическое объяснение.