Венецианская маска. Книга 1 - Розалинда Лейкер

— Больше похоже на Пиетийский одуванчик, — печально заключила она с долей самоиронии.

— Тигровая лилия, — поправила ее подружка. — Так уже лучше. — Она не могла взять в толк, почему Мариэтта, такая, по ее мнению, проницательная во всем, что касалось красоты Элены, не усмотрела в своей собственной внешности особой прелести ушедших времен. Ее лицо напоминало те лики с изящными носиками и какими-то неизведанными, трудно угадываемыми отблесками чувств в глазах, что взирали со средневековых полотен, заключенных в тяжелый багет рам. Стоило хотя бы раз взглянуть на них, чтобы интуитивно ощутить, что женщины давно ушедших веков полны огня и бурной страсти. И ведь никто другой, как сама Мариэтта сделала это открытие, когда они как-то раз осматривали ранние работы художников, чье творчество составляла светская тематика. Неужели Мариэтта не замечала своего сходства с ними?

Девушка продолжала сосредоточенно смотреть в ручное зеркало, потом резко отложила его в. сторону, увидев в своих глазах тот особый блеск, который она считала выражением всех настойчивых, неясных томлений, иногда охватывавших и переполнявших ее желанием порвать с Оспедале и ринуться познавать то, что бурлило за стенами школы. Но ей следовало проявлять терпение, потому что пока только музыка заполняла все свободные часы: любовь к пению, всепоглощающая, безграничная, навеки останется с ней и поддержит ее, как бы ни сложилась ее жизнь. Возможно, Элена была права: именно эти страсти и поддерживали в ней огонь жизни.

После завтрака девушки расстались до полудня, когда должно было состояться прослушивание. Помимо игры на инструментах: Мариэтта — на клавесине, а Элена — на флейте, девушки изучали каждая свой класс пения. В Оспедале господствовала так называемая пирамидальная система обучения, когда ученицы более старших ступеней передавали свои опыт и знания тем, кто находился на более низких. И только достигнув определенного уровня умений, ученица направлялась в классы маэстро, причем как женщин, так и мужчин, настоящих мастеров своего дела, лучших учителей Италии и Европы. Те, кто не имел ярко выраженных музыкальных способностей, при наличии определенных навыков и упорства могли стать неплохими инструменталистами. Ну а для бесталанных тоже находилось занятие — они выполняли разного рода хозяйственные работы, без которых Оспедале тоже не могла бы существовать и быть тем, чем она являлась.

Незадолго до полудня, войдя в зал для прослушивания, Мариэтта уже там нашла свою подругу. Элеиа осторожно выглядывала из окна и, заметив Мариэтту, кивком подозвала ее.

— Иди сюда и взгляни, — торопливо зашептала она. — Но так, чтобы тебя не заметили.

Через внешнюю декоративную решетку Мариэтта стала рассматривать улицу. Рива делья Скьявони постоянно привлекала как самих венецианцев, так и приезжих, а сама Оспедале как достопримечательность Венеции вызывала оживленное внимание. Двое очень хорошо одетых молодых людей, презрев все условности, пытались заглянуть сквозь решетку окон первого этажа. В городе, где плотские утехи были весьма доступны, ореол целомудренности, окружавший находившихся взаперти девушек Оспедале, вызывал зачастую огромное любопытство. Мариэтту, видевшую верхушки их треуголок, также, как и Элену, немало позабавили их реплики, которыми обменивались эти двое, явно итальянцы, но с невенецианским акцентом.

— Чертова решетка отбрасывает тени. Что ты там видишь, Роберто?

— Девушек, к сожалению, не вижу.

— Это какая-то гостиная. Там мебель.

— И дверь, Гвидо. Может быть, потерпеть немного, мы увидим, как какая-нибудь красавица через нее войдет?

Обе девушки с деланным ужасом приложили ладони ко рту, чтобы не расхохотаться. Помещение, которое незнакомцы приняли за гостиную, служило комнатой для посетителей, примыкавшей к кабинету директора, и в это время для обычно пустовало. Молодой человек, названный Гвидо, обладая острым слухом, быстро взглянул вверх, прежде чем девушки успели отпрянуть. Он тут же локтем толкнул своего приятеля в бок, и его очень красивое лицо озарила широкая улыбка. Его друг, менее сдержанный, в восторге завопил:

— Вот это везение! Две красавицы из Оспедале — и в самый первый день в Венеции!

Смеясь, Мариэтта и Элена отбежали от окна зала, будто здесь на окнах не было решеток и незнакомцы могли запросто впрыгнуть сюда снизу. Одно из самых строгих предписаний Оспедале делла Пиета категорически запрещало любое общение через окна. К ужасу обеих девушек, мужчины стали громким криком призывать их.

— Эй, вы! Вернитесь! Не уходите! Как вас зовут?

Мариэтта рванулась к окну, Элена за ней. Добежав, Мариэтта перегнулась через широкий подоконник и крикнула через решетку:

— Нам нельзя разговаривать отсюда. Пожалуйста, уходите!

Но куда там! Оба молодых итальянца, слишком заинтригованные таким поворотом судьбы, не желали, чтобы их веселое приключение закончилось просто так.

— Как вас зовут? Мы хотим знать ваши имена!

Гвидо послал Мариэтте воздушный поцелуй, а Роберто — Элене; можно было подумать, что они читали мысли девушек.

— Давайте, выбирайтесь из этого монастыря, и мы вволю повеселимся! — призывал Гвидо.

— Сжальтесь над двумя приезжими! — смеясь, умолял Роберто.

Прохожие стали останавливаться и с любопытством наблюдать за происходящим.

Мариэтта захлопнула окно. И ей, и Элене было очень хорошо известно, какие последствия вызовет трот инцидент, если кому-нибудь из руководства Оспедале доложат о случившемся. Обе девушки испугано вскочили, когда по оконным стеклам рассыпались пригоршня мелких камешков, за ней вторая, что подтверждало: молодые люди просто так уходить не намерены.

— Как неприятно! — Элена в панике заломила руки. — Маэстро хормейстер с минуты на минуту должен быть здесь. Мариэтта, ну поговори ты с ними, скажи, чтобы уходили.

Мариэтта снова открыла окно, вызвав искренний восторг у Гвидо и Роберто.

— Оставьте нас в покое, — взмолилась она. — Если вы не прекратите, нас строго накажут.

Показавшаяся рядом Элейа вторила Мариэтте:

— Ну, пожалуйста, послушайтесь Мариэтту!

Незаметно в зал, неслышно ступая в мягких войлочных туфлях, вошла сестра Сильвия. Она услышала шум, Доносившийся снаружи, и явилась установить его причину. Ее возмущенный крик заставил обеих девушек окаменеть от страха.

— Ах вы, негодницы!

Наказание, последовавшее за этим, было суровым: маэстро отменил прослушивание, их разлучили, запретив всякое общение друг с другом в течение трех месяцев, и предупредили, что в случае нарушения запрета последует немедленное исключение из Оспедале со всеми последствиями: Мариэтта могла рассчитывать на роль служанки в каком-нибудь богатом доме, а Элена должна была, возвратиться к своему опекуну. Их музыкальной карьере неизбежно пришел бы конец.