Пепел между нами - Маргарита Дюжева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С трудом отгоняю от себя распутные мысли. С такими темпами я сгорю, не доехав до его дома. Мне кажется, подо мной уже дымится обивка сиденья.
У него внутри тоже бушует ураган. Рывками переключает передачи, мчит по ночным улицам, нарушая скоростной режим. Вижу, как глубоко, тяжело дышит, как пульсирует венка на виске. От осознания того, что его так же крутит, как и меня окончательно теряю голову и тону в своих ощущениях.
Наконец останавливаемся перед кирпичной многоэтажкой. Миша выскакивает из машины, быстрым шагом обходит ее спереди, открывает передо мной дверь и помогает выбраться. Потом, не выпуская моей руки, идет к подъезду, и я следую за ним. Покорно, чувствуя, как тепло от его ладони поднимается вверх по коже, покалывает, превращаясь в новый виток огненного цунами.
Он пропускает меня вперед, и я захожу первая в его квартиру, несмело переступив через порог. Слышу, как поворачивается ключ в замке, отсекая путь к отступлению.
— Злата, — в его голосе вибрирует гремучая смесь нетерпения и желания обладать.
Я смело шагаю навстречу, замерев в опасной близости от этого мужчины. Внутренности сводит, когда его рука ложится на талию, притягивая еще ближе. Кончиками пальцев провожу по его щеке, по твердым губам.
Его самообладание исчезает первым. Зарывшись обеими руками в мои волосы, Краев притягивает меня к себе. Я со стоном подаюсь вперед, обвиваю шею руками, открываюсь навстречу, позволяя себя целовать.
— Идем в комнату, — рычит мне в губы, отдаваясь эхом в каждой клеточке, — или я тебя прямо здесь…
То ли обещание, то ли сладкая угроза, от которой дрожат колени и внизу живота тянет от предвкушения.
***
Кое-как разуваюсь, трясущимися руками справляюсь с верхней одеждой, вешаю ее на крючок. Краев уже прошел вглубь квартиры, и я, осматриваясь, как кошка на новом месте, иду следом за ним.
Большая квартира, светлая, немного холодная. Мне кажется пустоватой, не хватает маленьких деталей, делающих дом по настоящему уютным.
— Миш, ты один живешь? Или с родителями?
— Я похож на маменькиного сынка? — усмехаясь, садится на диван, и у меня в груди грохочет безумное сердце, когда вижу, как расстегивает верхнюю пуговицу на рубашке.
— Ни капли, — шепотом, не моргая, не дыша.
— Иди ко мне, — зовет, голодным взглядом скользя по ногам, бедрам, обтянутым узким платьем, тяжело вздымающейся груди.
Если бы взглядом можно было раздевать, то я уже стояла перед ним нагая.
На непослушных дрожащих ногах иду к нему, как зачарованная, не в силах оторваться от карих глаз.
Останавливаюсь прямо перед ним, между разведенных колен.
Еле дышу, мне катастрофически не хватает кислорода, легкие будто заполнены мельчайшими иголочками, скребущими изнутри.
Миша сидит, привалившись к спинке дивана, смотрит на меня снизу вверх, блуждает взглядом, по коже, заставляя ее полыхать.
— Распусти волосы, — голос хриплый, низкий, вибрирующий. От него плавлюсь еще больше. Как во сне прохожусь рукой по косе, вынимая зажимы с блестящими кристалликами. Раскрываю ладонь, и они бесшумно падают на пол. Непокорные волосы выскальзывают из замысловатой прически, мягкими волнами струясь по плечам.
Рвано выдохнув, Краев отталкивается от спинки дивана, садится ровно, и я вздрагиваю, когда теплая ладонь касается ноги, чуть выше колена. Усмехается, почувствовав, как задрожала от его прикосновений. Я и не скрываю. Его близость, как опиум, дурманит, разжигая потаенные желания, но мне мало.
Руки скользят вверх, по бедрам, ныряя под платье.
— Чулки, — довольно выдыхает, коснувшись полыхающей кожи.
Да, чулки. Потому что подсознательно, еще, когда собиралась, знала, как именно закончится сегодняшний вечер. Рассчитывала на это, мечтала об этом, хоть и боялась признаться самой себе.
Скользит еще выше, сминает ладонями, отчего невольно хватаюсь за его плечи. Боюсь, что упаду, настолько ослабли ноги. Тянет к себе ближе, прижимаясь губами к животу. Через тонкую ткань платья ощущаю горячее дыхание на своей коже.
— Миш, больше не могу, — шепчу, когда его рука, опять оказывается у меня между ног.
— Знаю, — хрипло выдыхает он.
Тянет к себе, вынуждая сесть к нему на колени, а наконец целует, с силой удерживая за подбородок, не давая отвернуться. Жадно, нетерпеливо, даже грубо, но мне нравится.
Мне все в нем нравится!
Я позволяю ему скользить языком по коже, раздевать, прикасаться где захочет и как захочет. Я позволяю ему все, потому что тормоза напрочь сорвало, и весь мой мир сузился до этого человека. Не могу надышаться, насытиться. Просто дурею, выкрикивая его имя, царапаясь, выгибаясь навстречу жадным движениям.
Потом без сил падаю на диван, а он укладывается рядом, притягивает к своей груди. Я слушаю, как неистово бьется сердце. Красивый звук, сильный, завораживает.
— Ты останешься у меня на ночь.
— Не знаю, — зеваю. Чувствую себя довольной кошкой, объевшейся сметаны.
— Это был не вопрос, — целует в макушку, еще сильнее прижимая к себе, — а констатация факта.
Надо же, бесцеремонный какой! И это мне тоже в нем нравится.
Прикрыв глаза, обнимаю его, целую грудь, чувствуя, как плавно, нежными волнами накрывает сон.
Глава 5
Утром просыпаюсь от чужих прикосновений. Сквозь растворяющийся, медленно отступающий сон чувствую, как моя спина прижимается к его груди, легкие поцелуи в плечо, ладонь, скользящую вверх по бедру. Еще не открыв глаза, тихо охаю и выгибаюсь, когда медленно проникает внутрь. Я и не знала, что пробуждение может быть настолько приятным.
Разнеженное после чувственной ночи тело, теплое после сна, с готовностью откликается на его ласки.
Правильно говорят, что не кофе бодрит по утрам. Ой, не кофе…
Хотя кофе — это тоже хорошо. Только чуть позже, когда выбираемся на кухню, совсем не отдохнувшие после бессонной ночи, но безумно довольные.
Я в его рубашке, закатав до локтей длинные рукава. Она смотрится на мне как распашонка, свободно болтаясь вокруг тела. Мягкая, уютная, пахнет так приятно, что тайком принюхиваюсь, как маньяк-токсикоман, жадный до любимых запахов.
Пока я сижу на стуле, подобрав под себя босые ноги, Краев хозяйничает на кухне.
На нем только спортивные серые штаны, поэтому с удовольствием рассматриваю рельефную спину, украшенною клинописью темнеющих царапин — отметок, которых я наставила, потеряв голову от страсти…
— Если ты будешь на меня так смотреть, то завтрак сегодня не состоится, — произносит Миша, не оборачиваясь, и в голосе слышится насмешка.
— Умираю от голода.
— Я тоже.
— Может помочь?
— Сиди уж. Я
